Михаил Кликин - Один
А вот после тихой зимы городская тема в наших разговорах зазвучала по-новому. Уже и предположения строились, что зомби могли не пережить морозов. И Димка опять вспомнил о стратегических складах и оружии. И Минтай, в очередной раз перепрятав свой денежный чемодан, убежденно заговорил о помощи из-за границы, о мировом правительстве и наших военных частях, стоящих на боевом дежурстве, – Минтай не верил, что человечество могло вот так просто взять и перестать существовать.
В общем, с наступлением весны мысль о необходимости очередной вылазки овладела умами всех, кроме меня. Я бы даже сказал, что товарищи мои стали одержимы. И мне было непросто уговорить их подождать – еще месяц, еще пару недель, еще хотя бы несколько дней. Если бы не я, они, скорее всего, и до мая не дотерпели бы.
– Тебе хорошо, – страдал Димка. – Ты не куришь. А у нас последний блок «Винстона» остался и вонючая «Прима».
– Бросайте. Берите пример с Кати…
Каждый вечер я пытался образумить своих приятелей – и чувствовал, что они дружно меня ненавидят. Я говорил о делах, я буквально умолял остальных помочь мне – и так же ненавидел их.
Потом я пошел на хитрость: притворился отступившимся и тоже заговорил о необходимости ехать в город. Я строил планы вместе со всеми, но настаивал на том, что нам нужно хорошо приготовиться и мы не должны спешить.
В середине мая, когда картошка была посажена, а капуста посеяна, я, Димка и Оля отправились в Николкино. Мы планировали проверить состояние дороги и убедиться, что наши машины в порядке. Заодно, как это всегда бывало, прихватили бы что-нибудь полезное из пустых домов – Оле требовались швейные иглы и нитки, я надеялся найти еще какие-нибудь семена, а Димке были нужны капсюли «центробой», которые он в один из наших визитов рассыпал по неловкости и поленился собрать из щелей в полу.
Путь нам был уже хорошо знаком, перед походом мы перекусили, вещей решили не брать, оделись легко, благо погода стояла теплая и сухая, – так что путешествие получилось похожим на прогулку, пусть и не самую простую.
В Николкине были к полудню и сразу же пошли во дворы, где зимовали машины. С ними все, вроде бы, было нормально, только ржавчины в побитых местах прибавилось. Пока я заливал в баки бензин из канистр, Димка в два захода припер из погреба аккумуляторы. Мой, понятное дело, был практически мертв – я даже не стал его мучить, решив, что проще будет завести машину «с толкача». А вот искореженная «Мазда», похрипев стартером, смогла запустить мотор и выкатилась с места зимней стоянки своим ходом.
– Махнем прямо сейчас? – Димка газовал и, высунувшись в окно, слушал, как работает двигатель. – В Холмянское, а?
Село Холмянское было ближайшим к нам относительно крупным населенным пунктом – дюжина магазинчиков, поликлиника, хлебозавод, школа и четыре тысячи человек, превратившихся в зомби. Это было одно из тех мест, которые я считал своей родиной – наша семья жила там пятнадцать лет. В Холмянском у меня осталось много знакомых и родственников, поэтому я не любил туда ездить – боялся встретить кого-нибудь из них. Кроме того, мы уже знали, что обращенные из ближайших поселений способны доставить нам больше проблем, нежели точно такие же обращенные, но из краев отдаленных.
– Нет, ехать сейчас никуда нельзя, – сказал я. – А то опять зомби нам на хвост сядут.
В Холмянское мы заезжали только когда отправлялись в город, и никогда по пути назад. Димка сам придумал это правило, но сейчас ему хотелось меня подразнить.
– Мы просто на разведку смотаемся, – настаивал он. – Поглядим, вдруг все зомби вымерзли. Или с голоду сдохли, как в «28 дней спустя».
– Мы не за этим сюда пришли, – сухо ответил я. – Сейчас план менять нельзя. Вернемся домой, соберемся и тогда обсудим твое предложение.
Димка заглушил машину, выбрался из нее, сильно хлопнув дверью – она плохо закрывалась после всех злоключений, ей доставшихся.
– Зануда ты, – ухмыляясь, объявил он мне.
Если бы он назвал меня трусом, я бы дал ему в морду. Но «зануду» я пропустил мимо ушей.
– Давайте делами займемся, – сказал я. – Нам еще домой добираться.
Для меня изба в сгоревшей деревне уже была «домом». Для остальных – нет.
Мы не стали разбредаться, как это обычно происходит в фильмах ужасов. У каждого из нас были свои дела, но держались мы вместе. Отыскали и нитки с иголками, и несколько пакетиков просроченных семян, и капсюли в щелях. Набрали еще кое-какой мелочовки, на которую раньше внимания не обращали или которую просто не нашли. Потом прогулялись по дороге на околицу и долго стояли на пригорке, глядя в чистую безмятежную даль.
– Плотность населения европейской части России, – изрек вдруг Димка голосом школяра-отличника, – двадцать с чем-то человек на квадратный километр.
– И что? – спросила Оля.
– А то, – ответил за Димку я, – что если обращенные выберутся из городов и равномерно рассредоточатся по территории, то на каждом квадратном километре их будет двадцать с чем-то рож.
– Рыл, – поправил меня Димка.
– Это много, – сказал я.
– Да, – согласился Димка, обозревая горизонт в свой монокуляр. – И сейчас мы с помощью приличной оптики могли бы видеть довольно много обращенных. Может быть, сотню, а то и полторы сотни рож.
– Рыл, – поправил я его.
– Ну да… Но мы их не видим. Ни сотни, ни десятка… – Он вдруг осекся и подался вперед. – Разве только…
Я обмер.
– Разве только… – Димка почти беззвучно шевелил губами и считал: – Один… Два… Три…
– Зомби? – сипло спросил я. – Далеко?
– Пять… – сказал Димка. – Восемь…
Я схватил его за руку, чтобы отнять монокуляр.
– Двенадцать, – сказал Димка и вырвался. – Двенадцать ворон сидят на дороге.
– Что? – Я подумал, что ослышался. – Кого – двенадцать?
– Ворон, – сказал Димка. – А может, грачей. А может, не двенадцать.
– Дурак! – завопила Оля.
Димка захохотал. Я все же отобрал у него монокуляр. Действительно, несколько больших темных птиц сидели на дороге примерно в полукилометре от нас.
– Беги заводи машину, – сказал я Димке.
Он не понял. Должно быть, подумал, что я тоже хочу его разыграть.
– У тебя что, все мозги вымерзли? – Я толкнул Димку в плечо. Он удивился.
– Заводи машину, – повторил я. – И гони ее сюда. Надо проверить, что за падаль привлекла этих птиц.
* * *Вороны не улетели. То ли они отяжелели настолько, что не могли подняться на крыло, то ли просто не считали нас опасными. Тем не менее, поживу свою они оставили и отступили к обочине, хрипло на нас каркая.
– Ну, – сказал я, – и у кого какие мысли?
Димка забросил «калашников» за плечо, плюнул в ворон и ответил:
