Ян Валетов - Школа негодяев
– Ложись! Оружие на землю!
Бодигард оказался не дураком – защищать, собственно, было некого, хозяин отсутствовал, а класть свою жизнь для того, чтобы показать крутизну незнакомому человеку с висящими на нем двумя дамочками водитель не захотел. Тем более, что человек этот стрелял очень быстро и очень метко. Мочку правого уха водителя срезало, как лезвием.
После короткой паузы, водитель рухнул на асфальт, словно расстрелянный мародер, и, уткнувшись носом в землю, сцепил на затылке руки. Сергеев даже не стал его бить, только подхватил «берету» и сунул ее в карман пиджака.
«Крузер» стоял с заведенным по случаю жары мотором – хозяин не желал ждать пока салон охладиться, а водитель, видать, исполнял хозяйские желания с немалым удовольствием – ему тоже потеть не хотелось. Умка зашвырнул Плотникову с дочкой на заднее сидение, а сам прыгнул за руль.
Свинец хлестнул по капоту, Сергеев выстрелил в ответ и краем глаза увидел, как обезоруженный бодигард удирает из зоны обстрела на четвереньках с поражающей воображение скоростью. Сам Сергеев так никогда бы не смог. Для такого галопа нужно было иметь особую конструкцию спины.
– На пол! – приказал Сергеев своим женщинам хриплым, страшным голосом. – На пол между сидениями! Быстррро! И не вставать!
Низкую оградку «лендкрузер» снес, как утюг детские кубики. Умка увидел несколько бегущих наперерез фигур, но детали рассматривать не стал – огромный, словно тяжелый танк, «двухсотый» прыгнул вперед, скрежеща бортом по металлическому заборчику, заросшему диким виноградом. Пули отстучали дробь по борту, выбили боковое стекло и отметили дырками стекло лобовое.
Одна из них впилась в подголовник рядом с виском Михаила с противным хрустким звуком. Но тяжелый джип уже набирал скорость, и Сергеев успел подумать, что противники должны понимать – по стеклам и пассажирам стрелять не надо, потому что поздно. Стрелять пора по колесам и быстро, потому что и это станет бесполезным занятием через пару секунд. Выглядывая краем глаза из-за приборной доски, Умка направил машину на дорожку между домами. С трудом проскочив в узкий проем между двумя припаркованными машинами, «Тойота» подпрыгнула на бетонном поребрике, распахнула колесом перекошенный канализационный люк и выскочила на Набережную.
Людей тут было столько, что у Сергеева появилось колоссальное желание десантироваться из «крузера» и продолжить побег на своих двоих – проехать, никого не задавив насмерть, не представлялось возможным. Несмотря на будний день, пляж был полон, в ресторанчиках сидели отдыхающие, по Набережной бродили сотни праздных прохожих. Умка надавил на клаксон, и, заметив на панели клавишу «мигалки», ткнул в нее пальцем. Джип взвыл сиренами, словно заводской гудок! Под решеткой радиатора заплясали огни, превращая и без того злобную физиономию внедорожника в морду мистического сине-красноглазого чудовища. Гуляющие прыснули из-под колес, как перепуганные голуби! Сергеев надавил на газ и, увидев в зеркале заднего вида круглые, как блюдца глаза Плотниковой зашипел не нее, словно кипплинговский Наг: «Внизззз!».
Вика юркнула обратно, в промежуток между сидениями, и очень вовремя: в след за джипом Умки на пешеходную Набережную вывалились несколько машин преследования. Из головной, по-вороньи черного «Форрестера», высунувшись из приоткрытого окна, застрочил вслед «Лендкрузеру» из автомата невысокий парень в желтой «гавайке». Он целил в колеса, но ствол гулял вверх-вниз и свинец заколотил по кузову градом. Один из задних фонарей «крузера» разлетелся вдребезги, с треском раскололось на куски правое зеркало.
Изнывающая от жары публика, еще минуту назад фланировавшая по Набережной неспешно и степенно, метнулась в стороны от новой опасности, словно ночные тараканы от включенного света.
Когда одна из сторон начинает применять автоматическое оружие при скоплении народа, сомневаться в серьезности полученного ею приказа моветон. Происходящее означало, что отдан приказ стрелять на поражение. Скорее всего, у тех, кто послал за Плотниковой команду захвата, не было сомнений, как надо решать ситуацию в случае появления Сергеева. Он нужен был либо покорным, либо мертвым.
Уводя джип от следующей автоматной очереди, Умка заскакал козлом по клумбам, выскочил на Приречную, где едва не столкнулся в лобовую с малышом «Пежо», и, практически став на два колеса, направил машину влево, к проспекту.
