Дорога к фронту (СИ) - Ливадный Андрей Львович

Но ничего. Есть способ тебя достать! Тут главное не замешкаться… Определив направление его пикирования, я отработал рулем направления в ту же сторону. В результате «МиГ» резко довернул к земле нужным мне курсом. Секунды, что выиграл пилот «мессера», улетели в топку. Он успел немного разорвать дистанцию, набирая скорость в пикировании, но я, идя ему вслед, взял круче к земле.

Из кабины «мессершмитта» очень плохой обзор вниз и назад. Фашист потерял меня из вида и, естественно, занервничал.

Проваливаюсь еще ниже, а затем начинаю выбирать ручку на себя. Немецкий пилот выполнил небольшую горку, панически осматриваясь. Заметил, но я уже близко! В результате дополнительных маневров «мессер» потерял в скорости, а мне этого вполне хватило, чтобы сократить дистанцию. Поймал его в перекрестье, сжал обе гашетки и длинными очередями довел прицел «по трассе».

Есть! Ему выбило правый элерон и надломило крыло! «Мессершмитт», беспорядочно вращаясь, канул вниз, а я резко отвернул вправо и осмотрелся.

Бомбардировщики километрах в трех. С востока к ним быстро приближается группа из девяти точек. Наверняка это эскадрилья 34-го истребительного авиационного полка, поднятая по тревоге с аэродрома Ржева!

Где же Земцов?

Ага, он ввязался в виражный бой с двумя «мессерами»! А третий⁈

Не вижу его! Проклятье!..

Я крутанул размазанную бочку с набором высоты.

Вот же он! Подобрался ко мне сзади!.. Плохо! Близко! Не доглядел… Вслед моему «МиГу» уже несутся пушечные трассы.

Резким маневром выхожу из-под атаки, но немец не отстает. Один из снарядов задел правую плоскость. Снова и снова пытаюсь стряхнуть противника с хвоста простыми, но энергичными пилотажными фигурами.

Воздушный бой постепенно оттянулся глубоко на нашу территорию, да и высоты в последовательности вертикальных маневров набрано уже изрядно, но пока что никто из нас не смог получить решающего преимущества.

Ниже и западнее тоже кипит схватка: девять «МиГов» атакуют рвущихся к Ржеву фашистов. Сам город уже виден у горизонта, — отблескивает изгибом Волги.

Два «мессера», с которыми схлестнулся Земцов, превратились в едва различимые засечки. Я лишь изредка успеваю заметить их на фоне облаков.

Затяжная дуэль быстро сжигает остатки сил. Постоянные перегрузки лишь усугубляют накопившуюся усталость. Мотор на пятой минуте чрезвычайного режима начал перегреваться. Стрелки температуры воды и масла ушли за красные отметки на циферблатах.

Немец коротко пикирует на меня сверху. Боковым скольжением ухожу из-под огня, и сразу же переворачиваюсь через крыло, ибо он проскочил ниже.

Иду вдогон. Несмотря на перегрев, я закрыл радиаторы, увеличивая аэродинамику машины, и дистанция между нами сократилась. Выношу прицел на упреждение, вжимаю гашетки.

«БС» молчит. «ШКАСы» сожрали огрызки лент и тоже смолки. Закончился боезапас!

«Мессеру» прострелило фюзеляж и фонарь кабины. Не сбит, но явно выходит из боя. Пользуясь бо́льшим пределом флаттера, он набрал в пикировании около семисот километров в час, отрываясь от меня в западном направлении.

Выравниваюсь в горизонте. Высота по приборам три с половиной тысячи метров. На фоне кучевых облаков вновь вижу три точки, — Земцов все еще дерется против двух «мессершмиттов».

У меня не осталось патронов, но уйти на аэродром, когда вокруг кипит бой, не могу. Фашисты ведь не знают, что боекомплект «МиГа» исчерпан. Даже имитации атак могут сыграть роль в схватке. Вижу, что эскадрильи немецких бомбардировщиков понесли серьезные потери. Истребители 34-го ИАП здорово их потрепали.

Два звена «Юнкерсов» отвернули к линии фронта, но «Хенкели», сомкнув строй, все еще тянут к Ржеву.

Открываю радиаторы. Обедняю смесь, давая двигателю передышку, и, не снижаясь, доворачиваю на запад.

Земцов с двумя фашистами крутится на высоте в три тысячи метров. Спешу ему на помощь. Используя небольшое превышение, имитирую стремительную атаку. Немцы мое приближение заметили, но не дрогнули. Один продолжил преследовать изрешеченную машину капитана, а второй довернул на меня.

