Александр Митич - Игра в поддавки
Тьфу на него.
Чтобы отвлечься, начинаю размышлять о том, как повели себя местные четырехмерные обитатели, когда возникла их Зона. Не о хищных аистах речь, а о других местных созданиях, которых нам, трехмерным, не дано увидеть. Как повели себя люди на Земле, мы знаем, ну а эти? Понятно, что поначалу ошалели с перепугу, а потом? Может, среди них тоже нашлись четырехмерные сталкеры, ищущие четырехмерный хабар? И конечно, их тут же принялась гонять и не пущать четырехмерная полиция?
Не удивлюсь, если так оно и есть. Свинья грязи найдет, как и было сказано. Где цивилизация, там и грязь, как же без нее. А в Зоне тем более. В ней всякой грязи хватает — и человеческой, и природной, и техногенной с радионуклидами. Вот только в этой идиотской бутылке на ее серой ровной поверхности грязи почему-то нет совсем, хотя, наверное, мы просто-напросто не видим ее и не чувствуем… Должно быть, она тоже четырехмерная.
Черт, до чего же медленно тянется время, когда уподобляешься крокодилу! Ползем, ползем… Если нас загнали в бутылку и впрямь Хозяева, то не для того, чтобы спасти, нет. Не верю. Это не их стиль, а какой он, их стиль, хорошо видно в Зоне. Зуб даю, они собираются помучить нас, прежде чем прихлопнуть. Зачем это им? Не знаю. А зачем ребенок, высунув от усердия язык, обрывает мухе крылышки?.
Он делает то, что ему нравится, вот и весь ответ.
Если Хозяева существуют, то склонны ли они к жестоким забавам?
Конечно, да! Любой сталкер припомнит с десяток историй, чаще случившихся с другими сталкерами и реже — с ним самим. Не так уж редко Зона прямо-таки издевается над людьми, будто мучительство доставляет ей удовольствие. А если не ей, а Хозяевам? Если Зона — всего лишь их орудие? Нормальному-то сталкеру до лампочки, кто его гнобит, ему интересно только одно — выжить. Мы — уникумы, нам уже не до лампочки, кто там над нами измывается. Неправильный ответна этот вопрос может повести к неправильным действиям, и тогда наши жизни не будут стоить и гроша.
Они и сейчас стоят немногим больше того гроша…
Мы ползем — уныло и старательно. Должен ли сталкер уметь ползатьна брюхе? Еще как должен! Иной раз ползешь ночью через Периметр, нацеливаясь на дырку в проволочном заграждении, и только молишься, чтобы не заметили с вышки, а иногда уползаешь из-под обстрела по таким низинкам, что с первого взгляда их и не разглядишь, и не всегда знаешь, кто ведет по тебе огонь — бандиты, солдатня или просто какие-то придурки. Еще бывает, что из скопления аномалий Можно выбраться только ползком. Но в таком ползучем марафоне, как этот, я еще не участвовал и никогда не горел желанием попробовать.
Через час мы без сил. На локтях и коленях скоро появятся прорехи. Хвост отстал метров на сто и больше не может ползти, а мы хотя и можем, но очень, очень не хотим. Нужна передышка. Отсюда уже неплохо видна наша конечная цель, где одна серая труба, загибаясь, пересекает другую, но мы, кажется, не проползли еще и половины пути.
Скверные шутники эти Хозяева. Поймать бы хоть одного из них да поговорить по душам — ему бы мало не показалось. Я тоже шутить умею. — Хвост! — кричу я.
В ответ доносится натужный мык. Плохо ему, Хвосту.
— Ползти можешь?
Он только мотает головой — кранты, мол, выдохся.
— Взять тебя на буксир, что ли?
— У-у-у… — Он, видимо, хочет сказать «угу».
— Ползи сюда. Доползешь — возьму.
Игнорирую укоризненный взгляд Гляпы. Верный напарник Хвоста тоже порядком устал, но готов хоть сейчас ползти за ним назад и тащить. Тут бы Хвост и прикинулся вконец обессилевшим, я его знаю. И Гляпа обессилел бы, волоча его. На самом-то деле силы у Хвоста еще остались, только тратить их он не хочет. Я вижу. Во-первых, он не бросил хабар, а во-вторых, в такие минуты он всегда чуть-чуть переигрывает, работая на публику, и это заметно.
Еще не хватало мне, чтобы и Гляпа потерял бойцовские кондиции!
Обвязываю себя вокруг пояса капроновым шнуром. Проверяю, как там за спиной мачете, — сразу рубану, если что. На месте мой клинок, не потерялся, пятерня сразу находит рукоять. Конец шнура кидаю Хвосту.
— Обвяжись.
— Ты-ы-ы… — мычит Хвост.
— Что я? Мне самому ползти тебя обвязывать? Могу. Но учти, я привяжу тебя за шею. Скользящим узлом. Начнешь отставать или потеряешь сознание — твои проблемы. Нам меньше хлопот.
