Андрей Горюнов - Контакт первой степени тяжести
– Промеж рогов, – уточнил Виктор.
– Убил производителя!
– Быка – ударил! – повторил Морозов снова, видно, вспомнив, и заново все пережив. – Художника – предупредил.
Действительно, – тут было ясно без вопросов: Морозов Виктор если бы ударил, голова бы отлетела.
Представив мысленно, как этот В. Морозов может вмазать, Власов даже откачнулся. И тут же охнул – суставы напомнили ему сейчас же о попытке влезть в автобус.
– Все ясно! – отпуская взглядом Виктора Морозова, Власов встал.
– Беги давай! – тут же скомандовал бывший председатель Морозову. – А то прохлопаешь. Солярка-то не бык, ждать не будет – утечет к соседям… А вас я, гости дорогие, прошу сюда, отведать молочка!
* * *Пропустив вперед Власова, подполковник Скворцов на полсекунды задержался в кабинете:
– Все правильно! – шепнул он бывшему председателю.
– Я понял сразу: ты же тоже был на свадьбе! – ответил бывший председатель. – Я снова твой должник.
– А, брось! Они-то прилетят, да улетят. А нам-то жить! – И, выйдя на крыльцо, Скворцов добавил, глядя в спину удаляющегося Виктора Морозова: – Неужто он-то, Витька твой, действительно быка убил вчера?
– Факт! С этим зятем мне повезло.
– А пьет?
– Не-е-ет! После бани, по субботам – тут уж конечно! Бывает, что и вдрызг. Ну, после бани-то шары налить – это разве ж грех?
– Завидую тебе, Сергей Иваныч! – Скворцов вздохнул и, поискав глазами Власова, крикнул: – Владислав Львович! Вы не туда пошли! Нам сквозь дворы, налево!
* * *– Но мне неясно – если я убил, так вы же сами тут же спросите: где труп? И что я вам скажу?
– Где труп? А в речке утопили.
– Как это – утопил?
– Пошли и сбросили с моста.
– В какую же реку?
– Да хоть в Москву-реку. С Новоспасского моста, например.
– И что – прямо на плече его принес и перевалил через перила, что ли?
– Ну, разумеется, в мешке! Не знаете, что ли, как трупы обычно в воду сбрасывают?
– Признаться, не знаю. Не видел. И сам не сбрасывал.
– В полиэтиленовом пакете вы сбросили труп.
– Чушь какая! Они ж, пакеты полиэтиленовые, маленькие. Как туда труп-то войдет?
– В большом пакете, в огромном. Ну, знаете, для защиты пальто в шкафу от моли.
– А-а, эти я знаю! Только они не пакеты, а мешки с молнией, и не полиэтиленовые, а поливинилхлоридные.
– Ваша правда, оговорился. Вот в нем вы и сбросили.
– А груз? Кирпичи ему в ноги, в мешок – добавлять, как считаете?
– Кирпича три, думаю, добавить можно.
– А пять или десять – нельзя, что ли?
– В принципе можно – кто запретит? Но нужно знать меру, чтобы оставалось неясно: утонул труп или поплыл себе.
– Зачем же создавать дополнительные неясности в таком простом, казалось бы, вопросе?
– Ну, как же? Чтобы затруднить поиск тела в реке.
– Затруднить – это понятно. Но вы посудите сами – нелепость выходит: если я его лично топил – то что ж, я разве не в курсе: утонул он или уплыл?
– Можете позволить себе быть не в курсе при данных обстоятельствах. Вы ж его с высокого моста сбросили. Темно было. Вы сверху ничего толком разглядеть не смогли. Вы слышали «буль». И все.
– Понятно, понятно!
– Ну, что тут нам, следствию, делать? Водолазы, кошки, тралы… Неделю повозимся. А наверх доложим: убийца пойман и сознался. Труп пока в реке. В известном месте.
– Так вам же тут же прикажут труп достать и предъявить.
– А мы достать не можем. Нам на это денег не хватает. И техника у нас старая. И кроме того, отнюдь не японская. Бюджет скуден. Поиск тела затруднен. Дайте денег – мы мгновенно найдем.
– Ну, тут уж ответ очевиден: фиг вам. Денег нет.
– Ну, вот и все! Что и требовалось доказать. Общий привет!
Улики данной, хоть и главной, – трупа – нет и, может быть, не будет, хоть мы и ищем его, изо всех сил стараемся. Нет! Ну, нет и нет. Никто не виноват. Раскрыто дело? Да! А вот это-то и есть самое важное! Хоть и нет денег, но люди зато золотые. Три дня не прошло – а дело раскрыто. С недоработочкой, согласен: без трупа. Но делать нечего – остается смириться с данным обстоятельством. На сем ваша одиссея заглохла. Что непонятно?
– Мне непонятно то, на что вы тут толкаете меня. Я не хочу. Не буду! Вы не правы!
– Я абсолютно прав.
