James Swallow - Немезида
Капра быстро обдумал это, затем отрицательно покачал головой:
– Нет. Если это в сети, то все остальные уже про это знают. Наши люди тоже должны быть в курсе.
Джедда забрал катушку и вставил её в голо-проигрыватель. Устройство с жужжащим гудением воспроизвело призрачное изображение мужчины в тяжёлом парадном мундире и с фуражкой с витыми шнурами на голове. Он стоял перед ораторской трибуной, и Келл заметил, что на ней был символ открытого глаза с вертикальным зрачком – эмблема Сынов Хоруса.
– Губернатор Никран, – насмешливо сказал Джедда. – Интересно, где он это записывал? В подвале собственного особняка, трясясь от страха?
– Тихо! – шикнул на него Грол. – Слушай.
Губернатор начал с расточения пустопорожних любезностей и скучных восхвалений своим кукловодам из знатных кланов. Келл пристально наблюдал за голо-изображением. Он изучал выражения, сменяющиеся на лице политика, представляя, что видит его в прицел своей винтовки "Экзитус". Никран производил полное впечатление отчаявшегося человека. Затем губернатор перешёл к сути своего заявления.
"Граждане Дагонета, – сказал он, – я смертельно встревожился, узнав о гибели многих наших отважных солдат СПО из-за постоянных и безжалостных налётов, предпринимаемых повстанцами. Налётов, которые также унесли жизни множества невинных гражданских..."
– Чушь собачья, – прорычал Джедда. – Только кровь кланских!
– Я рукоплещу бдительности наших солдат и отдаю должное их храбрости, – продолжал Никран. – Но вместе с тем я прислушиваюсь, когда их командиры говорят мне, что враги, таящиеся среди нас, представляют явную и текущую угрозу, которую нам ещё предстоит преодолеть. И поэтому, вместо того, чтобы затягивать эту ужасную войну, тратя впустую ещё больше драгоценных жизней дагонетцев, я послал прошение о помощи".
– Что это значит? – пробормотал один из людей Джедды. Келл сохранял на лице неизменное выражение, зная, что Койн внимательно за ним наблюдает.
По всему залу водворилась тишина, все ждали слов Никрана.
"Столетия тому назад, когда Дагонет накрыла тень развращённого короля-священника, мы столкнулись с аналогичным кризисом. И тогда, как и сейчас, к нам на помощь пришёл воин. Владыка ратных полей, освободивший нас от страха и ужаса, – губернатор моргнул и облизал губы, и Келл ощутил странную дрожь предвкушения в том пальце, которым он спускал курок. – Сограждане, нынешним днём я получил весть от флотилии Сынов Хоруса. Они идут на Дагонет, чтобы освободить нас, и с ними – великий герой Хорус Луперкаль. Отриньте страх! Возмездие Астартес будет стремительным и страшным, но благодаря ему независимость, что мы жаждем, независимость ради свободы, независимость от удушающей власти далёкого и безразличного Императора будет нашей.
Грол нажал на кнопку на проекторе, и изображение исчезло.
– Вот так вот.
Из комнаты как будто откачали весь воздух: от заявления Никрана люди лишились дара речи.
Первым заговорил Джедда.
– Астартес... – прошептал он, от прежней эйфории не осталось и следа. – Идут сюда? – он посмотрел на Капру. – Мы не можем сражаться с космическим десантом. Кланские солдаты – одно дело, но элита Воителя...
– Мы ничего похожего раньше не видели, – мрачно сказал Грол. – Генетически усовершенствованные сверх-люди. Живое оружие. Ангелы смерти. Горстка их может сокрушить армии...
– И что мы теперь должны делать? – сердито рявкнула Бей. – Сдадимся всем скопом? Застрелимся и избавим их от хлопот?
– Они уничтожат всех нас, – продолжал настаивать Грол. – Наша единственная надежда – это распустить наши отряды и затеряться среди широких слоёв населения. Ну или бежать из этого мира, пока не появились их боевые корабли, – он уставился на Келла. – Потому что наши спасители не окажутся здесь раньше Хоруса, так?
– Капра, он прав, – сказал Джедда унылым голосом. – Что касается людей, у нас был шанс победить. Но мы не сможем побить богов войны...
– Они не боги, – проворчал Келл, заставив его смолкнуть. – Они не неуязвимы. Они истекают красным, как и любой из нас. Они смертны, – он встретился взглядом с Гролом. – Даже Хорус.
Капра медленно кивнул:
– Келл прав. Астартес вселяют ужас, но их можно побить, – он пристально посмотрел на Виндикара: – Скажи мне, что их можно побить.
– Я убил космического десантника, – сказал Келл. Смазанные черты Каллидус дрогнули, когда на лице ассасина промелькнуло что-то похожее на удивление. Келл проигнорировал это и продолжил. – И я всё ещё на этом свете.
– Капра... – снова начал говорить Грол, но лидер повстанцев жестом приказал ему замолчать.
– Мне нужно над этим подумать, – сказал он им. – Бей, пойдём со мной.
Капра ушёл прочь в сопровождении женщины, и Келл проводил его взглядом. Грол сурово посмотрел на Виндикара и покинул его. За ним последовал Джедда и остальные боевики.
Келл подобрал катушку памяти и взвесил её в руке.
– Ты правда ликвидировал Астартес? – заговорило Койн.
– Ты знаешь правила, – ответил Келл, не отводя глаз. – Объекты клана – это его личное дело.
Каллидус хмыкнуло:
– Не имеет значения. Даже если ты это сделал, это всего лишь одна правда среди пригорошни красивых сказок. Этот, как его, – Грол? Он в этой компании самый умный. Сыны Хоруса действительно уничтожат их и по ходу дела превратят этот мир в погребальный костёр. Мне доводилось наблюдать, как воюют Астартес.
Келл развернулся к Тени и шагнул ближе:
– Сюда идёт Воитель. Это всё, что имеет значение.
– О, действительно, – сказало Койн. – И к тому моменту, как Капра и все прочие из тех, кто решил тебе довериться, поймут, что это всё, чего мы хотим, будет слишком поздно.
Оно наклонилось ближе к нему:
– Но позволь тебя кое-что спросить, Келл. Тебя хоть чуть-чуть мучает совесть и-за того, что мы делаем? Ты испытываешь к этим людям хоть каплю жалости?
Келл отвёл глаза.
– Империум признателен им за их жертву.
3
Каюта на "Иубаре", принадлежавшая оперативнику Хиссосу, была именно такой предсказуемо-унылой, как Гарпун и ожидал. Лишь местами наблюдались редкие искры индивидуальности: шкафчик с несколькими бутылками хорошего амасека, полка пластибумажных книг с широким охватом тем и довольно посредственные карандашные наброски за очевидным авторством самого мужчины. Гарпун скривил губы от притязаний покойного – наверное, тот мнил себя чем-то вроде воина-поэта, который в дневное время стоял на часах, охраняя людей из клана Еврот, а по ночам играл на струнах чуткой души художника.
Правда, однако же, была далеко не столь возвышенной. Копаясь в трясине путаных воспоминаний, похищенных им из мёртвого мозга Хиссоса, Гарпун обнаружил более чем достаточное количество эпизодов, когда от оперативника службы безопасности требовалось использовать его детективные навыки, чтобы сгладить конфликты со службами охраны правопорядка миров, расположенных вдоль Тэйбианской торговой оси. Экипажи и офицеры Консорциума нарушали законы других планет, и именно Хиссосу приходилось разыскивать местных жителей, которые взяли бы на себя вину, или нужных людей для дачи взятки. Он убирал грязь, оставляемую за собой Пустотным бароном и его семейством, и на каком-то уровне мужчина ненавидел себя за это.
Гарпун изверг из себя несколько глаз и дал им послоняться по комнате в поисках устройств скрытого наблюдения. Не найдя ничего, он снова поглотил их и затем отдохнул, позволив своему внешнему аспекту расслабиться. Контуры плоти, которая покрывала его тело, стали чуть менее отчётливыми: для стороннего наблюдателя это выглядело бы как изображение, выскользнувшее из фокуса оптики. Он почувствовал слабый оклик демонической шкуры. Она хотела свежей крови – но, с другой стороны, она всегда хотела свежей крови. Гарпун позволил части останков Хиссоса, которые он хранил во вспомогательном желудке, просочиться наружу, чтобы живая оболочка их поглотила – и та угомонилась.
Он сидел за столом на противоположном от спальной ниши конце комнаты. На его поверхности было разложено с полдюжины планшетов, каждый из которых показывал информационные срезы, касающиеся "Иубара". Здесь были схемы палуб и описания протоколов службы безопасности, чертежи служебных тоннелей, пути следования патрульных сервиторов, даже копия расписания повседневных маршрутов Пустотного барона. Длинные паучьи пальцы Гарпуна плясали над ними, на мгновение выхватывая планшеты из кучи, засовывая их обратно, выбирая другие. У него формировалась стратегия, и чем больше он над ней размышлял, тем сильнее понимал, что чем раньше он воплотит её в жизнь, тем будет лучше.
