Андрей Левицкий - Нашествие 2. Буря миров
Офицер поднял пистолет. После взрыва гранаты Гумачи, когда стало ясно, что они на время оторвались, Леша повесил скорч на плечо стволом книзу – подниматься с оружием в руках было очень неудобно. Патроны в револьвере на бедре закончились уже давно, и полковник вырвал топорик из-за ремня. Пятиполосочник выстрелил, дробь ударила Лешу под мышку руки с топором, а он рубанул офицера по ключице.
Мир потемнел… дернулся кверху… закачался…
Темнота расступилась, и Леша понял, что лежит на наклонной стене, и что его держат за шкирку, как щенка. На железной площадке дергался, пытаясь вытащить из себя топор, офицер.
– Товарищ полковник! Полковник!
Крики доносились сверху. Леша поднял голову. Павел, повиснув на одной руке, второй сжимал его воротник. Лицо Багрянца было красным от напряжения. На вертикальной стене он бы не смог удержаться, но уклон помогал ему. Гумача уже достиг конца рельс и, высунувшись над краем, стрелял в кого-то на верхней площади.
– Полковник, я…
– Отпускай!
– Нет!
– Отпусти, сказал! Я тут держусь!
– Ни за что ты не держишься! – засипел Павел. – Обмануть хочешь, полковник?! Фильтр у меня, а ты хочешь…
– Я держусь! – выдохнул Леша и уперся подошвами в штангу. Кое-как распрямил ноги, помогая Павлу втащить себя повыше.
– Лезем, ну! Давай, Павел, помогай мне!
Они ползли. Левая рука Леши стала раскаленной головешкой, пышущей жаром боли, которая быстро подбиралась к бешено колотящемуся сердцу полковника… уже не молодого, полного сил мужчины – а слабого, умирающего старика.
Дальнейшее было лишь вспышками света между провалами тьмы. Кто-то включал и выключал яркий прожектор, мир разгорался и угасал в ритме все более медленных, слабых ударов старого сердца.
…Треугольное каменное поле, гранч, стоящий на крыле Батур, какое-то оружие в его руках, бегущие от ангаров варханы…
Затемнение, свет! – и вот гранч уже близко, и теперь видно, что у Батура ружье с длинным стволом, в который горлышком вставлена бутылка, а вокруг на камнях – большие пятна гари, кое-где зажигательная смесь еще горит и дымится, и вместе с нею горят и дымятся тела…
Затемнение, свет! – кабина, пробитая обшивка, пахнет дымом, из пульта летят искры, неподвижное тело в переднем кресле…
Долгое затемнение, слабый свет – гранч катится, скрипя левым шасси, Багрянец стреляет вправо сквозь разбитый фонарь, Гумача – влево, и даже Батур, удерживая штурвал одной рукой, стреляет из револьвера. Варханы, бегущие к самолету, падают, один подскакивает, хватается за крыло, срывается – все это происходит вокруг, но где же сам Леша?
Затемнения становились все дольше, а вспышки света все тусклее и короче. Ветер бил сквозь разбитый фонарь. Алексей Санников сидел между креслами, и на коленях его лежал рюкзак с фильтром. Глухой взрыв сзади. Он с трудом повернул голову – там был дым.
Затемнение. Тусклый свет.
…Подбитый самолет провалился с края площади. Заднее шасси сорвало с винтов, колеса передних свистели, стремительно вращаясь по наклонной стене. Приближалась верхняя галерея, гранч скатывался по скосу, за хвостом его, частично поврежденным взрывом гранаты, полоскались на ветру темные ленты дыма.
Затемнение. Очень слабый, неверный свет.
…Багрянец орал от ужаса, галерея надвигалась. Гумача упал под кресло, а остальных прижало к спинкам, и Батур тоже орал – от напряжения. Мышцы бугрились на руках, одной он вытягивал на себя штурвал, другой сдвигал рычаг.
Теперь свет был совсем тусклый, но свеча жизни еще теплилась, и Леша Санников еще видел…
…Самолет оторвался от стены. Под ним присел, прикрыв голову, офицер в начищенных до золотого блеска остроносых желтых сапогах. Машина пронеслась над ним, передние шасси чиркнули по каменному бордюру, колесные коробки оторвало от стоек. Гранч сильно тряхнуло – и он устремился дальше, по дуге, к каменному полю вокруг Центавроса.
Затемнение… долгое, почти нескончаемое… – и едва заметный, умирающий свет.
…Если бы шасси еще были, они бы ударились о мощеную площадь, но без них гранч, почти зацепив брюхом камни, несколько мучительно долгих мгновений несся вскользь к ним – а потом начал взлетать.
Затемнение… долгое, бесконечное. Света больше нет. Полная тьма.
В этой тьме разгорались изумрудные огни.