– Может, вы и правы. Но… Нет! Я сроду никого не убивал и даже просто признаваться из тактических соображений – не желаю! Это, в сущности, тоже грех: мысленно все прокрутить, сочинить, на допросе рассказывать. А в голове-то это прокручивается, верно? Как возможный вариант. Как будто было, верно? По-моему, это тоже преступление: допускать мысль, представлять в воображении.
– Нет, это по закону не преследуется.
– Может быть, может быть… Глупо… Не знаю! Сердце не лежит! Не стану!
– Вы все-таки художник, я гляжу! Хотите, я скажу вам, отчего вы такой смелый?
– Я смелый? Сомнительно.
– Смелый, упорный. Вы в душе глубоко верующий человек, хотя и сами этого не подозреваете.
«Боже мой! – подумал Белов. – То же самое, что мне кардинал тогда говорил… Слово в слово почти!»
Он почувствовал, как корни волос на голове слегка зашевелились от смутной мистической дрожи, пробежавшей легкой волной по всему телу.
– Вы верите – Бог есть на свете! – продолжал Калачев тем временем. – Он не даст мне пропасть. Что ж, верьте, если вера есть. Вот у меня – я двадцать лет в угрозыске – осталась только мудрость. Да и той уже немного.
– Я недавно так же рассуждал. А теперь я, пожалуй, соглашусь: вы правы – я верю! Вот вы меня немножко поняли, поверили мне – ведь так? Вот и отлично! Ведь вера города берет! А Власова, я надеюсь, поездка в Шорохшу на истинный путь наставит.
– Эх! – Калачев махнул рукой. – Блажен, кто верует, тепло ему на свете! Вам, так же как и нам – не объяснишь и не докажешь!
* * *– Стой! – внезапно Власов хлопнул по плечу шофера, – на выезде из Шорохши, перед околицей.
Кортеж из трех машин остановился.
– Что такое? – Скворцов едва не рассадил себе лоб от резкой остановки. – Проблема возникла?
– Для чистоты эксперимента, – ответил Власов и, выйдя из машины, направился к крайней избе. Там, в палисаднике, старушка набирала воду из колодца.
– Куда пошел? Ссы прямо здесь, на колесо! Можно! – крикнул Скворцов вслед Власову, но Власов даже не обернулся.
Хотя они и здорово напились «молока» с бывшим председателем Сережей, но тем не менее Владислав Львович Власов, знавший свое дело туго, мог еще выкинуть номер, не входивший в программу Скворцова.
Он не был пьян в обычном человеческом понимании этого слова. И надо сказать, что он, Власов, сколько бы ни выпил, никогда не бывал по-настоящему, кристально честно пьяным. Всегда он ощущал в себе присутствие какого-то трезвого дьявола, критически и рассудочно наблюдавшего как бы изнутри за поведением своего нажравшегося хозяина. Этот внутренний трезвый демон был существом очень наблюдательным, хитрым и злопамятным. В прокуратуре многие познали на собственной шкуре, сколь опасно надираться в компании с Владиславом Львовичем, к каким немыслимо тяжелым последствиям может такая расслабуха привести.
В данный момент внутренний трезвый дьявол боднул Власова изнутри: «Проверь еще раз относительно драки на свадьбе. Тебе здесь, Владислав, морочат голову. Нагнали пурги в ноздри. Быка, блин, убил кулаком. Ты проверь, поспрошай посторонних. Не будь лохом. Будь москвичом».
Конечно, вылезать из машины не хотелось. Болели ребра, болели руки, болела шея. Он видел самого себя как бы со стороны – пьяненького, жалкого, внешне несимпатичного, да и к тому ж давно не молодого. Это чувство отвращения и ненависти к самому себе вдруг охватило его с такой непреодолимой силой, что он не то что пошел, а даже побежал дряблой рысцой к крайней избе.
«Молодец! – одобрил его прыть внутренний трезвый демон. – Я просто горжусь тобою, Владислав!»
– Простите, – обратился Власов к бабуле. – Здравствуйте!
– День добрый! – ответила старушка чуть испуганно.
– Я выяснить хотел, точнее – уточнить с предельной точностью… – Власов почувствовал, что язык его творит чудеса, и попытался взять себя в руки. – Вот вы, наверное, мне как кажется, на свадьбе были, были здесь в деревне Шорохша, в августе были. На свадьбе были.
– Где? У Морозовых, што ль? Да вся Шорохша там была!
Власов собрал всю свою волю в кулак и совершение перестал качаться.
– Скажите-ка честно, это чрезвычайно важно, – были ли на свадьбе инциденты?
– Чего? – не поняла старушка.
– Инциденты!
– Не видела я их.
– Ну, а один-то, может быть, маленький – был? – хитро подмигнул ей Власов. – Ну, хоть такой вот – совсем крошечный?
– Ни одного не видела! – решительно ответила старушка и поспешила в избу – от греха.
– Теперь поехали! – махнул рукою Власов и застонал, схватившись за плечо.
Скворцов услужливо впихнул его в машину.
* * *– Довольно! Хватит с вами цацкаться! – Власов хлопнул по столу ладонью. – Все это ложь, господин Белов!
