Дмитрий Силлов - Закон свободы
Если все бегут в одном направлении, а ты не бежишь, или бежишь не туда же, это всегда подозрительно. Могут и пристрелить на всякий случай, чтоб не отрывался от коллектива. К тому же в экстремальной ситуации вооруженные люди в униформе обычно бегут к выходу – чтоб или вступить в бой с вражьей силой, или, выбравшись наружу, свалить подальше от неприятностей. Но, как бы то ни было, бегут они туда, куда мне надо. Соответственно, вывод ясен.
Ну я и побежал куда все, стараясь при этом делать лицо бесстрастно‑отрешенным, как у большинства похожих на меня клонов и копий. Обычно для человека, вдосталь походившего по Зоне, подобные мимические упражнения не составляют труда. Улыбаются тут редко, плачут и того реже, так что я бежал с каменной мордой плечом к плечу с… блин. С такими же, как я, только чуток менее продуманными Кречетовым биологическими машинами.
Впрочем, думаю, морочиться по этому поводу не сто́ит. Человек ведь тоже не что иное, как самовоспроизводящаяся биомашина, возомнившая себя хрен знает кем и наловчившаяся убивать себе подобных. И поскольку я оно самое и есть, и ничего во мне не изменилось после перерождения, стало быть, я не ущербный слепок с самого себя, а самый настоящий человек. Так что не фиг грузиться, Снайпер. Давай‑ка спасай свою обновленную тушку, возвращай обратно «Бритву», и продолжай заниматься тем же, что и всегда – жить не пойми зачем, воюя с нечистью, которая глубоко убеждена, что ты и есть самая препаскудная на свете нечисть…
Пока я на бегу забавлял себя такими мыслями, длинный коридор повернул раз, другой, третий, и я вместе с незначительной, но плотной толпой обитателей подземной лаборатории вывалился на относительно свежий воздух Зоны, пропахший плесенью, прелой листвой и специфической болотной вонью.
К которой немедленно примешался запах крови, распыленной в воздухе – когда несколько пуль одновременно бьют в живые тела, вышибая из них мелкодисперсную кровавую взвесь, над полем боя немедленно повисает эта удушливая вонь, от которой потом еще долго приходится отплевываться.
Если, конечно, после боя ты остаешься в живых.
В моей голове прекрасно сохранились все воспоминания Снайпера… то есть, мои воспоминания. И я сразу же понял: возле выхода из лаборатории нас ждали, и сейчас лупят по толпе из нескольких крупнокалиберных пулеметов…
Мне повезло, потому как я бежал в числе последних. Остальным, тем, что впереди, не повезло совершенно. Разбрызгивая тяжелые рубиновые капли, мимо меня, слегка чирканув мне носом по уху, пролетела голова, напрочь оторванная пулей. А тот, кто бежал впереди меня, внезапно остановился и задергался. Нет, в его тело еще не били пули калибра 12,7 миллиметра. Просто на него упал бегущий впереди, отброшенный назад, скорее всего, не пулей, а тушкой того, чья голова сейчас чуть не впечаталась мне в лицо. Пули, прошивая зараз несколько тел, пока еще вязли в толпе, посылая далее, сквозь плоть еще живых, колоссальную ударную волну. Но поскольку работали одновременно несколько ДШК, «Утесов», «Кордов» – или чего там еще понаставили неизвестные враги, – через несколько секунд от толпы останутся лишь клочья подрагивающего, окровавленного мяса, отдаленно похожего на человеческие тела.
Поэтому геройствовать я не стал, развернулся на сто восемьдесят, двинул своей «G‑3» в морду менее расторопного клона, вставшего на пути и мешающего оперативному отступлению, после чего рыбкой прыгнул в открывшийся просвет между фигурами тех, кто секунду назад бежал позади меня, а сейчас стоял в нерешительности, туго соображая, что же это такое происходит впереди.
Я приземлился на левую руку, кувырнулся через плечо, вскочил на ноги и, пригнувшись, побежал обратно. Куда? А хрен его знает куда. Подальше от мясорубки, которая чудом не размолотила меня в фарш. Над моей головой пару раз взвизгнули рикошеты, но на этом все и кончилось. Я свернул в боковой тоннель, потом еще в один, и так далее.
Поворотов было много, но я не останавливался. Когда‑то я пытался играть в примитивные компьютерные игры на наладоннике, и четко усвоил простое правило: если хочешь выбраться из лабиринта, держись правой стороны. Или левой. С большой вероятностью такой принцип куда‑то тебя да выведет. Если, конечно, не заблудишься.
Мне, например, данный принцип не помог. Похоже, я все‑таки запутался в лабиринтах хитро вывернутых коридоров. Пальба и крики умирающих давно остались позади, а я продолжал идти, тихо матерясь про себя. Когда‑то ж эта бетонная кишка должна закончиться?
Порой в стенах встречались двери – стальные, толстые, намертво закрытые. Иные с надписями, иные – без. «Пищеблок № 14». «Автоклавная № 3». «Котельная лаборатории № 7». И так далее.
Наверху что‑то затрещало. Я поднял голову. Ага, понятно. Рядом с тускло светящими потолочными лампами я разглядел раструб древнего матюгальника, наверно привинченного туда еще в советские времена. Тем не менее, архаичная система оповещения работала. Умели же делать при «совке»!
Матюгальник прокашлялся и выдал:
– Внимание. С сегодняшнего дня данный комплекс лабораторий находится под контролем группировки «Воля». Всему персоналу в течение двух часов настоятельно рекомендуется явиться к главному входу…
О как! Стало быть, это «вольные» расставили пулеметы возле выхода на поверхность, и с успехом их применили…
И тут до меня дошло. Блииин! А ведь это мы с Касси привели их сюда! Что стоило «вольным» вмонтировать микрокамеры в бронекостюмы разведгруппы? Получается, мы все и были «отмычками», которые заслал гетман в логово врага. И ни фига не предполагалось, что мы вернемся на базу «Воли» и что‑то эдакое интересное доложим! Информация поступала к гетману сразу, немедленно. И после того, как нами был разведан безопасный путь через лес, «вольные» выдвинулись сюда всей группировкой.
Неплохо придумано, чтоб тому гетману в «ведьмин студень» провалиться по самые брови. Сволочь! Ладно там я – свободный сталкер, которых все группировки Зоны считают людьми второго сорта. Но своих боевых товарищей посылать на верную смерть в качестве «отмычек»… Это что‑то совсем запредельное.
А динамик между тем продолжал вещать:
– Центр управления комплексом подземных лабораторий находится под нашим контролем. Не пытайтесь скрыться! Попытка покинуть комплекс будет расценена как дезертирство и караться смертной казнью.
«Что они несут? – промелькнуло у меня в голове. – Какое, блин, дезертирство? Местные что, «Воле» на верность присягали? Или… или гетману нужна какая‑то информация, которую он пока не может получить? И кого же трясти на инфу, когда все потенциальные информаторы полегли под пулеметами? Правильно, тех, кто, возможно, остался в живых. Которые знают то, что нужно командиру группировки “Воля”».
