Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы
Первый облет вероятного театра военных действий я сделал сам. Свой глаз – алмаз.
Подкрепления к республиканцам для ликвидации нашего прорыва поспешали медленно, воюя с аномальным для этих мест снегопадом. И были еще далеко. День-полтора марша, а то и два еще им топать. Не есть, не спать, тупо переставляя ноги…
По железной дороге, запустив вертикальный столб сизого дыма, пыхтел черный паровоз. Большим красным отвалом-скотосбрасывателем откидывая налипший снег с рельсов, шел он в сторону назначенного нами на заклание разъезда. За ним на большом отдалении медленно двигался окрашенный мелом на клею тяжелый бронепоезд с четырьмя шестидюймовыми морскими орудиями в полубашнях. Сколько у него пулеметов – с неба не разглядеть. На котле и крыше паровоза и башнях нарисованы параллельные черные полосы, имитирующие рельсы. Маскировка от злых дирижаблей-бомбардировщиков. Я бы тоже его проглядел, если бы из трубы не толкался в небо активный темно-серый дым.
Еще дальше, километрах в пятидесяти от бронепоезда на запад, чапал от разъезда обычный эшелон с крашенными суриком деревянными теплушками. Полнокровный пехотный батальон катит, не меньше. На открытых платформах четыре полевые пушки еще в летней раскраске. И вряд ли такой эшелон будет единственный. Но с этим проблема у врага. Оба разъезда забиты составами. Свободен только главный путь. И прежде чем нагнать войск, требуется разгрузить то, что ранее прибыло, и отправить пустые вагоны обратно. А это время…
И время нынче в дефиците.
Вот противник и гонит пехоту своим ходом по снежным завалам. От безысходности. Что поделать – погибнут уставшими.
По первой прикидке, собрали против нас для удара с юга не меньше пехотной бригады. Максимум дивизию. Где-то четыре-пять полков, на свежий взгляд. Терпимо. Я ожидал большего. Но, видимо, Вальд с Бьеркфортом остальные резервы республиканцев надежно сковали на севере. Резервов тоже много не бывает. И если республиканцы давно научились их концентрировать в месте ожидаемого прорыва своей обороны, то эта тактика успешной была лишь до того момента, когда прорывов стало больше одного. Спасибо тебе, русский генерал Брусилов, за пример для подражания.
Когда я сел на новом импровизированном аэродроме, меня уже поджидала шестерка егерей в белых маскхалатах и на лыжах. Принял я от них доклад об успешной диверсии на меридианной железной дороге, где они подорвали мост через лесную речку после слияния с рокадой южного уса той железки, которую мы в данный момент оседлали. И еще ушат информации на меня вывалили.
Написал боевое донесение карандашом, используя в качестве подставки наклонный лоб БРЭМа.
Усадил в самолет летнаба с приказом добраться до Моласа и через него пробиться к фельдмаршалу. Нет у меня сил и средств сегодня двигаться к городу Карду, потому как придется отражать удар вражеской бригады, которая постарается подрезать основание нашего наступающего клина. Да и Вальду пока ничего не грозит, как это видится с неба. А оставшиеся в полуокружении республиканцы сидят в траншеях на удивление тихо. Соответственно, я требовал для себя резервы, чтобы сохранить плацдарм, выступающий балконом на вражеский бетонный укрепрайон на южной железной дороге. Появилась реальная возможность его блокировать и оставить без снабжения. Пехота в траншеях в чистом поле – это хорошо, а железная дорога лучше.
В общем, доложил обстановку и затребовал уточнения боевой задачи.
Особо приказал дать от моего имени телеграмму на авиазавод в Калуге, чтобы оттуда пригнали еще один аэроплан, оборудованный посадочными лыжами. Зима всерьез началась. И чтобы не по железной дороге его гнали, а своим ходом. Так быстрее выйдет.
Проводил самолет и стал готовиться к набегу.
Откровенно говоря, ночной снегопад мне всю малину изгадил. Приходилось на ходу умозрительно измышлять по карте танкоопасные направления. Глубокий снег сильно исказил местность.
И с засадами все не так хорошо, как хотелось бы. По обе стороны железнодорожной насыпи лес был сведен метров на триста. Напрочь. Даже кустов нет. Эту полосу отчуждения железнодорожники давно под свои огороды приспособили.
Как я читал в Интернете еще на планете Земля, по опыту Второй мировой войны вышло так, что первый враг бронепоезда – авиация, второй – танки. И только на последнем месте артиллерийская засада. Раздолбают рельсы спереди и сзади, обездвижат бронепоезд. Вот он уже и цель, как в тире. И осталась бронепоездам только одна ниша – обеспечение безопасности перевозок в собственных тылах и противовоздушная оборона узловых станций. Ну до нормальной ПВО тут еще как до Пекина раком…
А вот второй постулат мы обязательно проверим. В натуре, так сказать. Пару-тройку мест я сверху высмотрел, где возможно бронекоробочки припрятать. А сейчас егерей послал проверить. Им на лыжах всяко быстрее, чем мне на гусеницах.