Теперь Гляпа смотрит на меня просто с отвращением — но отводит взгляд, встретив мой. Так-то, мальчик. Учись разбираться в людях. Таких халявщиков, как Хвост, надо воспитывать, а что в Зоне, что в этой бутылке, воспитание всегда жестокое. Иная педагогика здесь бессильна. Хвост уже ненавидит меня и возненавидит еще сильнее, да только нет у меня иного выхода. Нам бы доползти до цели, нам бы выбраться отсюда в родную Зону, в привычный ад, и там я снова почувствую себя человеком, а на обиды Хвоста мне плевать. Разве я бросил его? Нет. Пока нет. И буду тащить, пока есть во мне силы. Но это не значит, что он может отдыхать.
А я пока могу. Лежу на спине, пялюсь в серое небо с пересекающей его толстой мутной трубой — а слышу ласковый шепот моря. Крым, Коктебель. Направо Карадаг обрывается к воде, как огромное каменное цунами, набежавшее на море с берега, налево мыс Хамелеон, неброский, но всегда разный — добыча для фотографа или мастера акварельной живописи. А посередине, в синих водах бухты, — катерки, моторки, иногда яхты… Благодать! Выйти на моторке подальше, бросить якорь, наловить на самодур мелкой ставридки, часть отдать коту, а остальное засолить — и с пивом… Красота! Полуденный зной и запах водорослей. Мелкая волна ворочает гравий. Нега. Голозадые девки на нудистском пляже и торгующие самопальным вином татары, не одобряющие голозадость. Дым из харчевен. Плов. Шашлык. На набережной и пляжах излишне людно, но это лишь по сезону, а в сезон у меня самая работа, какой уж тут пляж. И свой дом. И Ада. Каким же олухом царя небесного надо быть, чтобы бросить все это!
О чем я думал? Каким местом соображал, когда решился вернуться в Зону еще на один рейд? Ведь развязался же с ней, подлюкой, сумел бросить сталкерство, пока еще цел, начал было жить по-новому! И на тебе — опять вляпался!
А все Вычет! Глядеть на него не хочется. Хотя… если беспристрастно разобраться, то при чем тут он? Не он меня затащил в Зону, а я его. Вот это-то и странно. Какая муха меня укусила? Зачем все это? Жил бы себе, как все нормальные люди. Разве я адреналиновый наркоман? Разве настолько мне нужны большие деньги? Разве нужен мне Исполнитель Желаний?
Нет, вообще-то не помешали бы и деньги, и Исполнитель. Но не такой же ценой! Попался… Сижу в бутылке, как какой-нибудь драный Хоттабыч…
— Надо двигаться, — подает голос Вычет.
— Заткнись, гад! — злобно рычу я ему. Так бы и смазал по роже крюкомсправа, долго бы он ползал, контактные линзы свои искал. Родственничек!
Он затыкается, и я вижу: Вычет нимало не обижен и не озадачен, а принял мой рык как должное. С чего бы такие чудеса?
— Ладно, поползли… — немного остываю я. — Хвост, ты готов?
*** И снова мы валяемся в изнеможении. Может, час прошел, может, два. Не хочу смотреть на часы, а внутреннее чувство времени сбито на фиг. Колени и локти тоже сбиты. Хвост хуже якоря. Зато мы сильно приблизились к цели, до стыка труб осталось не более километра, если только зрение опять меня не подводит. В этом мире трудно ориентироваться, потому что с ориентирами плоховато. Одни мы, да серые стенки бутылки Клейна, да где-то вне видимости четырехмерные аисты. Век бы их не видеть.
Отдышались, тронулись…
— Хвост, сволочь, слышишь меня? — взываю я.
— М-м-м…
— Ты ползи давай, помогай мне. Я же не трактор.
— М-м-м…
— Сменить? — предлагает Гляпа. — Я могу тянуть.
Может он, как же! Это ему только кажется. Парень определенно очень хорош, но он молокосос, а у молокососов плоховато с выносливостью.
— Я тоже пока могу тянуть. Потом сменишь.
— А может, никаких хищников над нами давно уже нет? — смело фантазирует Гляпа. — Их нет, а мы все ползем да ползем…
— Может, и нет их, — отвечаю я. — А может, и есть. Кто желает проверить?
Нет желающих.
— Хвост, паскуда, ты уже оклемался?
— М-м-м…
— Мычание — знак согласия. Вперед помалу.
Пока веревка не натянулась, ползти еще можно. На мышцах. Потом — только на характере. И впрямь хвост за мною волочится, длинный и тяжелый. Как это гигантские доисторические ящеры таскали за собой свои многотонные хвосты и не надрывались? Хотя откуда я знаю? Может, как раз надрывались. Оттого, наверное, и вымерли поголовно.
Стык труб похож на место, где стена врастает в пол, только без плинтуса. Тут такие размеры, что вертикальная труба вблизи кажется почти плоской, и надо отодвинуться, чтобы понять, что она — цилиндр. И по-прежнему везде серая однотонность. Теней нет, а без них не сразу увидишь место стыка. Правда, его сколько угодно можно щупать. Ничего особенного, геометрически правильное соединение двух фигур под прямым углом — и только. Хоть бы соринка какая нашлась — так ведь даже соринки нет!
