Максим Резниченко - Мертвый Город
Странное чудовище все вылезает и вылезает из болота, принимая форму вытянутого конуса. С изрядной долей отвращения отмечаю про себя, что тело неведомой твари полупрозрачно, однако этот факт не может не радовать, хотя бы потому что яснее ясного свидетельствует об отсутствии у нее брони. С растущим напряжением наблюдаю, как чудище уже достигает в высоту – я ровняюсь на высотку, стоящую за пустошью в стороне от болота – двух третей ее высоты. Белые светящиеся диски, тянущиеся ровными линиями по телу твари, уже не такие маленькие, как те, что на вершине. Но вот конус, выныривающий из болота, как-то вдруг обрывается и начинает медленно заваливаться назад, вздымая из бывшего озера совсем другие части тела. С громкими всплесками показываются исполинские щупальца. Два, три, четыре, еще сразу два – я насчитываю шесть огромных конечностей, взметнувшихся вдруг высоко, очень высоко в воздух. Каждое из них в толщину и в длину сравнимо со змеем-Стражем и вдоль них тянутся все те же белые диски. Автоматически фиксирую отсутствие присосок на щупальцах, а одно из них на самом конце будто обрезано. Ну да, это им, наверное, тварь пыталась утащить меня в трясину. Действительно, повезло, что чудовище схватило меня самым его кончиком. Длиннющие щупальца раскидываются в стороны невероятной шестиконечной звездой, и вот тут я вижу пасть. В самой середине, откуда растут конечности твари, раззевается огромный темный провал. И еще я вижу глаза, огромные и черные, они обрамлены светящимися окружностями. Впервые я вижу подобную тварь. Она ужасна, но она и до странности необычна.
– Это же цефалопод, – доносится до меня голос Сони. Она так и стоит рядом со мной и со страхом наблюдает за чудовищем.
– Кто? – переспрашиваю я, впервые услышав это слово.
– Цефалопод, – повторяет девушка и добавляет растерянно, – но эти моллюски маленькие, не больше тридцати сантиметров, а этот… он просто огромный!
С оглушительным грохотом невероятная тварь роняет вздернутые в воздух щупальца, поднимая настоящие волны и высокие брызги. Конечности цефалопода не достают до моего монстра совсем немного. Здесь лед все еще сковывает болото белым панцирем, но моллюску удается проломить его щупальцами сразу в нескольких местах. Снова отмечаю про себя невероятно омерзительный вид твари и даже не хочу описывать его студенистое и полупрозрачное тело.
Сквозь грохот разламываемого льда и отчетливый треск электрических разрядов, продолжающих бить с неба, слышно, как приглушенный сначала свист становится все громче, а потом наш защитник атакует.
– На землю! – не своим голосом кричит Клаус, падая вниз.
За несколько мгновений перед моим мысленным взором мелькают картинки из недавнего прошлого: Соня и Рыжий, теряющие сознание от звукового удара, и Клаус, продержавшийся дольше всех, но так же, как и они, не выдержавший ужасного звука. А ведь мой монстр гораздо больше своего оригинала. И я понимаю, что никак не смогу остановить, заткнуть его, что он все равно атакует тварь. Все, что я успеваю – это сбить с ног Соню, повалив ее на землю и закрыть собственные уши руками.
Неописуемый не то визг, не то скрежет, не то свист оглушает, больно бьет по нервам, заставляя внутренности сжаться, а потом перевернуться. Он длится, кажется, целую вечность, но все-таки, спустя какое-то время, прекращается.
Разлепляю веки и вижу Соню, свернувшуюся рядом на земле. Она крепко зажимает уши руками. Клаус тоже лежит и точно так же затыкает уши ладонями, только глаза его открыты и глядят на меня полоумным взглядом. Мне кажется, или я в самом деле оглох? Ни звука не доносится до меня: ни завывание ветра, ни раскаты грома, ни грохот льда – я ничего не слышу. Поднимаюсь, отняв руки от ушей. Слышу! Я слышу знакомый уже полусвист-полусип. Значит, не оглох.
Первое, что бросается в глаза, когда я выглядываю в окно – это то, что исполинского смерча больше нет, хотя безумный хоровод из туч продолжает закручивать небо, и он все также горит изнутри частыми, как огонь электросварки, вспышками. Перевожу взгляд на болото, но понимаю вдруг по изменившейся тональности единственного звука, который могу слышать, что сейчас последует еще одна атака моего монстра. Я спешно прячусь за стеной, зажимая уши руками. И правда, полусип-полусвист, с которым осьминог набирает воздух, прекращается. В следующую секунду ужасный и невыносимый звук бьет по нервам.
За тот короткий миг, что я успел бросить взгляд на болото, мои глаза успели зафиксировать то, что огромный моллюск заметно приблизился, и он почему-то поменял свой цвет, приобретя светло-синий оттенок. Хотел бы я знать, что означают эти изменения, но мои мысли заняты сейчас совсем другим. Я думаю о том, что сможет ли мой монстр остановить цефалопода, или же нам не стоит терять время и прорываться к цели, благо торнадо исчез.
Ужасный звук, издаваемый моим монстром, длится совсем недолго и как-то вдруг обрывается. Предчувствуя нехорошее, быстро встаю на ноги и выглядываю наружу. Оказывается гигантский моллюск уже совсем рядом. Он дотягивается своими длинными светящимися конечностями до осьминога и, схватив его, пытается утянуть в трясину, но не в силах сдвинуть нашего защитника с места, просто подтягивает себя к нему. Мой монстр, распластав свои щупальца по земле, упирается и не дает уволочь себя. Скользя по неохотно проламывающемуся льду, цефалопод неотвратимо приближается, и вот он уже совсем рядом, он нависает невероятным конусом-башкой, или что это у него такое, опутывает полностью осьминога сначала двумя, а потом и четырьмя щупальцами. Запах гнили и болотного смрада бьет в нос, заставляя морщиться. Я вижу, как на глазах растет и ширится черный провал пасти исполинского моллюска. Он что, собирается проглотить моего монстра? А потом наш защитник начинает отпускать землю, в которую буквально зарылся всеми своими восемью конечностями. Медленно, словно нехотя, они вздымаются в воздух и также не спеша обвивают щупальца цефалопода, сжимая их и заставляя светиться ярче. Лишенный опоры и влекомый чужой силой, осьминог сдвигается к болоту и попадает в плотные объятия гигантского моллюска. Я слышу только яростное шипение моего монстра, но почему-то уверен, что он с радостью предвкушает предстоящую схватку. Масса его противника все же больше, поэтому болотная тварь сначала медленно, а потом все быстрее утаскивает осьминога в трясину. Головоногие сплелись в смертельных объятиях полупрозрачными светящимися и покрытыми толстой броней щупальцами. Мой монстр гораздо меньше цефалопода, и сейчас он практически пропал из виду, оплетенный конечностями противника, но я тешу себя надеждой, что броня, которую я ему подарил, поможет продержаться достаточно долго, чтобы мы успели закончить здесь все свои дела. Или я ошибаюсь, и наш защитник окажется легкой добычей для моллюска. Бесполезно сейчас гадать – время покажет.
Проходит несколько минут, прежде чем тварь утянула осьминога в болото окончательно и уже там потащила его быстрее куда-то дальше, видимо, на глубину. Еще через минуту они оба скрываются из виду, нырнув в черную жижу, и только огромные пузыри, лопающиеся какое-то время на поверхности, напоминают о них. А потом все окончательно утихло.
Наверное, целую минуту я стою неподвижно, в некотором оцепенении наблюдая за болотом. Из этого состояния меня выводит тихий голос Сони, которая так же, как и я, и Клаус, глядит на болото:
– А ведь осьминог может и победить.
– Почему ты так думаешь? – озвучивает он мой вопрос.
– Цефалопод уже истекал кровью, когда утащил осьминога в трясину, – и поясняет, видя наши недоуменные взгляды, – У этих моллюсков кровь голубого цвета из-за высокого содержания в ней не то алюминия, не то меди, что в смеси с остальными ее составляющими и придает ей голубой оттенок. Я точно не помню, это Катя у нас…
Соня осекается на полуслове и отворачивается, чтобы мы не видели ее моментально повлажневших глаз.
– Думаю, нам стоит выдвигаться, – предлагает Клаус, тактично отвернувшись от девушки.
– Да, нам больше нечего ждать, пора и в путь, – киваю ему и гляжу на здание, в котором мы заметили человека в плаще. – Соня, ты как?
– Я в порядке, – слишком быстро отвечает она.
– Тогда вперед. Осталось немного.
По очереди, через большой пролом, мы покидаем стены укрывшего нас здания. Пройдя десяток метров, ступаем на необычный грунт. Когда-то давно здесь, может быть, и в самом деле был парк, но сейчас под ногами чавкает отвратительного вида грязь темно-бурого цвета, от которой исходит непередаваемая словами вонь. В некоторых больших каменных обломках, замеченных мною ранее, я с удивлением распознаю скульптуры, изуродованные и перекошенные, но скульптуры. Довольно часто по пути попадаются какие-то бревна, почерневшие и корявые, которые приходится обходить.
Соня, идущая передо мной, сразу за Клаусом, часто спотыкается и несколько раз даже чуть не упала. Я ровняюсь с ней и беру под локоть. Она благодарно кивает, устало опираясь на мою руку. Тяжелый путь отнимает у Сони последние силы, она сильно горбится и совершенно не смотрит по сторонам, механически переставляя ноги. Я вижу, как и Клаусу дорога дается с трудом, да чего уж там, я и сам чувствую, как сильно устал, а еще эта жижи под ногами, бесконечные ямы и уродливые бревна на пути… Наконец Клаус останавливается и тяжело выдыхает:
