Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
-Таков порядок.
Я прислонился к холодному камню. Особист быстрыми четкими движениями
обыскал меня.
-Прошу, - он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.
Столько всевозможного барахла я никогда в жизни не видел! Просторный,
тускло освещенный зал был завален чуть ли не до потолка: диваны, статуи, книги,
компьютерные мониторы, тряпье, плюшевые игрушки, аквариумы, пластиковая
посуда. Чего здесь только не было! Все бесполезное, ненужное.
Проследовав за особистом по узкой тропинке, проложенной в джунглях
барахла, я вышел на свободное пространство и увидел Отца Никодима (память
проворно выдала картину – отточенное лезвие опускается на шею Бориса). Отец
Никодим возлежал на диване, закинув длинные ноги в остроносых сапогах на
спинку. Рядом, в кресле, сидел Глеб Пьяных – тот самый бородач, что опрашивал
меня в первый день в Цитадели.
-Артур, стрелок АМР, доставлен, - доложил приведший меня особист.
-Хорошо, можете идти, - кивнул Глеб Пьяных.
Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.
-Голова болит? – вдруг спросил он.
Я от неожиданности ответил не сразу.
-Болит, Отец Никодим.
-Обращайтесь к Отцу Никодиму - «ваш крест», - вставил Глеб.
-Болит, ваш крест.
-Зеленка?
-Зеленка, ваш крест.
Отец Никодим засмеялся, Глеб Пьяных послушно оскалил зубы.
-Знаешь выражение, Артур, – «клин клином вышибают»?
-Не знаю, ваш крест.
-Так вот, держи.
Отец Никодим протянул мне зеленую бутылку. Даже смотреть на нее было
противно… Я сделал глоток. Горло вспыхнуло огнем. Я боялся, что меня снова
стошнит, но - отец Никодим оказался прав – мне полегчало.
-Спасибо, ваш крест.
Я возвратил бутылку.
-Полагаю, теперь с тобой можно говорить на равных, - Отец Никодим
улыбнулся, - Должен сказать, меня впечатлило, как ты, Артур, разобрался с тем
претендентом.
Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.
-Без истерики, без всех этих «кийя!» - четко и ровно. Ничего лишнего – удар
и … результат.
-Спасибо за высокую оценку, ваш крест, - сказал я.
Глеб Пьяных иронично взглянул на меня.
-Оценка и вправду высокая, - согласился отец Никодим. – Настолько
высокая, что я решил назначить тебя в свою личную охрану на место Григоренко.
Его ранили во время рейда по Измайловскому гетто. Помнишь, Глеб?
-Да, ваш крест, - отозвался Пьяных. – Та еще была заварушка.
-Временно, конечно, - пока не оклемается Григоренко. Как ты на это
смотришь?
Я ответил, что буду рад сложить за него голову.
-Похвально.
Отец Никодим обратился к Глебу:
-Распорядись выдать парню оружие. Вечером я выезжаю на Вторую.
Сколько можно тратить время впустую?
5
БОЛЬШАЯ ШИШКА
Я сидел в машине сопровождения вместе со стрелком из охраны и
шофером, держа заряженный АКМ на коленях. Следом за нами медленно
двигался черный автомобиль Отца Никодима. Мы покинули Цитадель не больше
двадцати минут назад, но почему-то казалось, что давным-давно. Быть может,
потому, что стрелок, по имени Меир, оказался надоедливым и болтливым парнем.
Жиденький, востроносый, со смоляными глазками и чернявой бородкой, он словно
имел шило в заднице и вертелся на месте юлой.
-Ты из стрелков? – накинулся он на меня. – Давно принят?
Узнав, что только вчера, Меир посмотрел с уважением:
-А я уже год, как в стрелках корячусь. Дальше охранки не дослужился.
-И не дослужишься, - повернув широкое лицо, вставил шофер.
-Это почему? – вскинулся Меир.
-Потому что ты трепло.
-Что есть, то есть, - согласился стрелок, выглядывая в окно. – О, уже
Северянин.
Машина проехала по эстакаде, нависшей над железнодорожной
платформой.
Из разговора Меира с шофером, я сделал вывод, что служба в личной
охране отца Никодима не так уж почетна.
-Скоро кладбище, - неспокойно сказал шофер. – Здесь часто банды
нападают на конвои.
-Прям уж и часто, - беспечно протянул Меир. – Когда последний раз?
Шофер умолк, должно быть, припоминая.
-В октябре на конвой конунга Шавката напали…
-Ну, да ты не дергайся, - перебил Меир. – С нами тебе сам черт не страшен.