Надо обязательно по возвращении их спросить, у кого они эти лыжи украли в таком количестве?
– Пассажирам просьба освободить вагоны. Бронепоезд дальше не пойдет. Вообще никуда не пойдет. – Я опустил бинокль и посмотрел на подполковника драгун. – Впечатляет?
– Да… Впечатляет, – отозвался командир драгунского полка, глядя в свой бинокль на бренные останки того, что еще десять минут назад гордо называлось тяжелым бронепоездом.
Бронепаровоз и четыре вагона с морскими полубашнями шестидюймовых орудий слетели с рельсов и наползли друг на друга. Паровоз при этом отчаянно парил, шипя рассерженной кошкой.
М-да… И на таком я в свое время собирался воевать? Правда, тогда и самоходных бронекоробочек в этом мире не было. Из снарядов одна шрапнель и редкие гранаты с черным порохом. А вот нынче вам не давеча…
Вышли мы сюда, на опушку леса, без особого труда. Ох уж эти так называемые леса на западе континента. Я уже говорил, что по сравнению с огемскими пущами и болотами тут прогулочные парки культуры и отдыха. Разве что без колеса обозрения и других аттракционов.
Аттракцион устроили мы. Вывел я на опушку всю батарею «элик», посадил на прямую наводку в засаду, туда, где железная дорога делает довольно крутой поворот. Замаскировались. Дождались гостей. И когда бронепоезд на повороте скорость сбросил, врезали по паровозу, за неимением бронебойных болванок, обычным фугасным снарядом с выкрученным взрывателем. Паллиатив, конечно. Но что делать, что делать? Добавили фугасными гранатами. Всего два залпа девяти орудий по паровозу и колесным парам вагонов… Зато четырьмя дюймами.
И все.
Дистанция-то пистолетная.
Выживший контуженный экипаж драгуны безжалостно добили. Не успел я их остановить. Ненавидит кавалерия бронепоезда. Всего-то чуть меньше, чем дирижабли.
Остальная бронетехника нашей конно-механизированной группы обеспечивала в это время штурмовикам захват самого разъезда. В основном в роли старшего брата в песочнице. Достаточно было просто ее присутствия.
Драгуны, грамотно используя складки местности, блокировали все окружающее пространство.
Все как в старой песенке: «Ах шарабан мой, колеса стерлись… Вы нас не ждали, а мы приперлись…»
Разъезд взяли с лету.
С наскока.
Хотя пострелять пришлось. И все-таки пистолеты-пулеметы в боях на коротких дистанциях среди плотной застройки – это действительно вундервафля. А когда ими вооружен целый батальон… да против старых однозарядных винтовок роты тылового охранения, в которой служат дядьки третьего срока мобилизации…
– Все трофеи с бронепоезда ваши, подполковник. Но за это поможете нам разграбить разъезд. Добро?
– Не увлекайтесь особо трофеями, майор, – дал мне совет седоусый драгун, упаковывая свой бинокль в кожаный футляр. – Сколько хороших кавалерийских командиров на этом погорело… Тьма. Ушедшие боги учили, что жадность – грех, а умеренность – благо. Это правило помогло мне дожить до седин в пяти войнах.
– Такие уж мы люди – бронемастера, – усмехнулся я. – Без необходимого как-нибудь проживем, а вот без лишнего никак не сможем. Но вы не беспокойтесь, подполковник, что сами не съедим, то обязательно понадкусим, но врагу целым не оставим.
Двух драгун, которые, заливши глаза трофейным спиртом, вознамерились в победном восторге сжечь состав, в котором ничего вкусного, с их точки зрения, не нашлось, так, ерунда – керосин в бочках, снаряды для капонирной артиллерии, патроны республиканских калибров да оборудование полевого госпиталя – пришлось расстрелять перед строем.
Их полковник не возражал только потому, что на соседней ветке стоял эшелон с сеном, овсом, горохом, копчеными свиными окороками, крупой и растительным маслом. Главное, с овсом и сеном, потому как настоящий кавалерист сначала заботится о коне и только потом о себе.
– Идиотизм не лечится, майор, – буркнул кривоногий жилистый полковник и втянул и так впалые щеки, когда я озвучил свое мнение, что за такое поведение его подчиненных лоб зеленкой мажут. – Делайте с ними что хотите. Вы – командующий группировкой в отрыве от основных сил. Ваше право. Я подпишу приговор, только найдите еще одного офицера в трибунал не из моего полка.
