Василий Гавриленко - Теплая птица
-Мне приказано доставить вас к отцу Никодиму.
Это было неожиданно. Зачем я понадобился отцу Никодиму?
-Меня?
-Вас. Идемте.
Особист провел меня уже знакомой улочкой до ворот, за которыми виднелась Золотая Долина. Караульные, ни слова не говоря, посторонились.
Мы пошли через плац (кровавое пятно скрылось под снегом) к белому дворцу с плакатом «Будущее зависит от тебя». Да уж, от меня… Никак не думал, что так скоро вернусь сюда… Вон там, кажется, лежала отрубленная голова Бориса.
Я едва смог подавить рвотный спазм. Горло драло кислятиной, голова дико болела. Я с ненавистью смотрел в энергичную спину особиста. Неужели так теперь будет всегда: «Вас требуют, идемте», «Срочно явиться», «дан приказ»? Ни охнуть, ни вздохнуть.
За белым дворцом показались золотые статуи: стоящие кружком женщины, что-то держащие в руках, куда-то завлекающие (наверно, из-за них это место и назвали Золотой Долиной). Повернув направо, мы подошли к еще одному белому дворцу, с надписью «армения» под козырьком с причудливыми каменными завитушками. Что такое армения?
-Станьте лицом к колонне, - подал голос особист. – Ноги держите на ширине плеч.
-Зачем это?
-Таков порядок.
Я прислонился к холодному камню. Особист быстрыми четкими движениями обыскал меня.
-Прошу, - он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.
Столько всевозможного барахла я никогда в жизни не видел! Просторный, тускло освещенный зал был завален чуть ли не до потолка: диваны, статуи, книги, компьютерные мониторы, тряпье, плюшевые игрушки, аквариумы, пластиковая посуда. Чего здесь только не было! Все бесполезное, ненужное.
Проследовав за особистом по узкой тропинке, проложенной в джунглях барахла, я вышел на свободное пространство и увидел Отца Никодима (память проворно выдала картину – отточенное лезвие опускается на шею Бориса). Отец Никодим возлежал на диване, закинув длинные ноги в остроносых сапогах на спинку. Рядом, в кресле, сидел Глеб Пьяных – тот самый бородач, что опрашивал меня в первый день в Цитадели.
-Ахмат, стрелок АМР, доставлен, - доложил приведший меня особист.
-Хорошо, можете идти, - кивнул Глеб Пьяных.
Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.
-Голова болит? – вдруг спросил он.
Я от неожиданности ответил не сразу.
-Болит, Отец Никодим.
-Обращайтесь к Отцу Никодиму - «ваш крест», - вставил Глеб.
-Болит, ваш крест.
-Зеленка?
-Зеленка, ваш крест.
Отец Никодим засмеялся, Глеб Пьяных послушно оскалил зубы.
-Знаешь выражение, Ахмат, – «клин клином вышибают»?
-Не знаю, ваш крест.
-Так вот, держи.
Отец Никодим протянул мне зеленую бутылку. Даже смотреть на нее было противно… Я сделал глоток. Горло вспыхнуло огнем. Я боялся, что меня снова стошнит, но - отец Никодим оказался прав – мне полегчало.
-Спасибо, ваш крест.
Я возвратил бутылку.
-Полагаю, теперь с тобой можно говорить на равных, - Отец Никодим улыбнулся, - Должен сказать, меня впечатлило, как ты, Ахмат, разобрался с тем претендентом.
Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.
-Без истерики, без всех этих «кийя!» - четко и ровно. Ничего лишнего – удар и … результат.
-Спасибо за высокую оценку, ваш крест, - сказал я.
Глеб Пьяных иронично взглянул на меня.
-Оценка и вправду высокая, - согласился отец Никодим. – Настолько высокая, что я решил назначить тебя в свою личную охрану на место Григоренко. Его ранили во время рейда по Измайловскому гетто. Помнишь, Глеб?
-Да, ваш крест, - отозвался Пьяных. – Та еще была заварушка.
-Временно, конечно, - пока не оклемается Григоренко. Как ты на это смотришь?
Я ответил, что буду рад сложить за него голову.
-Похвально.
Отец Никодим обратился к Глебу:
-Распорядись выдать парню оружие. Вечером я выезжаю на Вторую. Сколько можно тратить время впустую?
5
БОЛЬШАЯ ШИШКА
Я сидел в машине сопровождения вместе со стрелком из охраны и шофером, держа заряженный АКМ на коленях. Следом за нами медленно двигался черный автомобиль Отца Никодима. Мы покинули Цитадель не больше двадцати минут назад, но почему-то казалось, что давным-давно. Быть может, потому, что стрелок, по имени Меир, оказался надоедливым и болтливым парнем. Жиденький, востроносый, со смоляными глазками и чернявой бородкой, он словно имел шило в заднице и вертелся на месте юлой.
-Ты из стрелков? – накинулся он на меня. – Давно принят?
Узнав, что только вчера, Меир посмотрел с уважением:
-А я уже год, как в стрелках корячусь. Дальше охранки не дослужился.
-И не дослужишься, - повернув широкое лицо, вставил шофер.
-Это почему? – вскинулся Меир.
-Потому что ты трепло.
-Что есть, то есть, - согласился стрелок, выглядывая в окно. – О, уже Северянин.
Машина проехала по эстакаде, нависшей над железнодорожной платформой.
Из разговора Меира с шофером, я сделал вывод, что служба в личной охране отца Никодима не так уж почетна.
-Скоро кладбище, - неспокойно сказал шофер. – Здесь часто банды нападают на конвои.
-Прям уж и часто, - беспечно протянул Меир. – Когда последний раз?
Шофер умолк, должно быть, припоминая.
-В октябре на конвой конунга Шавката напали…
-Ну, да ты не дергайся, - перебил Меир. – С нами тебе сам черт не страшен.
Машина свернула в переулок, и почти сразу под передним колесом что-то громыхнуло. Осколки стекла, вместе с черным дымом устремились в кабину; сквозь пелену я увидел шофера, уронившего голову на руль.
-Мародеры!
Меир лихорадочно передернул затвор автомата, однако выстрелить не успел. Разбив стекло, пуля попала ему в голову. Меир навалился на меня, еще теплый, но уже не от мира сего. Я опустился на сиденье. Лязг пуль по металлу повторился.
Дьявол подери! Вот так западня.
Стрельба внезапно прекратилась. Я услышал голоса.
-Есть кто в первой машине?
Прячась за трупом Меира, я увидел появившуюся в окне физиономию – круглая, испитая рожа с жидкой бороденкой.
-Три трупака, - сообщил кому-то мародер. – Шофер и два стрелка.
-Оружие у них забери.
Дверца машины заскрежетала. Мое сердце готовилось выскочить из груди, и только оно жило во всем моем теле. Я превратился в труп.
Рука мародера, снимая автомат, скользнула по моей руке (вызывающе-теплой). К счастью, он не придал этому значения, должно быть, потому, что трупы Меира и шофера, обысканные им раньше, тоже еще не остыли.
-Два автомата и пистолет, Варяг, - сообщил мародер.
Ему ответили:
-Тащи сюда. Больше ничего нет в машине?
-Нет, Варяг.
И тут я услышал голос отца Никодима.
-Эй, Варяг, или как тебя, отпусти меня или пожалеешь.
Звук хлесткого удара.
-Заткни пасть, мразь. Уж за тебя-то, сука, мы получим настоящий куш. Много-много кокаина!
Судя по разразившемуся смеху, мародеров было не меньше десяти.
-Ладно, ребята, трогаем, – я уже узнавал голос Варяга.
Снег поскрипел под подошвами уходящих людей. Наступила тишина, какой я, кажется, никогда не слышал. Мертвая тишина. Я отодвинул Меира и вылез из машины. Ярко светила луна.
У переднего колеса машины сопровождения (в которой ехал я) – черная воронка с ободком оплавленного снега. Машина отца Никодима вся изрешечена пулями…
Ну вот, я, кажется, снова свободен. Устав мне теперь не указ, никто и ничто меня не держит. Что мне теперь делать? Вернуться к Марине – теплая, приятная мысль. Но как грустно посмотрит на меня Христо, как вздохнет он и скажет, что Снегирь погиб напрасно…
Что же мне делать, черт подери?!
Обратно в Цитадель?
Я не читал Устав Наказаний, но догадываюсь, что паек за случившееся мне не удвоят. Ублюдки! Да кто ж так организует охрану важных персон?! Или, может, отец Никодим не важная персона? Или, важная, но - неудобная. Черт его знает! - да это и не должно волновать меня. Я получил задание доставить отца Никодима из пункта А в пункт Б, а вместо этого, отлежавшись под трупом, поспособствовал тому, что отца Никодима мародеры тащат в пункт В.
