Смертник (СИ) - Булгакова Ирина Е.

   Кстати сказать, с тех пор Грек в голом виде представлял собой весьма любопытное зрелище. Красные кружки, наподобие тех, что остаются от банок, поставленных при простуде, только меньше раза в два, шли по всему телу. Не исключая и детородного органа. Вид обнаженного, в диковинной раскраске тела, неизменно вводил супругу в состояние ступора. С тех пор исполнять супружеские обязанности Греку приходилось строго в темноте.

   Когда очередному свиданию с пиявками имелась альтернатива валяться в Зоне с прострелянной башкой, Грек выбрал первое. От патриотовцев не уйти. За кордоном страсти поутихнут. Скорее всего, на них с Максом будет объявлена охота. Но все это после, после.

   Грек торопился, беспрестанно наращивал темп, памятуя о том, что каждая минута может стоить жизни. Банально, но факт. Ты мало чего выбираешь, Зона задает темп – касается ли это выброса, или чего другого. Она решает, лежать ли тебе в пыли, пережидая мигрирующую жарку, или бежать без оглядки, харкая кровью от усталости.

   Макс мужественно сносил тяготы пути. Ему, в отличие от Грека, которого пальцем не тронули, от патриотовцев досталось. Левый глаз заплыл, на губах чернели запекшиеся ссадины. Кроме того, он постоянно прижимал руку к правому боку, и в этот момент на лице его появлялось страдальческое выражение. Парень быстро выбился из сил, но упрямо шел вперед, выдерживая набранный темп.

   Редкий лес, долгое время взбиравшийся в гору, оборвался каменистым спуском. В черной влажной почве, обильно политой недавним дождем, выпячивали мокрые бока огромные вывороченные из земли камни. У подножия горы в живописном беспорядке валялись бревна, густо поросшие серебристым мхом. Всюду, насколько хватало глаз, торчали пни, сломанными шлагбаумами клонились к земле поваленные деревья. Бывшая лесная делянка тонула в серо-зеленом ковре, добравшимся и до верхушек уцелевших деревьев. Голые ветви облепили слои лишайника, своеобразного симбиоза мха и водорослей.

   Максу тяжело дался спуск. Сам Грек несколько раз оскальзывался на покрытых влагой камнях, с трудом удерживаясь от стремительного падения с кручи. Парню приходилось хуже – он уж не отрывал руки от правого бока. На белом лице выступили капли пота. Он дышал с открытым ртом.

   Грек перестал делать вид, что ничего не замечает. Он поймал оступившегося Макса за плечо. Так, поддерживая парня, Грек спустился к подножью горы.

   Они миновали делянку и взбирались на холм, поросший густым кустарником вперемешку с тонкоствольными деревьями. Грек отгонял от себя мысли о благополучном исходе – отвлекался на Макса, отмечая, как с каждым шагом тому становится хуже и недалека минута, когда он попросту растянется на земле – и что делать тогда, не тащить же его на себе? Словом, делал все для того, чтобы опасная мысль не возникала в сознании.

   И не удержался. Именно в тот момент, когда сорвавшаяся с поводка мысль оформилась в четкую фразу: ай да, Грек, ай да сукин сын! В ту же секунду его спина чуть не поймала пулю, выпущенную из снайперской винтовки. А поймала бы обязательно, если бы Макс не оступился в очередной раз. Грек дернулся в сторону, ухватив парня за руку. Пуля, пробив дыру в сухой древесине, вошла глубже.

   Не зря Грек похвалил патриотовцев, видать, не все лучшие ушли за Очкариком. Минуй они пригорок – их достали бы все равно. Кто-то из преследователей сорвался раньше времени, рассчитывая побыстрее рассчитаться с беглецами, чтобы не взбираться еще и на холм.

   Промах не вселил надежду, как могло показаться, а оттянул неизбежный конец. Несмотря на то, что позиция была выигрышной, внизу, на лесной делянке, тоже было, где укрыться.

   Лежа в кустах, Грек пытался рассмотреть среди серо-черного массива знакомые комбинезоны. Охотники, кроме того что были неплохими следопытами, понимали толк в маскировке.

– Макс, – Грек тряхнул парня за плечо. – Уходи. Понизу, в канаву. Там дуй прямо – не выбирайся наверх. Она приведет тебя к каменной реке. Переходи через нее. Потом пойдет река. Найди место помельче, и дуй на другую сторону – там выход с Зоны.

