Роман Глушков - Боевые псы Одиума
– Абсолютно ни о чем. А должно?
– Очень жаль. Я рассчитывал, что это может освежить вашу память… Ну да ладно, главное, что наша встреча с мистером Молино выдалась достаточно интересной. Ведь он, как выяснилось, хоть и смутно, но помнит вас, мистер Первый.
– Конфедерат – меня?! – удивился Бунтарь.
– Вообще-то, Хуан так или иначе помнит всех превенторов, но вы – исключение. Как-никак, на вас ученые Хоторна проводили свои первые пробные эксперименты. Молино работал в Контрабэллуме штатным программистом и присутствовал при старте проекта. Однако примерно через полгода служба внутренней безопасности обвинила Хуана в связях с конфедератами и уволила его за шпионаж в их пользу.
– Обвинение было ложным?
– Вовсе нет, и Молино, кстати, этого совершенно не скрывает, – усмехнулся патер Ричард. – Он действительно работал на конфедератов и даже передавал им кое-какую информацию, на чем в конце концов и попался. После разоблачения он сумел скрыться от властей и ушел в глухое подполье. Там Хуан и пробыл до тех пор, пока правительственные войска не захватили их базу. Вот с таким прелюбопытным человеком мне пришлось вчера беседовать.
– И чем же он сможет нам помочь? Кроме того, что, вероятно, вспомнит наши с Невидимкой настоящие имена? – Бунтаря услышанная новость не слишком воодушевила. Кем бы ни служил раньше в Контрабэллуме этот Молино, нынче он являлся всего-навсего бесправным ссыльным. Поэтому считать его полноценным помощником было бы попросту несерьезно.
– Разумеется, сам Хуан вряд ли сможет как-то изменить вашу судьбу, – подтвердил Пирсон. – Но за пределами гетто у Молино остались обширные связи. И если он меня не обманывал, его друзья могли бы стать для вас очень полезными.
– Что за друзья? Недобитые конфедераты?
Патер с опаской обернулся, словно вдруг почуял, что за ними наблюдают, и несколько секунд прислушивался к царившей в церкви тишине. После чего, понизив голос, ответил:
– Хуан этого не уточнял. Но я думаю, что да – его друзья принадлежат к выжившим и скрывшимся от властей конфедератам. Слишком мощной была в свое время эта оппозиционная группировка, чтобы сгинуть и не оставить после себя никаких следов. Такого просто не может быть. Поэтому я склонен верить, что настоящие «последние конфедераты» находятся отнюдь не в гетто, а на свободе. Прячутся, тщательно отбирают из сочувствующих им граждан новых бойцов, ищут лазейки для проникновения в Эй-Нет… Короче, копят силы для следующего удара.
– А вы наверняка тоже принадлежите к «сочувствующим».
– Нет, что вы! – с жаром запротестовал патер Ричард. – Я вовсе не сторонник новой войны и осуждаю любые действия, направленные на ее разжигание. Я высказал вам всего лишь свое предположение, однако…
Пирсон нахмурился и не договорил. Пройдя в молчании до конца коридора, священник развернулся и так же неторопливо зашагал в обратном направлении. Бунтарь покорно следовал за патером, не мешая ему собираться с мыслями.
– Я тоже нахожусь сейчас в очень сложном положении, мистер Первый, – наконец заговорил патер. – Понятно, что не в таком сложном, как ваше. Но тем не менее мне трудно дать вам однозначный совет. Как и чем помогут вам конфедераты – и помогут ли вообще, – я не знаю. Уверен лишь в том, что они не причинят вам вреда. Наоборот, сделают все, чтобы защищать вас от боевиков Холта. Видели бы вы, в какое возбуждение пришел Молино, когда узнал, что проект, над которым он когда-то начинал работу, удался и что в Контрабэллуме до сих пор находятся одиннадцать превенторов.
– Да уж… – пробормотал под нос Бунтарь, припомнив аналогичную реакцию Брайана Макдугала. Банкир тоже впал в неописуемый восторг, когда узрел на своей яхте подлинное чудо – взлом сверхнадежного ультрапротектора. – Все они сначала набиваются в друзья, а затем появляется Холт и наша дружба разом заканчивается.
– …Молино был в курсе конечной цели исследований, от которых его впоследствии отстранил Хоторн, – продолжал Пирсон, пропустив мимо ушей комментарий собеседника. – Поэтому Хуан знает, насколько бесценен дар, которым вы обладаете. Мне известно, что конфедераты отнюдь не бессребреники и наверняка потребуют с вас плату за покровительство. Какую именно, можно легко догадаться. Я очень надеюсь, что вас не заставят заниматься заказными убийствами, поскольку подобные методы не в правилах этой публики, но чем-нибудь менее греховным – вполне вероятно.