Машина свернула в переулок, и почти сразу под передним колесом что-то
громыхнуло. Осколки стекла, вместе с черным дымом устремились в кабину;
сквозь пелену я увидел шофера, уронившего голову на руль.
-Мародеры!
Меир лихорадочно передернул затвор автомата, однако выстрелить не
успел. Разбив стекло, пуля попала ему в голову. Меир навалился на меня, еще
теплый, но уже не от мира сего. Я опустился на сиденье. Лязг пуль по металлу
повторился.
Дьявол подери! Вот так западня.
Стрельба внезапно прекратилась. Я услышал голоса.
-Есть кто в первой машине?
Прячась за трупом Меира, я увидел появившуюся в окне физиономию –
круглая, испитая рожа с жидкой бороденкой.
-Три трупака, - сообщил кому-то мародер. – Шофер и два стрелка.
-Оружие у них забери.
Дверца машины заскрежетала. Мое сердце готовилось выскочить из груди,
и только оно жило во всем моем теле. Я превратился в труп.
Рука мародера, снимая автомат, скользнула по моей руке (вызывающе-
теплой). К счастью, он не придал этому значения, должно быть, потому, что трупы
Меира и шофера, обысканные им раньше, тоже еще не остыли.
-Два автомата и пистолет, Варяг, - сообщил мародер.
Ему ответили:
-Тащи сюда. Больше ничего нет в машине?
-Нет, Варяг.
И тут я услышал голос отца Никодима.
-Эй, Варяг, или как тебя, отпусти меня или пожалеешь.
Звук хлесткого удара.
-Заткни пасть, мразь. Уж за тебя-то, сука, мы получим настоящий куш.
Много-много кокаина!
Судя по разразившемуся смеху, мародеров было не меньше десяти.
-Ладно, ребята, трогаем, – я уже узнавал голос Варяга.
Снег поскрипел под подошвами уходящих людей. Наступила тишина, какой
я, кажется, никогда не слышал. Мертвая тишина. Я отодвинул Меира и вылез из
машины. Ярко светила луна.
У переднего колеса машины сопровождения (в которой ехал я) – черная
воронка с ободком оплавленного снега. Машина отца Никодима вся изрешечена
пулями…
Ну вот, я, кажется, снова свободен. Устав мне теперь не указ, никто и ничто
меня не держит. Что мне теперь делать? Вернуться к Марине – теплая, приятная
мысль. Но как грустно посмотрит на меня Христо, как вздохнет он и скажет, что
Снегирь погиб напрасно…
Что же мне делать, черт подери?!
Обратно в Цитадель?
Я не читал Устав Наказаний, но догадываюсь, что паек за случившееся мне
не удвоят. Ублюдки! Да кто ж так организует охрану важных персон?! Или, может,
отец Никодим не важная персона? Или, важная, но - неудобная. Черт его знает! -
да это и не должно волновать меня. Я получил задание доставить отца Никодима
из пункта А в пункт Б, а вместо этого, отлежавшись под трупом, поспособствовал
тому, что отца Никодима мародеры тащат в пункт В.
Не зная чему, я засмеялся.
Рядом с машиной отца Никодима лежали два особиста (мародеры почему-
то постеснялись прихватить их кожаные плащи) – снайпер и не кто иной, как Глеб
Пьяных. У Глеба – неестественно вывернута шея и на лице застыл вопрос. При
жизни он задавал людям много вопросов и всегда получал ответы, а вот теперь –
молчок.
Я заглянул внутрь машины и присвистнул. Отец Никодим, похоже, большой
любитель красоты. Сиденье оторочено розовым мехом, розовый мех на потолке,
на стенках. На полу - резиновый ковер с изображением голой женщины, призывно
раздвинувшей ноги. Хоть обстановка и не соответствовала, глаза сами собой
осмотрели развратницу и остановились… Остановились на каком-то черном
предмете, выглядывающем из-под сиденья.
Я опустился на четвереньки, заглянул под сиденье – сердце чуть не
выпрыгнуло из груди: мирно поблескивая сталью, там лежала снайперская
винтовка.
Рукоятка винтовки удобно легла в ладонь. Тяжелая штука! Я поднес глаз к
прицелу. Темная громада дома приблизилась ко мне так неожиданно и так близко,
что я вздрогнул. Я поймал в перекрестье одно из окон, представил, что в нем
находится человек. Надавил на курок. Винтовка издала негромкий щелчок,
приклад ударил в плечо. Если бы в окне и вправду находился человек, то сейчас
он полетел бы, кувыркаясь, вниз. Я опустил винтовку.
Сбоку на луну наползало облако. Надо торопиться, пока светло. Мародеры
не могли уйти далеко.
Протоптанная в снегу тропинка петляла между зданиями, мертвыми
