Смертник (СИ) - Булгакова Ирина Е.

   В туннеле завывала тварь. Звуки разрастались, и девушке казалось, что кровосос следовал за ней попятам, и, стоило ей остановиться, как мерзкие присоски вопьются ей в шею, разорвут кожу и выпьют кровь.

   Ника продолжала бежать даже тогда, когда впереди осветился полуденным светом выход из туннеля, когда под ногами зашелестела трава. Ослепшая, полумертвая от пережитого ужаса, она неслась по лесу, пока не споткнулась о вывернутый из земли корень. Стремительный кувырок через голову вернул девушку к жизни.

   Первое, что она увидела – вдавленная, распластанная в лепешку комариной плешью тушка вороны. Причем, в нескольких сантиметрах от собственной руки, впившейся ногтями в сухую землю.

   С великой осторожностью Ника убрала руку, отползла подальше и только потом поднялась в полный рост.

   Падение отрезвило. Ника отряхнула штаны, бросая злобные взгляды на комариную плешь. Такому пристальному вниманию аномалия была обязана вовсе не вороне, и не тем, что так неудачно расположилась на пути, едва не отправив на тот свет. Падая, Ника выпустила из рук пистолет, долгое время служивший ей верой и правдой. Комариная плешь собрала дань. Недалеко от вороны, он остался лежать навеки, сплющенный в жестяной блин.

   Ближе к вечеру, разбитая от усталости, с трудом передвигающая ноги, Ника вышла к деревне Касово, минуя странный лес со словно бы вырезанными из дерева скульптурами. Ее не радовало соответствие ее пути маршруту, мысленно выбранному по карте. Ее не вдохновляла мысль о том, что завтра она выйдет к Боровой, и это будет означать конец пути. Любой. Грустный или веселый. Без разницы.

   Ника приближалась к деревне, почти скрытой от глаз не в меру разросшимися растениями, и в голове на разные лады крутилась одна и та же мысль – спать. Скоро она будет спать. Деревня с аномалиями – плевать. Никто, даже сама Зона не заставит ее провести ночь в чистом поле. Если суждено умереть, пусть это случится под крышей.

   Лаз, спрятанный в густых зарослях, долго искать не пришлось. Он оказался прямо под указателем со стертым наполовину названием. Касово.

   Девушка влезла в колючие заросли на четвереньках. Глаза закрывались на ходу. Благодаря усталости, Ника не скатилась в черную пропасть колодца, внезапно открывшуюся среди зелени. Она остановилась, чтобы перевести дух и выдернуть из ветвей автомат. Луч заходящего солнца, пробившийся и сквозь слой облаков, и сплетенных ветвей, отразился от поверхности воды. Отблеск заставил Нику встрепенуться. Тогда она и обнаружила, что полуметре от нее зиял провал. Девушка осторожно, по краю бревна, огораживающему колодец, выбралась из зарослей, к крыльцу деревенского сруба. Она заставила себя подняться на ноги и войти в просторный предбанник.

   Там, в углу, девушка и устроилась. Единственное, что она себе позволила – осушить флягу до половины – все никак не могла остановиться.

   Она поставила автомат у стены. В магазине еще оставалось одиннадцать патронов – не поленилась проверить днем. Точнее, с самого начала патронов было двенадцать. Пришлось потратить один для того, чтобы убедиться, что оружие в порядке. Последним усилием воли Ника вынула из мешка новоприобретенный пистолет и положила под руку. Потом она глубоко вздохнула.

   И больше не помнила ничего.

ГРЕК

  Откуда, каким боком в крысиную нору могло закатиться лезвие ножа?

   Грек и не пытался задавать себе вопросы, на которых не было ответов. Так случилось. Грех не воспользоваться тем, что отстегнула Зона с барского плеча. Она так решила и никто ей не судья. Единственная мысль, что вызывала беспокойство – жаль, что Грек не обнаружил его раньше.

   Проводник спал от силы часа два. Правда, крепко – как в пропасть провалился, без сновидений. Несмотря ни на что, проснулся он бодрым и отдохнувшим. Входная дверь, плотно прилегающая к дверному косяку, практически не пропускала звуков. Однако хватило и малого для того, чтобы предположить: у ревностных "любителей отчизны" что-то произошло. Любое событие могло иметь значение для пленника. И не таким уж важным представлялся характер произошедшего. Будь он негативным или позитивным – все равно, так или иначе, влиял на судьбу.

