Андрей Астахов - Звезда Полынь
Я выбрался на край колодца, отдышался и продолжил рекогносцировку. Во-первых, попробовал включить ПДА — бесполезно. Во-вторых, стал соображать, что мне делать дальше. Можно попробовать выйти из Саркофага наружу и обследовать окрестности. Хороший вариант, тем более что эта железобетонная громадина не будет больше экранировать связь, и я смогу связаться с Шершнем, Ксением или Батюком. Один я, знамо дело, много не навоюю, и связаться с «Монолитом» у меня не получится, я не знаю их кодов. Второй вариант — найти вход внутрь Саркофага, попробовать пробраться к Монолиту и там перехватить Хозяина. При одной мысли об этом у меня волосы на голове зашевелились. У меня нет плана Саркофага, нет ни малейшего представления, что ждет меня внутри. А главное, поступок получается совершенно бессмысленный. Опять же в одиночку со Стрелком я не справлюсь, он меня как комара прихлопнет. Нет, этот вариант отпадает. Надо идти наружу.
Усевшись на край колодца на корточки, я снял автомат с предохранителя, взял его наизготовку, и начал внимательно осматривать депо. Прошла минута, другая — все было тихо. Правда, несколько раз мне показалось, что я слышу звуки, похожие на отдаленную автоматную стрельбу, но стреляли явно не в депо, звуки были слишком тихими. Это там, снаружи, на станции. А если на ЧАЭС постреливают, следует быть осторожнее. Схлопотать шальную пулю мне совсем не хотелось.
Встав на ноги, я включил фонарь на цевье автомата и сделал несколько шагов вдоль железнодорожного пути. Да, здесь можно пройти. Перебравшись через сцепленные вагоны, я увидел ворота депо — они были приоткрыты. А на рельсах лежали трупы. Осторожно, чтобы не напороться на неразорвавшуюся гранату, я подошел к мертвецам и начал обходить их. Трое покойников были в сером камуфляже «Монолита», еще один в экзоскелете — видимо, тоже монолитовец. Мертвецы лежали в россыпи стреляных гильз, веером вокруг большого пятна черной копоти, покрывшей рельсы и гравий между ними, похоже, их уложили гранатой или ракетой. Чуть дальше, у самих ворот, я увидел еще один труп, лежавший на спине, головой на выход, и вот тут был слегка удивлен. Я не очень хорошо разбираюсь в военном снаряжении, но на очередном покойнике были американский кевларовый бронежилет и новенькая, с иголочки натовская «камуфла», вроде той, которую я уже увидел на убитом наемнике на лесопилке.
Опять люди Коршуна? Шершень говорил, что снайпер, застреливший Индуса, не был зомбаком. Выходит, не всех своих подельников Стрелок отправил на тот свет, кто-то из боевиков Коршуна сейчас, возможно, находится здесь, на ЧАЭС. Вот и объяснение стрельбы, которую я слышал. Скверная новость, очень скверная. Ближе к воротам я нашел странную гильзу с надписью «HASHIM» — похоже, от какого-то неизвестного мне гранатометного выстрела. Этой гранатой, как я понял, и положили бедняг-монолитовцев.
На убитом наемнике я нашел два магазина с патронами 223 Ремингтон, аптечку, плитку шоколада «Хершиз» и начатую пачку сигарет «Кент». Оружие мертвеца, автоматический карабин Мк 18 был мне ни к чему. Закурив трофейную сигарету, я вернулся к телам монолитовцев и тут увидел то, что неприятно поразило меня: не все они были убиты взрывом гранаты. Троих раненых затем добили выстрелами в голову. Заставить себя обыскать их и обобрать я почему-то не смог.
— Спасибо за предупреждение, — пробормотал я, глядя на мертвецов и, сняв автомат с плеча, двинулся к выходу из депо.
* * *Над ЧАЭС сгущались сумерки. На фоне быстро темнеющего облачного неба нависшая надо мной громада Саркофага казалась особенно впечатляющей. Огромная «Электра», устроившаяся между соседними контрфорсами гробницы злополучного четвертого реактора, вспыхивала голубоватыми разрядами, будто пародия на неоновую рекламу.
Вокруг меня были тишина и совершенное безлюдье. Слева от меня темнела ржавеющая громада башенного крана, впереди, за изломами трубопроводных магистралей, угадывался периметр охранной зоны ЧАЭС. И я вдруг ощутил всем своим нутром небывалую торжественность момента. Я, Сашка Малой — первый вольный сталкер, добравшийся сюда, в самое сердце Зоны! Я стою у Саркофага, на том самом месте, где неполные тридцать лет назад родилась Зона, породившая само братство сталкеров! Хотелось кричать от восторга, скакать, размахивая руками. И только чувство опасности, не оставлявшее меня ни на мгновение несмотря на весь мой восторг, не давало мне дать волю чувствам.
То, что это чувство возникло не на пустом месте, я понял буквально через пару секунд. Я уже упоминал о Чутье Сталкера, как его называют обитатели Зоны. Это когда начинаешь чувствовать буквально все: приближение выброса, присутствие мутантов, интуитивно угадывать границы аномалий, близость вооруженного врага. То чутье, которому учатся уже на второй день, если не погибли в самый первый. Видимо, я научился чувствовать. Потому что неосознанное чувство приближающейся ко мне смерти быстро обрело очертания уродливого, чуждого нашей планете существа, которой появилось из-за окружающего кран бетонного забора, волоча за собой изуродованное до неузнаваемости полуобглоданное человеческое тело.
Это был баргест. Гораздо более крупный, чем те твари, которых я уже видел в Лиманске — когда он увидел меня, выпустил свою страшную ношу и поднялся на задние лапы, обретя карикатурное и потому еще более кошмарное сходство с человеком, он был ростом не ниже меня. Я вскинул автомат и увидел в прицел его морду. Сказать, что она была ужасной — значит, ничего не сказать. Это надо видеть, чтобы понять. Человеческого в этой адской образине было не меньше, чем собачьего, а уж взгляд…
Даже у самых страшных порождений Зоны есть глаза. Они есть у кровососа и бюрера, причем, как говорят очевидцы, вполне человеческие, даже с ресницами. Они есть у плоти, хоть сама плоть похожа на дурной глюк наркомана со стажем. У химеры и чернобыльского нетопыря глаза звериные, но для них хотя бы можно подобрать сравнение в животном мире. А вот у баргеста не было глаз. Только две темные впадины, которые будто всасывали себя свет. Чистая Тьма, без преувеличения. Всего несколько секунд продолжалась эта игра в гляделки, и этого мне было достаточно, чтобы понять — баргест не животное, не мутант. Это что-то совершенно чуждое нашему миру даже на фоне прочих чернобыльских монстров.
А потом баргест прыгнул. Молча, не издав не единого звука. Оттого-то грохот собственных выстрелов показался мне громом. Мои пули остановили тварь в воздухе, отшвырнули прямо на забор, и баргест мешком сполз по нему не землю, кашляя и оставляя на бетоне темные полосы. Новой длинной очередью я заставил его замолчать. Он долго скреб землю когтями, тяжело хрипя и давясь кровью, заливавшей ему легкие, а я, перезарядив автомат, напряженно наблюдал за его агонией. И лишь когда он затих, я решился подойти ближе. Не за тем, чтобы еще раз посмотреть на него — я всего лишь хотел убедиться, что тварь мертва, и я могу вздохнуть спокойно. Я стоял возле трупа долго, наверное, минут десять и только потом сообразил, что напрасно теряю время.
