Андрей Круз - Ветер над островами — 2
Несемейных здесь мало, верно. У меня из экипажа разве что Федька, потому что молодой совсем, да Иван-моторист. Даже братья Рыбины, даром что тоже молодые, а уже оба женаты, и у Серафима дочь растет. Жены здесь привычны к тому, что мужья по несколько месяцев отсутствуют, нет в этом ни для кого ничего удивительного. Но вот мне как-то в таком режиме существовать не хочется, видеть Аглаю только в сезон штормов и во время редких и недолгих заходов на Большой Скат. Морячкам с купеческих шхун, к слову, с этим проще. Мало того, что риска меньше, так они еще и стоят дома дольше. А вот насчет моей ватаги уже думать приходится, как так сделать, чтобы они вообще от семей не оторвались?
А Платон, кстати, тоже семейный. И его семья на Большом. Как с ним быть? Ему только сезон штормов и остается, что из Новой Фактории, что с Большого Ската под конец сезона много судов туда уходит, так что с одним из них и он сможет добраться. И у Пламена в сезон штормов тоже разгар учебного года, ему бы там надо быть. Еще и про это голова боли теперь.
Расплатившись с извозчиком, я выбрался из коляски и помог спуститься Макару, после чего мы все втроем направились в ворота городского форта.
В городе явно было затишье, служба шла в режиме штатном, никаких следов сбора ополчения видно не было. Во дворе форта встретили брата Никанора, шедшего нам навстречу и куда-то спешившего.
— У себя Иоанн? — спросил я его, когда тот остановился поздороваться.
— У себя, заходите.
На этом общение с Никанором закончилось. Мы дошли до выделенного "под разведку" флигелька, стукнулись в двери и вошли, не дожидаясь приглашения. Если бы там что тайное происходило, брат Иоанн дверь бы запер.
— Нет слов! — сказал он, поднимаясь из-за стола, едва мы вошли в темноватую комнату с низким потолком, лежащем на толстых деревянных балках. — Макар, Анисим! — он даже руки раскинул, словно собираясь их всех обнять.
— Я, собственно говоря, зашел их с рук на руки передать, — вмешался я сразу. — Вроде бы как под расписку. Вот и передаю.
— Я понял, спасибо, — Иоанн вышел из-за стола и пожал мне руку. — Ты вот что, заходи завтра с утра, мы чайку на рынке попьет и там поговорим, есть уже о чем. Хорошо?
— Без проблем, — кивнул я, понимая, что сейчас мое присутствие нежелательно и меня вежливо выпроваживают.
Впрочем, я ничего другого не ожидал, на его месте я бы сам себя выпроводил. Оно ведь все по-прежнему, все в той же "части касающейся". А сейчас им обговорить надо то, что меня не касается.
— Анисим! — окликнул я "контакта". — Ты с кобелем своим реши вопрос, а то будешь сам приходить на яхту и дерьмо за ним убирать. Николай в больнице, ты здесь, а животину нам оставил.
— Да ладно, отличная животина! — возмутился тот притворно. — Охранять будет, воров отпугивать.
— Пока она только жрет, насколько я заметил.
— Ладно, решим как-то, — отмахнулся он.
— Ну-ну.
Вышел на улицу. Дождик немного усилился, так что плащ все же пришлось накинуть. Но людей на улицах было все так же много, все спешили по своим делам. Ну и у меня дела будут, не все же ценных указаний от брата Иоанна ждать, верно? Для начала бы мне Василя отыскать надо. Поэтому я направился в уже хорошо знакомую дверь, которая вела в "дежурку" объездчиков. Заглянул, застав четверых суровых бородатых мужиков за уже привычным чаем с калачами, но Василя среди них не было. Один из них, молодой парень с короткой бородкой, один из тех, что мы с Верой встретили когда возвращались с места побоища, в котором погиб ее отец, меня узнал. Кивнул приветственно, сказал:
— Нет Василя сегодня, отдыхает с дежурства.
— Не спит же он до сих пор? — я глянул на часы. — Не подскажешь, где его искать можно?
— Дома он должен быть, забор чинить собирался, — сказал другой объездчик, рослый, могучего сложения здоровила с большим шрамом на левой щеке. — Знаешь адрес?
— Нет, не знаю.
Вообще-то я был свято уверен, что никто мне адреса Василя не даст, но здоровяк сказал:
— От Рыночной площади идешь по Тележной улице до самого конца, пока она в забор не упрется. И там направо смотри — пойдут домики маленькие, вот тебе второй по счету и нужен.
— С какой стороны?
— Там только справа, слева каретная мастерская, домов нет.
— Спасибо, понял.
А если я какой-то злодей? Хотя нет, меня многие из объездчиков видели, небось и здоровяк просто узнал. Ладно, пошел я. И, кстати, надо бы местную газету прикупить по дороге, новостей поискать, и объявления о пансионах мне нужны.
От форта до Торговой площади было рукой подать, за несколько минут дошагал, а вот на самой площади уже задержался, очень приманчивое здесь место. И лавки с магазинами хорошие, и есть где горячего чаю попить с чем-то вкусным, и свежего соку нальют, и вообще нравилось площадь мне — квадратная, окруженная сомкнувшимися каменными домами с тремя окнами в ряд по фасаду, как в европейских средневековых городах строили. Кстати, даже архитектура на ту же старонемецкую вполне похожа, красный старый кирпич, островерхие черепичные крыши, мостовая, правда, не камнем, а какой-то плиткой выложена.
Стойку с газетами обнаружил под козырьком букинистической лавки. Бросил медяк в копилку, взял нетолстую, размером с советских времен "Правду" местную газету под названием "Вечерний курьер", быстро перелистал — точно, последние две страницы сплошь объявления. Что мне и нужно. Ладно, пока другие дела.
Тележная улица явно была не из самых богатых в городе. На ней вперемешку с жилыми домами хватало всяких мастерских и маленьких заводиков, так что ворот на улицу выходило больше чем окон. Отовсюду слышался стук, грохот, где-то сверили, где-то ковали, откуда-то тянуло гарью. Как бы оправдывая название, в обоих направлениях катили телеги, от небольших, в которые были впряжены ослики, до здоровенных ломовых, влекомых тяжеловозами.
Я еще подумал о том, что Новая Фактория построена на плоском месте, это не Большой Скат, так что если жить здесь, то велосипедом обзаводиться можно будет смело, по городу кататься — самое оно. Это на Скате их почти не видать, а тут как в Китае, чуть не каждый второй на велике.
Когда проходил пекарню, чуть слюной не захлебнулся от запаха свежей выпечки. Интересно, не отсюда утром в порт привозят хлеб и булочки для камбузов стоящих здесь судов?
Вскоре дома многоэтажные превратились в одноэтажные, с маленькими палисадниками у фасадов. Мастерских стало меньше, зато появились скамейки со старушками, а в одном крошечном садике старики играли в местные "четырехсторонние" нарды. Где-то лениво брехали собаки, на подоконниках, в открытых окнах, развалившись, лежали коты всех мастей, от рыжих до полосато-"шпротных", снисходительно поглядывая на меня и как бы желая сказать: "Вот я — кот, а чего добился в жизни ты?"