Резко ухожу ниже, затем выполняю «иммельман», забираясь вверх и одновременно меняя направление полета. «Мессер» тоже добрал высоты с разворотом на меня.

Сходимся на встречно-пересекающихся курсах. Он открыл огонь издалека с большим упреждением, но боекомплект у немца тоже не резиновый. Поиздержался в бою. Пушка коротко блеснула хоботком пламени и смолкла, а вот пулеметная трасса все же зацепила двигатель моего «МиГа».

На маневре прислушиваюсь. Вроде бы мотор по-прежнему работает ровно, вот только стрелка температуры масла опять дернулась к красной отметке.

Осматриваюсь. В воздушном бою контроль над окружающей обстановкой — это залог выживания.

Вижу, как «мессершмитт», атаковавший Земцова, падает в штопоре. Сбил ли его капитан, или немецкий пилот не справился с управлением на резком маневре, — узнаю на земле. Сейчас это не важно. Главное, что его ведомый, как и я оставшийся без боекомплекта, отвернул на запад и уходит со снижением.

Через минуту Земцов пристроился ко мне и просигналил «идем домой».

Ничего не имею против, тем более что «Хенкели» начали сбрасывать бомбы в поле. Шесть оставшихся в строю «МиГов» 34-го ИАП разделились, преследуя поврежденные бомбардировщики. «Мессершмиттов» прикрытия не видно. Вряд ли все до одного сбиты. Скорее тоже ушли к линии фронта.

Мы в этом бою потеряли пять машин. Скольким пилотам удалось выпрыгнуть, как Захарову?

У меня першит в горле. Очень хочется пить.

Глаза слезятся. В кабине ощущается едкий запах дыма.

Я не успел взглянуть на приборы, как внезапно из-под капота двигателя вырвалось пламя.

Горю!

Надо прыгать, но плексигласовый фонарь кабины моментально покоробило температурой объявшего машину пламени. Попытки его открыть ни к чему не привели.

В первый момент меня охватила паника. Что же делать⁈

Двигатель встал, но огонь не унялся.

Я резко отдал ручку от себя, входя в пикирование. Через некоторое время стремительный набегающий поток воздуха все же сорвал пламя!

Снова выравниваюсь. Внизу лес, но высота еще приличная. Где-то около двух тысяч, а вот скорость быстро начала падать. Фонарь кабины открыть не смогу, его заклинило намертво.

Земцов держится рядом. Жестами показывает «не сдавайся».

Вариантов нет. Придется попытаться спланировать к аэродрому, благо Ржев близко.

Надо успокоиться. Пламя сбил. Механизация работает, тяги рулей целы!

Кручу штурвал триммера руля высоты. Регулирую так чтобы машина в планировании снижалась минимально. Мне бы дотянуть до летного поля.

Двигатель дымится. Не вспыхнул бы вновь. Выйдут ли шасси — неизвестно. Если что буду садиться на брюхо.

Высота постепенно падает. В пробоинах посвистывает ветер. Винт не вращается даже под напором воздуха — что-то заклинило в механизмах.

До земли осталось метров семьсот, когда внизу показалась водная гладь.

Летное поле основного аэродрома уже близко.

Скорость около двухсот километров в час, но у меня остался небольшой запас высоты. Есть что-то жуткое в беззвучно снижающейся машине, тянущей за собой шлейф дыма.

Я все же рискнул выпустить шасси.

Машина покачнулась, вбирая дополнительное сопротивление. Снижаюсь, чтобы поддерживать скорость, близкую к посадочной. О точном заходе сейчас не может быть и речи. Ручкой управления работаю очень осторожно. От этого сейчас зависит моя жизнь.

Земцов держится чуть в стороне. Крылья и фюзеляж его «МиГа» зияют множеством пробоин.

Планирую. Колеса шасси коснулись летного поля. Вертикальная скорость снижения оказалась слишком велика и машину подбросило вверх. С трудом выравниваю крен. Еще одно касание!.. Пошел пробег!

Я сел!..

По летному полю бегут люди. Мой «МиГ» покачнулся и остановился, дымя обгоревшим двигателем.

Нашей сводной эскадрильи больше нет. Летать не на чем, но фашистов мы остановили.

Кто-то взобрался на крыло. Слышу удары и скрежет, — фонарь кабины отжимают монтировками.