James Swallow - Немезида
Келл понимал его позицию. Даже после того, как они совершили то, что он им поручил, и вдобавок уничтожили крупный запас оружия предателей, Грол всё ещё не мог заставить себя им поверить.
"Потому что в этом он прав", – сказал голос в его уме – тот голос, который говорил словами его сестры. Повстанцы полагали, что Келл и прочие были чем-то вроде передового отряда, разведывательной группой специальных агентов, высланных в рамках имперского плана отбить Дагонет именем Императора. И это, как и многое другое, имеющее отношение к ассасинам, было ложью.
Из гущи повстанцев возник мужчина в капюшоне и что-то сказал Бей, но его личность выдала реакция Грола: внезапный рывок головы сурового человека, напряжённость в его теле.
Мужчина подошёл ближе, стаскивая капюшон, и Келл выпрямил спину. Это был бритый налысо, мускулистый человек со смуглым оттенком кожи и пронзительными глазами. Виндикар заметил кончики сложных татуировок, высовывающиеся из-под его воротника. Келл протянул руку:
– Капра.
– Келл, – повстанец принял её, и они пожали руки, запястья к ладоням. – Я так понимаю, что должен благодарить за это Императора, – он кивнул в сторону поездов. – И тебя.
– Империум никогда не поворачивается спиной к своим гражданам, – ответил Келл. – Мы здесь, чтобы помочь вам выиграть вашу войну.
По лицу Капры пробежала тень:
– Вы, возможно, опоздали. Мои люди устали, их немного, они рассеяны, – он говорил пониженным голосом, который не разносился далеко. – Вы сослужите лучшую службу, если поможете нам найти безопасный способ перебраться куда-нибудь в другое место, и пусть некоторые из нас вернутся с карательными войсками в качестве военных советников.
Келл продолжал смотреть в глаза предводителю повстанцев:
– Мы сделали это за один день. Представь, что мы сможем вместе, в грядущие дни.
Взгляд Капры сместился туда, где в молчаливом ожидании стоял остальной Отряд Ликвидации.
– Бей была права. Вы – впечатляющая группа. Возможно... Если вы будете на нашей стороне, то, возможно, у нас есть шанс.
– Больше, чем шанс, – стоял на своём Келл. – Уверенность.
В конце-концов, выражение на лице мужчины изменилось, и усталость и сомнения растворились прочь. Вместо них появились новые силы. Новая цель. Он так отчаянно хотел, чтобы они принесли им спасение, что Келл почти что мог это ощутить. Капра кивнул:
– На нас, мой друг, возложена ответственность за судьбу Дагонета. Мы его не бросим.
– Нет, – сказал он, когда Капра пошёл прочь, собирая своих людей и начиная сплачивать их пламенной речью.
Но повстанцы не узнают правду, пока не станет слишком поздно: судьбой Дагонета было всего лишь послужить средством для достижения одной-единственной цели.
Поместить Архипредателя Хоруса в перекрестье прицела Эристеда Келла.
ЧАСТЬ ДВА
РАСКАЯНИЕ
ОДИННАДЦАТЬ
Тайное
Жертва
Клетки
1
Пещеры скрывались глубоко внутри каньонов скалистой и непроходимой местности, которую дагонетцы звали Разрубом. Если смотреть с земли, подлинный смысл названия был непонятен – но взгляд с большой высоты через оптику одного из воздушных роботов, захваченных повстанцами, делал всё очевидным. Разруб был огромным ущельем, которое тянулось с востока на запад через каменистые пустыри за пределами столицы, и его очертания походили на гигантскую рану от топора, нанесённую на поверхности ландшафта. Здесь не было дорог, кроме тропинок, протоптанных животными, да полусекретных охотничьих маршрутов, что вились по крутым оврагам, скрывающим входы в систему пещер. Тысячи лет назад здесь размещалась первая дагонетская колония, и новоприбывшие с Терры жались друг к другу в полумраке, пока технологии преобразования планеты, ныне затерявшиеся в веках, трудились над тем, чтобы сделать свирепую среду этого мира более пригодной для обитания. Повстанцы повторно заселили старые каменные залы, точно зная, что из этих глубин их можно было выкурить лишь бомбардировкой, растерев горы в порошок.
