Андрей Годар - Под тенью Феникса
Удивительным образом каждый из присутствующих нашёл с кем переглянуться.
– Ты же к чему-то ведешь, да? – пробасил с другого конца стола Велес.
– Веду, конечно. У нас есть замечательная абстрактная мысль, а конкретики не хватает. И кажется мне, что ранее никто обо всём этом не задумывался, верно? На одном благоразумии Палыча далеко не уедем.
– Так ведь и задумываться раньше не с чего было…
– Конечно не с чего. И вот смотрите какая ситуация получилась – меньше двух дней в запасе, а мы, оказывается не готовы!
– Томми, при всём уважении, ты перегибаешь палку, – снова подал голос Ерш, – мы, конечно, понимаем твою нервозность. Но, чёрт побери, мы обычные люди, а не какие-нибудь ясновидящие. И ничего странного в том, что никто ничего не придумал по вот этой, только что всплывшей, теме, нет! Может, хватит срывать злость?
– Знаешь, я недавно вычитал одну мысль, – Томми снова взялся за чашку с чаем, на этот раз за мою, – не ахти какая свежая, но точная. Так вот: «Любое обобщение является ложью, и всякий, кто произносит слова "все, всегда, никто, никогда" и так далее, лжёт вам в глаза». И хрен с ним, что это утверждение противоречит само себе… Так вот, судари, если вы расписались в своей беспомощности, то послушайте, что скажут те, кто думал раньше и видел дальше вашего. Феликс!
Я поднялся со своего места, испытывая жуткое неудобство. Со стороны Томми было очень грубо вот так противопоставить меня всему коллективу, он явно распалился. Быстрее и неожиданнее, чем раньше. Ну да – ночь, стресс. Надо будет потом с ним об этом поговорить. Ни с кем другим командор свои психологические сложности не обсуждает…
Наш разговор почти двухлетней данности не остался всего лишь пустыми словами. Мы достаточно часто возвращались к этой теме, говорили долго и с увлечением. На фоне достаточно спокойной ситуации в армии, это стало чем-то вроде нашего хобби: со всей серьезностью прорабатывать сценарии предотвращения катастроф, которые могут никогда не произойти. Мы не относились к этому чересчур серьёзно, и, вероятно, оттого мыслили более раскованно и смело. Мы цитировали классиков, со снобистским наслаждением анализировали вслух исторические события, потрясавшие крупные и не очень империи, и так постепенно пришли к единой точке зрения.
По всему выходило, что сдерживание сепаратистских процессов тупым применением силы нам не подходило. Этот подход был слишком недальновидным, ему не хватало гибкости, разумности и внутреннего баланса. Он был похож на борьбу с пожаром при помощи старых одеял: вполне эффективно, но есть риск, что загорится само одеяло. Нашей целью было как-то упорядочить естественные на данном этапе деструктивные процессы и сделать так, чтобы их сдерживание не приводило к дополнительным тратам сил и ресурсов. Томми привёл меткую аналогию, суть которой до меня дошла не сразу: расползание трещины на твёрдом материале можно остановить, если взять дрель и на самом кончике этой трещины просверлить небольшое отверстие. Увидев моё замешательство, он пояснил: «Нам нужно усугубить происходящее таким образом, чтобы его самопроизвольное развитие прекратилось. Сечёшь?».
У меня самого в голове прыгала старая мудрость: «Не можешь остановить – возглавь», но как применить её конкретно к нашей ситуации – я совершенно не понимал. Ещё несколько минут мозгового штурма – и в наши головы практически одновременно шибанула одна мысль: нужно узаконить неформальные солдатские объединения, предоставить их участникам больше степеней свободы в уставном порядке и разработать особую систему взаимоотношений с лидерами. В разговоре сразу всплыло слово «клан», и за него мы решили дальше и держаться. Такое решение позволяло вытащить кулуарные события на поверхность, сделать их заметными и прозрачными. Любая смута в первую очередь отразилась бы на жизни самого клана, и в ней же себя исчерпала бы. Также мы избавляли себя от многих организационных хлопот на низких уровнях, ограничиваясь тесным общением с клановым лидером.
Помимо того, постоянная конкуренция кланов приведёт к тому, что они будут сами друг друга контролировать, своевременно вынося весь сор из чужой избы. Нам оставалось только следить за тем, чтобы конкурентная борьба проходила в рамках правил по уставному порядку… и обрабатывать доносы. Во избежание конфликтов между двумя моделями власти – клановая иерархия плотно привязывалась к табели о рангах. Поначалу это наверняка будет вызывать некоторое возмущение, но потом очень прочно войдёт в быт. Нашивки достаточно объективно отражают влиятельность и опыт того, кто их носит, а сопливым курсантам на руководящих позициях в любом случае не место.
