Андрей Круз - Ветер над островами — 2
Почти упершись в ворота каретной мастерской, я свернул направо и сразу видел нужный мне дом — маленький, одноэтажный, но добротный, сложенный из привычного здесь красного кирпича, под черепичной крышей. По виду домику было лет сто, не меньше, но выглядел он чистым, ухоженным, половина штакетника перед палисадником выглядела новой и недавно покрашенной, а вторую половину красили как раз сейчас. Василь и красил, собственно говоря.
— Здравствовать тебе, о гордость всех объездчиков, — поприветствовал я его.
Василь обернулся, держа кисть с краской над ведерком, заулыбался широко.
— И тебе здравствовать, лучший из приватиров.
Отставив ведерко и аккуратно положив кисть на его край, Василь протянул руку.
— Какими судьбами?
— С задания вернулись, с докладом.
— Я не про это, — усмехнулся он. — Ко мне как решил зайти? Не говори, что просто так, без всякого дела.
— Без дела я бы тебя в кабак позвал.
— Так позови, я сегодня выходной, и завтра не вставать, так что не откажусь.
— А на забор вроде как и плевать? — невинно поинтересовался я.
— С забором заканчиваю уже, не видишь разве? Кстати, квасу не хочешь? Холодного, из погреба.
— Хочу.
— Юлик! — крикнул Василь, и почти сразу в окне появилась физиономия мальчишки лет шести-семи. — Подними квасу из погреба и пару кружек прихвати.
— Здрасти, — сказал мальчишка мне и, не дожидаясь ответа, исчез.
Появился он минут через пять уже в дверях, с маленькими кувшином и парой глиняных кружек, висевших у него на пальце за ручки. Еще раз поздоровавшись со мной, он поставил все, что принес, на каменный цоколь забора и сразу унесся в дом, топоча босыми пятками. Василь быстро налил темного кваса в кружки, протянул одну мне.
— Так что тебя привело ко мне?
Я отпил и аж зажмурился от удовольствия — отличный квас и в такую жару самое что надо. И холодный.
— С Фомой тем самым меня опять судьба свела, — не стал я дальше темнить. — Понимаешь, о ком речь, так?
— Понимаю, конечно.
— Думаю, что у Фомы здесь помощники есть, в Новой Фактории.
— Должны быть.
— Поискать бы надо. Потому что Фома с пиратами связан, не просто он бандит, а если кто-то ему информацию сливает, то… продолжать надо вообще? А ведь я его на Овечьем встретил, где у пиратов, считай, что база.
— Хм, — Василь задумался, — Думаю, что не надо. Тогда она прямо на Тортугу уходить будет, информация эта самая. Есть идеи, кто на Фому здесь работает?
— Обсудить надо. Какие-то есть, но именно что идеи.
— А что сразу к полковнику не пошел?
— Так мне не полковник, а ты тут друг-товарищ, вот с тебя и начал. Поговорим и вместе пойдем.
— Хорошо, — кивнул он. — Только сегодня к полковнику поздно.
— А я и не тороплюсь, мы дней пять стоять будем. Так что сегодня я тебя в "Золотого тунца" зову, туда вся ватага, кто от вахты свободен, подойдет. И поговорим, и встречу отметим.
— Ну, если даже так, — заулыбался он, — то я всегда готов.
31
Поход в "Золотой тунец" у нашей ватаги вроде как в традицию входить начал. Пусть и не из дешевых кабак, но место хорошее и хозяин его, Сергий, к нам всегда расположен. На Торговой площади еще пара похожих кабаков имеется, не хуже этого, наверное, но вот так сложилось, что мы именно туда.
Вообще морячки из порта все больше ходят на кабацкую улицу, что зажата между самим портом и стеной форта, но место там пьяное и дурное, так что я своим успел намекнуть, что походы в ту сторону поощрять не буду. Мне опыта с Игнатием хватило. Сам Игнатий туда тоже не ходил более, не знаю, по благоприобретенной сдержанности ли или потому, что я ему в частной беседе пообещал немедленное увольнение, если только там его увижу. Если для торгового шкипера такие походы еще как-то допустимы, то для приватира, да еще и на местную разведку работающего, это попадает в разряд поступков недопустимых. Тем более, если себя в руках держать не умеешь. Кто знает, что бы спьяну болтать начнешь и что делать, если сам себя контролировать не способен.
С другой стороны я сам признаю, что команде праздник после похода нужен. Это как на войне сто грамм, что стресс снимают. А тут и пострелять пришлось, и по нам постреляли, и раненые были, и всякое случилось, так что хотя бы сам факт того, что целыми вернулись, надо бы отпраздновать.
— С возвращением, — поприветствовал еще в дверях меня густо-бородатый Сергий, бывший боцман со шхуны "Золотой тунец", которая и дала новое имя кабаку, когда он его перекупил. Доска с названием шхуны стала вывеской кабака, прибитая над входной дверью. К вечеру здесь уже было людно, но Федька с коком Серегой успели занять длинный стол у дальней стены и именно там начала собираться вся ватага.
Двое буфетчиков едва успевали таскать тарелки и кружки с пивом и сидром к столу, их расхватывали прямо из рук. В дальнем от нас углу, ближе ко входу, тихо тренькали гитара и что-то среднее между банджо и мандолиной — ожидалась музыка и музыканты настраивали инструменты. Было шумно, чадно, гомонливо, щелкали, раскатываясь, биллиардные шары, хохотали у доски для дартс, в общем — вечер как вечер. Были в кабаке и моряки, и торговцы, и мастеровые, и мужчины, и женщины, в общем, никакой дискриминации ни по какому признаку, разве что негров сюда не пускали. У них, некрещеных, свои кабаки в своем квартале. Все у них свое.
Байкин, невзирая на ранение, тоже был здесь, сидел в самом углу с кружкой красного пива, попутно вылавливая вилкой куски мело нарезанного осьминога из морского салата, и явно чувствовал себя хорошо. Мы с Василем протиснулись к нему, усевшись на лавке под стеной, один из буфетчиков тут же подбежал к нам, приняв заказ. Оригинальничать не стали, тоже пива попросили.
— Ты глянь, какой у тебя теперь вид героический, — со смехом протянул руку Байкину Василь.
— Завидуешь? — осведомился тот. — Все девки мои теперь.
— Проверял уже?
— И проверять незачем, и так знаю. А ты что вдруг присоединиться решил?
— Тебя охранять, чтобы снова не подстрелили или не побили, скажем, — вроде как вполне серьезно ответил Василь. — А вообще как сейчас? — спросил он чуть серьезней.
— Да нормально, так, зацепило просто, — отмахнулся Байкин. — Рад тебя видеть, к слову.
Мы, сняв шляпы, повесили их на крючки на стене, а я еще и рубаху пониже расстегнул, жарковато было в кабаке. Дождь, а жара никуда не делась, так что еще и душно сегодня. Очень душно, тут же джунгли вокруг.
— Василь, ты про Криворукого что сказать можешь? — вернулся я к начатому раньше разговору.
— Криворукий — человек темный. Где какая грязь, там и он, чисто свинья, — скрестив руки на груди, заговорил Василь. — Но не попадался пока ни на чем всерьез. Драки организует, держит кабак…