Дженникер Соалм прогуливалась по извилистым тоннелям, спрятав лицо в глубинах капюшона. Она проходила мимо комнат, вырезанных лазером в скале; перед входами висели потрёпанные кольчужные занавески, проходы в другие блокировали тяжёлые люки холодной сварки. Внутри пещер царил вечный сумрак, и единственной константой был бледный свет стручков био-люмов, приклеенных к каменному потолку на произвольных расстояниях друг от друга. Она шла, и перед её глазами проходили люди Капры. Попадались боевики, но по большей части это были гражданские и даже дети.
Через прорехи в занавесках или открытые двери перед Соалм мелькали сцены из повседневной жизни сопротивления. Она видела Бей и ещё нескольких людей, которые стояли вокруг штурманского стола, заваленного бумажными картами; напротив через коридор – импровизированный арсенал, забитый захваченным оружием СПО; тощий повар, поднявший на неё глаза в разгаре помешивания густого супа в огромном железном котле; беженцы, сгрудившиеся вокруг жаровни, и по соседству – пара играющих детишек, явно не догадывающихся о тяжёлом положении дел. Последнее её не удивило: у повстанцев не было особого выбора мест, в которых их люди могут выбираться на поверхность.
Ещё дальше по коридору она увидела боковую комнату, которая была превращена в тусклое подобие лазарета – прямо рядом с мастерской, где затенённые фигуры сгибались над самопальным устройством, из которого тянулись провода и разъёмы. Проходя мимо, Соалм уловила знакомый запашок химических веществ, используемых для изготовления взрывчатки.
Она подходила к люку, который заскрипел, закрываясь, и она развернула к нему голову. Пока он захлопывался, один из людей внутри Капры бросил на неё невыразительный взгляд. За миг до того, как он исчез из вида, она заметила за его плечом окровавленного солдата в одежде цветов одного из кланов, который был привязан к стулу. Она остановилась. И услышала за спиной шаги.
Развернувшись, Соалм увидела пару приближающихся детишек-беженцев с глазами, полными страха и дерзости. Оба были чумазыми и носили бесформенные одежды слишком большого размера, так что она не могла сказать, были ли они девочками или мальчиками.
– Привет, – сказал тот, что повыше. – Тебя Император послал, правда?
Она кивнула:
– Можно и так сказать.
На их лицах было написано благоговение:
– Он такой же, какой на пиктах? Громадный?
Соалм заставила себя улыбнуться:
– Даже ещё больше.
Второй ребёнок собирался что-то добавить, но тут из-за угла впереди вывернул взрослый мужчина, который строго посмотрел на обоих детей:
– Вы знаете, что не должны играть здесь. Возвращайтесь к своим урокам!
Они бросились бежать и исчезли в том направлении, откуда пришли. Соалм развернулась к мужчине, чтобы его рассмотреть.
– Вы что-то ищете? – настороженно спросил тот.
– Я просто прогуливаюсь, – призналась она. – Мне нужно немного... подумать.
Он указал рукой за её спину, преграждая ей дорогу:
– Вам, вероятно, стоит пойти обратно.
Мужчина, казалось, пребывал в нерешительности, как будто он не был уверен, есть ли у него право говорить ей, что делать.
Отряд Ликвидации занимал в рядах повстанцев странное положение. За недели, прошедшие с момента освобождения тюремного лагеря в столице, Соалм и прочие завоевали что-то вроде сдержанного признания, но не более того. Следуя приказам Келла, каждый из них обратил свой набор особых умений на помощь делу повстанцев. Тариэль, благодаря своей технической квалификации, был нарасхват, а Койн продемонстрировало естественные склонности к обучению военному делу мужчин и женщин, бывших до недавнего времени фермерами, учителями и лавочниками. Тем временем Йота и Гарантин могли отсутствовать по несколько дней, и единственным свидетельством их деятельности были рапорты, перехваченные из коммуникационной сети: истории об уничтоженных пикетах или целых патрулях, выпотрошенных призрачными налётчиками. Что касалось её брата, то он держался от неё на расстоянии, разрабатывая вместе с Капрой, Бей и Гролом планы боевых действий.
Соалм тоже делала всё от неё зависящее, но проходили дни, и она беспокоилась всё больше и больше. Они помогали повстанцам увеличивать счёт побед, и не только здесь, но и через другие ячейки сопротивления по всей планете – но в основе этого лежала ложь. Если бы ассасины не появились на Дагонете, война бы уже закончилась. Вместо этого они поддерживали её, вливали свежие силы в конфликт, который уже должен был угаснуть.