– Мы готовы пойти на такую жертву ради того, чтобы поучиться опыту у лучших конспираторов в мире, – уверенно заявил Бунтарь. Он еще на Периферии усвоил непреложную истину: в Одиуме приходится платить за все, даже за надежду. – Где мы могли бы встретиться с мистером Молино? И как нам быть с Холтом? Ведь если он прознает о существовании засекреченной организации конфедератов, нам придется его…
– Вам придется его отпустить, мистер Первый, – протестующе подняв ладонь, оборвал превентора Пирсон. – И чем быстрее, тем лучше. Только на таких условиях я сведу вас с Хуаном Молино. Он поможет вам скрыться до того, как Мэтью выберется из гетто и полицейские нагрянут сюда с массовыми обысками.
– И вы так спокойно говорите об этом, патер? – недоуменно полюбопытствовал Бунтарь. – Неужели не боитесь допроса, которому вас непременно подвергнет эта «акула», как вы сами тогда его нарекли?
– Еще как подвергнет. – Священник и не пытался отрицать очевидное. – Только что такого я скажу Холту, о чем ему неизвестно? В том, что мы с вами знакомы, нет ничего подозрительного. Я буду утверждать, что это Крэйг познакомил нас незадолго до своей гибели, и пусть Мэтью докажет обратное. Вы пришли ко мне посреди ночи с заложником, ища убежища. Я не мог отказать вам в этом и даже совершил богоугодное дело, уговорив вас прекратить насилие и отпустить пленника. Затем вы ушли, опасаясь, что разъяренный Мэтью вернется и схватит вас прямо в моем храме. А куда – это одному богу известно… Разумеется, мне придется согрешить против правды. Но то будет ложь во спасение, которую Создатель не однажды прощал и мне, и многим моим братьям по вере, когда нужда порой заставляла их поступать так же.
– Будь по вашему, патер, – согласился Бунтарь. – Если уж нам все равно нечем вас отблагодарить, то в знак признательности я выполню вашу просьбу и освобожу этого негодяя. Надеюсь, по пути отсюда он наткнется на какую-нибудь местную банду и та живьем зароет его в асфальт.
– Премного благодарен за понимание, – довольно кивнул Пирсон. – Милосердие вам непременно зачтется, мистер Первый. Жаль только, что случится это уже не на грешной земле…
Глава десятая
Этой ночью над головой Мэтью Холта определенно светила счастливая звезда. Он не разбился в геликоптере, вырвался из лап кровожадных похитителей и добрался без происшествий до границы опасного района. После чего наплевал на данную превенторам клятву оставить их в покое (в которую никто, в общем-то, и не поверил), возобновил облаву и буквально перевернул гетто с ног на голову.
Правда, в остальном президенту «Звездного Монолита» пока не везло: беглые превенторы отвергли его предложение и решили наслаждаться свободой, а преследователи подсчитывали потери и ущерб от разрушений и аварий, произошедших во время поисковой операции.
Но Холт был упорным человеком и намеревался довести начатую охоту до конца. И довел бы, задержись Бунтарь и Невидимка в церкви Приюта Изгнанников хотя бы на полчаса. Но когда перед храмом зависла пара «Скайраннеров», с которых десантировалась на площадь карательная группа, превенторы были уже далеко оттуда. Им удалось обмануть не только преследователей, но и зоркие объективы видеокамер, установленных на полицейских геликоптерах, неусыпно барражировавших над гетто до самого вечера.
Последнюю хитрость беглецы провернули лишь благодаря их новому знакомому Хуану Молино, которого они разыскали по наводке патера Ричарда, оставшегося в храме дожидаться визита полицейских следователей. Хуан проживал в неприметном трехэтажном доме, что находился в квартале, контролируемом группировкой конфедератов. Произнесенное в качестве пароля имя священника – как выяснилось, весьма авторитетного среди ссыльных человека, – позволило превенторам без проблем пройти мимо здешних агрессивных обитателей. А упомянутое вдобавок имя Молино избавило превенторов от излишних расспросов.
Внешность Хуана оказалась вполне заурядной: невысокий и плотный, среднего возраста брюнет с растрепанными волосами и большими выпученными глазами, отчего лицо Молино всегда сохраняло одно и то же удивленное выражение. Хуан все время выглядел беспокойным, однако виной тому был всего лишь темпераментный характер конфедерата, а вовсе не расшатанные нервы, как можно было подумать.
Молино не потребовал от превенторов в качестве доказательства демонстрировать их таланты, поскольку узнал в лицо сначала Бунтаря, а затем, приглядевшись, и Невидимку.