* * *
От взрыва содрогнулась вся пещера. Денис слабо вскрикнул, едва не выпустив скорч, Омний и Мариэна с Киром поднялись из-за стола, глядя на дверь. Та слегка сдвинулась в проеме, а калитку в створке перекосило так, что в верхней части появилась широкая щель.
Сквозь нее внутрь выстрелили, и пуля, срикошетив от столешницы, цокнула по уродливому наросту из потеков металла и проводов на боку ворсиба.
– Нет бежать! – крикнул Омний вставшему на четвереньки Денису. Обогнув на карачках портальную машину, ученый под ее прикрытием вскочил и метнулся к ведущей на балкон двери.
– Ну все, отступаем, – решил Кирилл.
Через щель в них снова выстрелили, а после туда просунулся конец динамитной шашки. Он шипела, плевалась искрами. Мариэна прицелилась и нажала на спусковой крючок – пуля угодила прямиком в динамит, выбила его из щели наружу, и он взорвался.
Скрипнув, просела баррикада из стеллажей, которые они набросали под дверью. Калитка накренилась сильнее, зато крики и выстрелы в коридоре сменились стонами.
– Сюда! – закричал Денис из-за машины.
Кир обхватил Мариэну за талию, потащил к балкону. Омний побежал следом. В дверном проеме маячила спина Дениса. Толкнув его, Кирилл очутился на балконе, услышал рокот и повернулся.
Вдоль склона к ним летел гранч. Или он так падал? Хвост дымится, шасси нет, фонарь разбит вдребезги.
– Сейчас врежется! – сказал Денис.
Левым крылом машина зацепила склон, ее качнуло, крыло оторвалось и взмыло, крутясь. Гранч упал на тропу, разбрасывая камни, несколько секунд поднимался по ней, затем остановился – и стал крениться вправо под весом второго крыла.
Из разбитой кабины выскочили двое – один огромный, второй худой…
– Батур! – крикнула Мариэна. – Гумача!
Показался Багрянец – на руках, словно ребенка, он нес Лешу.
Спотыкаясь, диверсанты поспешили к балкону. Движение внизу привлекло внимание Кира, он посмотрел через ограду балкона. Через долину бежали вооруженные люди в черной одежде.
Крыло окончательно перевесило, и самолет свалился с тропы, полетел вдоль склона, ударяясь о него. Второе крыло оторвалось, и остатки машины рухнули в долину.
Штурмовики приближались к тому месту, где тропа спускалась на землю.
– Ринчи? – спросил Омний.
– Клум, – Кирилл показал на Багрянца, на плечах которого виднелись лямки рюкзака. – Ринчи имклум!
Павел оступился, упал на колени. Гумача помог ему встать. Мариэна с Омнием бросились им навстречу, а Денис вдруг вскрикнул и метнулся в пещеру. Кирилл шагнул следом, подняв скорч. У опрокинутых стеллажей под дверью искрила динамитная шашка. Фитиль ее почти прогорел, когда рядом оказался Денис. Он поднял взрывчатку, встав на стеллажи, просунул в щель и ладонью вытолкнул обратно в коридор.
Там заорали; быстро застучали удаляющиеся шаги. Ученый бросился обратно, шашка взорвалась, он упал, полежал недолго и вскочил, тряся головой.
Кирилла толкнули, он шагнул в сторону. В пещеру ввалился Багрянец. Омний, встав за его спиной, принялся расстегивать рюкзак. Гумача и Батур с балкона открыли огонь по штурмовикам в долине, к ним присоединилась Мариэна.
Леша на руках Павла не шевелился. Казалось, под мышкой старика взорвалась небольшая граната – от плеча мало что осталось, рука превратилась в черно-красный влажный обрывок плоти.
Заметив движение в щели над калиткой, Кирилл выстрелил. На балконе троим было тесно, и вернувшаяся в пещеру Мариэна тоже открыла огонь по двери. Омний, включив портальную машину, вставил в цилиндрическое отверстие на ее боку светящуюся зеленым деталь. Провернул, нажал, щелкнул чем-то. Раздались треск и шипение. Из углубления полилось зеленое сияние, ворсиб громко загудел.
Калитка опрокинулась, но стоящий на одном колене в просвете берсер-штурмовик не успел выстрелить – сунувшийся с балкона в пещеру Батур скосил его очередью из пулемета.
На месте берсера возник второй, рявкнул скорч. Пуля ударила в передатчик экстра-связи, пробила его боковую панель.
С пронзительным шипением между 'бивнями' проскочила светящаяся зеленым дымная струя. Громкий хлопок – и в воздухе возник небольшой портал. Он был непривычного синеватого оттенка, края его клубились, в них проскакивали искры.
Денис первый бросился в него, следом – Гумача, а потом и Багрянец с неподвижным Лешей на руках. Батур, схватив в охапку Мариэну, нырнул за ними.