Пули не повредили двигатель, восемь цилиндров с ревом метнули двухтонное авто от перекрестка к перекрестку. Преследователи только выруливали из пешеходной зоны, когда Сергеев, так и не выключив «мигалки», вклинился в несущийся по многополосной магистрали поток.
Ехать в город было бы безумием. Михаил, только что проделавший путь на Оболонь, знал, что встрянет в пробку через несколько кварталов и станет легкой добычей для команды преследователей. Оставалось два варианта – либо гнать «лендкрузер» на Московский мост и пытаться оторваться от преследователей на Левобережье, либо вырулить в сторону Вышгорода, направляясь на север, к дамбе, где вероятность угодить в «тянучку» была минимальной.
Сергеев направил джип на север.
* * *Городские развалины всегда представляют собой грустное зрелище. Развалины некогда величественного города – вдвойне. Несмотря на то, что многие районы на Правобережье не пострадали в день Потопа, сейчас, побитые стрельбой и безлюдьем, они выглядели ничуть не привлекательнее, чем уничтоженное волной Левобережье. Просто Левый берег выглядел, как давно истлевший труп, а правый, как все еще гниющий.
После катастрофы Днепр стал намного уже и граниты набережных более не подпирали его бока. Кое-где эти граниты все еще можно было рассмотреть под слоями окаменевшего речного ила, излучавшего тяжелые частицы по сей день.
Вниз, с холмов Правобережья, спускаться к реке не рекомендовалось. Это знали и местные бандиты, и, иногда прочесывающие развалины, ООНовцы, и российские группы зачистки, которые шерстили киевские улицы по распоряжению «Управления по функционированию газо– и нефтепроводов». Другие российские подразделения сюда не совались, предпочитая оставаться за северными границами Зоны и лупить по опасным территориям из установок залпового огня, не рискуя людьми и техникой.
В крайнем случае, над развалинами проносились боевые вертолеты или звено штурмовиков, и тогда горела земля, обугливались и плавились камни. Но случалось, что из развалин навстречу стремительной «сушке» молнией взлетала ракета ПЗРК или бил в упор по зависшему над точкой «чопперу» незаменимый друг партизан РПГ-7.
Среди членов местных бандформирований часто встречались люди военных профессий, умеющие и засаду организовать, и охранение развернуть – в общем, разные были люди. Над развалинами пилоты предпочитали не летать, и упрекнуть их в трусости ни у кого язык не поворачивался. Степень риска понимал любой, даже самый тупой командир и пилотов зря на город не гонял. И те, кто бродил по мертвым кварталам, знал, что вероятность получить пулю в голову от снайпера из стана конкурентов в тысячи раз выше, чем нарваться на звено боевых вертолетов.
Поэтому гурт из отряда атамана с классической кличкой Бурнаш передвигался по бывшему бульвару Леси Украинки, достаточно свободно, к стенам не прижимаясь. Под стенами банда конкурентов уже несколько раз ставила противопехотные мины, а кормить раненых у Бурнаша было не принято.
Атаман Бурнаш – бывший школьный учитель из Запорожья, человек образованный, прошедший перед учебой в ВУЗе Афганскую войну, наделенный жестокостью и проницательностью в нужной пропорции, вдобавок ко всему обладал потрясающей интуицией, благодаря которой выживал в Зоне уже который год.
Жаль, оценить изящество принятого псевдонима, помимо самого Бурнаша, названного при рождении Василием Панасенко, могли лишь двое-трое из банды числом в семьдесят пять сабель. Остальные – возрастом не вышли и «Приключений неуловимых» просто не видели.
Сам атаман редко позволял себе отлучаться с базы, оборудованной в полуразрушенном здании – некогда бывшем Управлении железных дорог. И сегодня в его планы не входили какие-либо перемещения по Киеву, губернатором которого он объявил себя полгода назад. Объявить себя Бурнаш мог и президентом, и премьер-министром – все заявления никаких экономических последствий не имели, но недругов-соперников злили страшно. Свойство такое, что ли, было у матери городов русских – вызывать к жизни властные амбиции у самого разношерстного люда, болтающегося по Зоне Совместного Влияния? Заявивший о своем протекторате над бывшей столицей, моментально становился всеобщим врагом, и отправить такого вот «царя горы» в небытие, становилось первостепенным делом для всех настоящих врагов и бывших друзей.
Разведка атамана донесла, что соседи по району – отряд Настоящих Людей, как гордо называл свою банду бывший вертухай из Воронежа по кличке Прапор, убивший в пьяной драке офицера и сбежавший в Зону от расстрельной статьи, раздобыл миномет с несколькими ящиками мин и вечерком собирался поставить точку в многолетнем споре о лидерстве.