   С огромным трудом Грек пошевелил онемевшими пальцами, прислушиваясь к шуму за стеной. То ли все улеглось, то ли попросту не долетали звуки – стояла тишина. В этот момент Грек, уставившийся в угол, и обнаружил: то, что он поначалу принял за блеск глаз прожорливых тварей, на деле являлось чем-то другим. Он тяжело поднялся и подполз на коленях к дыре.

   То, что он там разглядел, превзошло самые радужные надежды. Грек практически всунул нос в нору, еще не веря собственным глазам. Он повернулся боком и тщательно соизмеряя движения – как бы не протолкнуть дальше – бесчувственными пальцами попытался ухватить лезвие. Некоторое время у него ничего не получалось. Он уже всерьез подумывал о том, не постараться ли добраться до подачки Зоны зубами – его останавливала только вонь.

   И тут у него получилось. Еще минут пять ушло на то, чтобы закрепить лезвие между щиколотками. Потекло томительное время, когда казалось, что тупая грань ничего не режет. Дважды нежданный подарок падал на пол, и Греку приходилось начинать все сначала.

   Первое время освобожденные от веревок руки нестерпимо кололо иголками. Грек тер их снова и снова, невзирая на боль. К пальцам постепенно возвращалась чувствительность.

   Теперь следовало поразмыслить над тем, как использовать представившуюся возможность. Когда по его душу явятся местные архангелы, предпринимать что-либо будет поздно.

   С этой мыслью Грек подошел к двери, и, не надеясь на успех, пару раз боднул ее носком берца. Потом добавил еще.

   Когда неожиданно раздался лязг отодвигаемого засова, Грек, потеряв надежду, лежал на матрасе, тупо глядя в потолок.

   Дверь приоткрылась. На пороге, с автоматом наперевес возник широкоплечий парень. Он повел стволом в сторону пленника.

– Чё надо? – грубо спросил он.

   «Сердобольный, – с теплотой подумал Грек. – Вот уже не гадал, что среди местных архаровцев участливые водятся. Думал, давно уже у них лозунги вместо мозгов».

   Затевать разборки на пороге, когда в голову тебе нацелено оружие не годилось. Стоило забросить удочку – вдруг, да сработает.

– Слышь, сынок, – подпуская в голос больше отеческой доброжелательности, сказал Грек, – ты ствол-то убери. Я тебе, между прочим, не мутант какой-нибудь, а свой же брат, сталкер. Сколько я таких пацанов в Зону переводил, наверняка, и среди ваших мои крестники найдутся.

«Что правда – то правда, – добавил Грек про себя, – чтоб им ни дна, ни покрышки».

– Ладно тебе, Грек, – нахмурился парень, – потому и подошел, что ты не мутант. Потому и спросил: чего надо. Тебя ж вроде вечером выводили.

– Будь другом, сынок. Внутри все ссохлось. Воды принеси, а? Век тебя не забуду.

– Не знаю даже. Сейчас Немого позову.

– Да на фига тебе Немого будить! Времени сейчас сколько?

– Четыре с копейками.

– Вот. Хай, все отдыхают. Я же не бабу у тебя прошу…

   У парня неожиданно блеснули глаза.

– Ладно, – вдруг легко согласился он. – Сиди тихо, сейчас принесу.

   Дверь за ним закрылась. Лязгнул засов.

   Грек присел на корточки, держа руки за спиной. Не стоило подниматься в полный рост. Раньше времени парня вспугнешь – второго такого дурака уже не найти. Тут не топором махать надо, а работать с точностью хирурга – тихо и очень аккуратно.

   Дверь снова открылась, и вошел парень. Одной рукой он придерживал автомат, откинутый за спину. Другой сжимал кружку с водой. Войдя в каморку, он застыл, недоуменно разглядывая Грека. Видимо, такая простая мысль, что пленник кружку взять не может, в голову ему не приходила. Он замялся, не зная, на что решиться.

– Да ладно тебе, сынок. Уж делай доброе дело до конца. Я ж руками пошевелить не могу, – Грек жалобно улыбнулся. – Что за кипеш ночью был, или мне показалось?