Конечно, мы понимали опасность чрезмерного усиления одного из кланов, или их объединения. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы поднять списки личного состава, взять калькулятор и увидеть критическую черту, преступая которую клан становился армией. Самое время подумать о том, чтобы возглавить неудержимое. Напрямую манипулируя админресурсом, а также ослабляя другие кланы при помощи внедрённых агентов, мы будем иметь возможность постоянно поддерживать на вершине самые лояльные объединения. Если же, несмотря ни на что, ситуация начнёт выходить из-под контроля, мы всегда будем знать её ключевых деятелей, на которых в частном порядке можно будет воздействовать одним из многих способов, которые предлагает история политической борьбы тем, кто её любит и учит.
Смелость этого эксперимента позволяла назвать его чистой авантюрой. Но десятки часов обсуждения развеяли всю нашу опасливость, мы точно представляли на что идём. Видели схему ситуации во всей её полноте, со всеми вероятными ответвлениями и поправками. Адекватный страх выкипел, оставив в сухом остатке чистые кристаллы твёрдой уверенности. Особенно в нашей задумке Томми нравилось то, что люди начнут постигать полноценную политическую жизнь, но при том, что все жизненно важные решения по-прежнему будут приниматься в зале совещаний с овальным столом… Во главе которого непоколебимо стоит его кресло. Томми также верит в свободу и знает, что на данный момент его жёсткое руководство – это единственный гарант движения к ней. И никаких парадоксов, что лишний раз подтверждает наша идея с организацией солдатских кланов.
Всё это я детально изложил в своём докладе. В ответ прозвучали все предсказуемые опасения и возражения, которые были тут же крыты давно продуманными и сформулированными аргументами. После этого продолжали звучать неконструктивные эмоциональные возражения, отвечать на которые было утомительно и бестолково. Вмешавшийся Томми предложил отложить обсуждение на неделю с тем, чтобы все успели поразмыслить над услышанным, а также для того чтобы мы, черт побери, приняли план действий на послезавтра.
* * *В колонках раздался мягкий щелчок, и на экране появилось изображение удаляющейся ладони. Затем стало видно её хозяина, улыбающегося бойца в городском камуфляже и лёгком шлеме чёрного цвета.
– Ну что, фурычит?
– Та вроде да, тут лампочки нет.
– Работает нормально, можете начинать, – произнёс я в микрофон.
– Так точно, генерал!
Изображение болтануло вверх-вниз: боец, нёсший на своём шлеме камеру, машинально кивнул. В кадре замелькали собирающиеся в тесную группу солдаты, командир ещё раз повторил в краткой форме брифинг операции:
– Противник в количестве от двадцати четырех до тридцати человек сосредоточился в центре спортивной площадки пятого сектора. Наша задача разделиться на четыре группы по количеству подходов к площадке, взять её в оцепление, по сигналу сойтись и произвести арест. Уйти не должен никто. В случае сопротивления аресту – по моему сигналу используем слезоточивый газ в гранатах и аэрозолях. Каждый из вас вооружен дробовиком с травматическим боеприпасом, им вы можете пользоваться без сигнала на своё усмотрение, прицельная стрельба в голову запрещена. При контакте с часовыми использовать тазеры.
Быстро раздав ряд мелких указаний, командир дал сигнал к началу операции, изображение начало подрагивать в такт мелких шагов. Всего в операции принимало участие двадцать пять бойцов, четверо из которых, по одному на каждую группу, несли на своих шлемах камеры. Благодаря этому, сидящие в зале генералы могли наблюдать ход операции на большом экране, куда Симон выборочно выводил изображение с разных камер. Канал связи был выведен в эфир, так что мы могли слышать все команды и разговоры. Тактического смысла в этом не было, мы скорее обкатывали новую технологию.
Камера шла вторым номером, сразу за командиром. Две стены одноэтажных бараков образовывали хорошо просматриваемый коридор. Группа Альфа продвигалась вперёд по пустынному проходу. Часы показывали 20:14 – традиционные ежедневные полтора часа сводного времени для рядового состава уже начались. Для упрощения операции офицеры всех бараков пятого сектора, кроме интересующего нас барака 2М4, заняли своих подопечных внеочередными учениями, так что улицы были свободны от посторонних.