– Я не брошу тебя, – тихо сказал Макс, но проводник его не слушал.

– Бери – вот, – он порылся в чужих карманах. – Зажигалка. Там пиявки будут. Хвосты им прижги, сами отвалятся – не рви, слышишь? Не рви. Нож у тебя есть, – он попытался отыскать еще чего-нибудь нужное, но кроме разнообразной чепухи – зубочисток, таблеток, куска шоколада, там ничего не нашлось. – Беги быстро. Как отстрелю всех, тебя найду, – веско добавил он, заметив нехороший блеск в глазах парня.

– Я не…

– Сука, – не удержался Грек. – За тобой, болваном, может и не пойдут, тем более, если я сниму одного – двух. Еще одно слово – я сам тебя пришью! Слышишь, – он развернулся с намереньем столкнуть парня вниз.

   И Макс сдался. Он виновато улыбнулся и взял зажигалку.

– Ползком давай – и ноги в руки. Живо, – Грек едва не сорвался на крик. Он хотел взять парня за шкирку и тот понял это по глазам. Коротко всхлипнул и покатился вниз.

   Пользуясь затишьем, Грек выщелкал из магазина патроны. Семнадцать штук. Вернул их на место. Семнадцать выстрелов отделяли его от смерти. Кто-то измеряет в шагах, кто-то в минутах. Грек отмерил патронами.

   Имей проводник запасных магазинов штук… да чего мелочиться, чем больше, тем лучше. Да гранат с пяток. Да товарищей, из которых двое как минимум проверенные сталкеры – вот тогда еще можно было бы повоевать.

   Грек заметил, как стремительно скользнуло между деревьями размытое черное пятно, и выстрелил. Больше для успокоения. Ну и для того чтобы там, внизу, не дремали. Сколько их там могло быть? Пока трое – четверо лежали внизу, отвлекая его внимание, остальные потихоньку обходили пригорок с другой стороны. Оставалось надеяться, что Максу хватило времени, чтобы уйти с открытого места.

   Промах, по все видимости, внушил преследователям уверенность в собственных силах. Неосторожно высунутая их укрытия голова стоила охотнику жизни.

   Автомат не дал осечки. Боец взмахнул руками и упал на спину. Эхо долго терзало звук одиночного выстрела.

   Охотники стали осторожнее. Они передвигались быстро, и поймать их в прицел оказалось делом бессмысленным. Грек выстрелил еще два раза – для проформы, чтобы не теряли бдительности. Ему вяло отвечали. Несколько раз он менял расположение – благо мест, за которыми можно было спрятаться, имелось в избытке.

   Сколько времени продолжались вялотекущие военные действия Грек не знал. Он метался по пригорку, но физически не имел возможности находиться в нескольких местах сразу. Поэтому нисколько не удивился, когда справа раздался тихий треск. Он перекатился за куст. Пули взрыли землю в том месте, где он только что находился.

   Грек терпеливо ждал, когда высунется тот, кто обошел его справа. Так и случилось. Патриотовец высунулся из-за кустов. Грянул выстрел.

   Неудавшийся охотник стал оседать, выпустив из рук оружие.

   В тот же миг спину, как раз под левой лопаткой обожгла боль. Грек дернулся, но уйти из-под обстрела уже не смог.

   Грек четко уловил момент, когда перестало биться сердце. Толкнулось два раза в ребра и замерло. Он успел удивиться тому, что сердце не билось, а он еще живет.

   Грек падал лицом вниз, и земля стремительно неслась ему навстречу…

   За все время поспешного бегства, проводник ни разу не вспомнил о Крабе. Он удивился бы, узнав, что парень имел отношение к его спасению. Но Грек умер, так и не узнав правды.

КРАСАВЧИК

Темная поверхность впитывала тьму. Во всяком случае, такое впечатление складывалось, если смотреть на шар долгое время. Зрелище завораживало и успокаивало.

   "Шар Хеопса" имел шероховатую поверхность, трудно поддающуюся сравнению. Холодная – она нагрелась в долю секунды. Тепло от прикосновения рук распределялось по всей поверхности и самое интересное, сохранялось надолго. Если не навсегда.

   Красавчик помнил то первое прикосновение к холодному шару. Теперь, касаясь артефакта, он не чувствовал холода. Шар хранил тепло человеческого тела.