Кирилл Шарапов - Чужой мир. Пустыня смерти
– Дурная примета – дарить часы, – сказал тогда сержант салаге Буракову. – Теперь эти стрелки отсчитывают минуты разлуки. И когда они встанут, между вами все будет кончено.
Всеволод отмахнулся.
– В приметы не верю, – весело заявил он.
В приметы можно верить или не верить, но все случилось так, как сказал сержант. Всеволод нутром почуял, что часы замерли, а через два дня получил письмо, в котором любимая сообщала, что между ними все кончено. Говорят, что русские – самый суеверный народ в мире, мол, ни у кого больше нет такого количества примет. Но Всеволод по-прежнему не верил в них. Уже потом ему рассказали, что, едва он ушел в армию, Вера закрутила роман с каким-то лощеным типом на дорогой машине. Может, и часы виноваты, а может – тот парень с машиной, теперь уже неважно. Важно то, что часики на руке женщины были один в один с теми, памятными.
Всеволод вынырнул из воспоминаний, снова прильнул к трещине, сквозь которую наблюдал, и тут же пожалел об этом. Парня уже закрепили на пыточном станке, в руках красотки в наряде амазонки появились жуткие приспособления, которые можно было использовать только с одной целью – для пыток. Всеволод отвернулся, смотреть на это было выше его сил. Да, во время той, его, войны случались ужасные вещи. Однажды при штурме дома, битком набитого «духами», он при зачистке квартиры швырнул две гранаты в комнату, из которой в него стреляли. И услышал женский крик. Грохнуло два взрыва. Только когда дым рассеялся, он понял, что натворил. Боевик прикрылся женщиной и тремя детьми. Гранаты не оставили им и половины шанса. Когда Бур вошел, ублюдок дал очередь из-под трупов. В ответ Всеволод вбил в него весь магазин, прошивая уже мертвое тело женщины пулями со смещенным центром тяжести.
Да, это было ужасно. Да, это трагедия, но – он не хотел тех смертей. Не нарочно.
А эта паломница нарочно старалась, ее целью были максимальные страдания этого парня. Крики смолкли, медленно перейдя в хрипы. Но пытки продолжались. Всеволод с трудом удержал рвотный позыв и снова отвернулся. Среди барханов ползли Игорь и Инга. Он призывно махнул им рукой и принялся ждать.
– Мы на позиции, – доложила Карина. – Серго видит главный зал и алтарь, его едва не вывернуло от увиденного, просит разрешения открыть огонь!
– Ждите, сейчас мы выйдем на позицию и начнем все вместе. Профессор, слышите меня?
– Слышу отлично, – отозвался тот мгновенно.
– Ваша цель – паломница. Бейте с обоих стволов, чтобы наверняка.
– Готов, и руки жутко чешутся, – донесся до Бура ответ.
– Потерпите, ждите указаний, – приказал Всеволод. – Игорь, давай в двери, я прикрываю. В нашу сторону вроде не смотрят, они сейчас кайф ловят, там по кругу колонны гигантские стоят, спрячься за одной из них, поближе к основной толпе.
– Сделаем, – отозвался сержант и, пригнувшись, скользнул внутрь, стремительно преодолев расстояние до ближайшей колонны.
– Инга, теперь твоя очередь. Внутрь не лезь, засядь возле входа, у тебя трофейный автомат «черных», дистанция до них – около двухсот метров, самое то. Лупи в толпу, можешь даже не целиться, просто плотность огня создай. Но без приказа не стрелять. А я пойду за пленниками.
Инга кивнула и устроилась поудобней слева от входа. Там, возле арки, валялся огромный кусок стены, за которым можно было спокойно укрыться. Всеволод пробрался в зал и от колонны к колоне стал красться в направлении пленных.
Он удивительно легко добрался к намеченной для себя позиции. Пленник уже не кричал, он просто бился в захватах, выворачивая себе суставы.
– Всем готовность тридцать секунд. Профессор, вы первый, дадите залп из обоих орудий.
– Готов, только нажать осталось, – доложил Александр Николаевич.
– Тридцать секунд, – напомнил Бур, – время пошло. Игорь, как только профессор выстрелит, бросаем по паре гранат, дальше бьем из всех стволов. Инга, готова?
– Да, за меня не волнуйся, не подведу. Эта сука у меня в прицеле.
– Бей по «черным», – приказал Всеволод, – твои пули ей как слону дробина.
– Целеуказание принято, – по-военному отрапортовала Инга.
– Где только нахвататься успела? – удивился Бур, выдергивая кольца из гранат. – Начали, – скомандовал он и швырнул в толпу «черных» два ребристых яблока.
Двойной залп тридцатимиллиметровок смел сразу половину противников и раздолбал пыточный алтарь, оборвав мучения пленника. Следом в гущу врагов улетели еще четыре гранаты. Череда взрывов, свист осколков, ползающие по полу дезориентированные паладины, хрипы и стоны раненых. И – спокойно взирающая на все это паломница. Она не сдвинулась и на миллиметр. Когда ей под ноги угодил снаряд, выпущенный профессором, она только покачнулась.
– Инга, жахни по ней из своего «разрядника», – приказал Всеволод.
Нападение оказалось внезапным для паладинов, «черные» были истреблены почти мгновенно, шквал металла просто смел их, никто даже не успел оказать сопротивления. Теперь пули барабанили по невидимому силовому щиту паломницы, рикошетя в разные стороны. Всеволод подобрался к пленникам. Второй парень был мертв, случайный осколок попал ему в глаз. А вот женщина – жива-здорова, она с ужасом наблюдала за развернувшейся бойней.
– Прекратить огонь, – приказал Всеволод.
Все замерли, и тогда Инга вышла вперед, держа в руках пистолет. Ее лицо светилось, Всеволод бросил взгляд на паломницу. И понял – это она пять дней назад распоряжалась на площади, она приказала сжечь мать девушки. Инга шла вершить свою месть. Всеволод было дернулся задержать ее и – остановился, знал, что девушка не позволит кому-либо встать между ней и «черной». А тот, кто попробует это сделать, умрет.
– Здравствуй, сестра, – на чистом английском произнесла паломница.
Инга отрицательно покачала головой:
– Ты убила мою мать. Да и не сестра я тебе, твоя сестра гниет в земле, я просто ношу ее одежду.
– Разве ты не знала? Паломницами становятся, убив прежнюю паломницу или наставницу и сняв с ее тела одежду. Дабы занять место ушедшей, ты должна была прийти в храм. Я жду тебя.
– Я убью тебя и уеду со своими друзьями, – отрезала Инга. – Вы омерзительны. Я буду убивать вас, пока не останется никого.
Паломница начала улыбаться, едва Инга произнесла первые слова, к концу фразы она хохотала в голос.
– Ты слепа, сестра, меня нельзя убить здесь. Ирадус, – она повернулась и указала на распятого черта, – защищает нас: как тебя, так и меня. Никто здесь не может причинить нам вреда. Вот уже две тысячи лет он распят на этом кресте. Первая паломница нашла его в пустошах и принесла в брошенный храм, и первой жертвой стал ее сын. Наша прародительница обрела силу и дар, а теперь пора и тебе его принять. Думаю, ты не будешь возражать – эти двое мужчин, что пришли с тобой, и захваченная мной женщина станут проводниками Ирадуса. Ты сильна, сестра, и будешь вершить великие дела, твое появление предсказано. Я знаю, что ты любишь одного из них, он великий человек, его сила в тебе умножит твою, и то, что вы любите друг друга, пойдет на пользу.
