Ян Валетов - Школа негодяев
Разведка атамана донесла, что соседи по району – отряд Настоящих Людей, как гордо называл свою банду бывший вертухай из Воронежа по кличке Прапор, убивший в пьяной драке офицера и сбежавший в Зону от расстрельной статьи, раздобыл миномет с несколькими ящиками мин и вечерком собирался поставить точку в многолетнем споре о лидерстве.
Бурнаш же решил возглавить карательную экспедицию против наглеца, не от лишней смелости, таковой не имелось, а потому, что получил информацию о том, что минометным обстрелом собирается руководить никто иной, как его заклятый враг, предводитель Настоящих Людей – Прапор. Бойцов своих Бурнаш рассредоточил, расставил на точках вокруг места предполагаемой засады, а сам решил осчастливить своим руководством группу, которая должна была дать первый залп в спину минометчикам. По расчетам Бурнаша, именно там, в тылу врага, и было самое безопасное место в этой операции.
До начала зачистки оставалось минимум пять часов, гурт из десяти человек продвигался по разминированному коридору посреди бульвара и никаких подвохов не ожидал. Над Киевом висело низкое, как мокрый подвальный потолок, серое небо. Вчерашнее потепление превратило снег в хлюпающую кашу, но к ночи все обещало замерзнуть в камень.
Три боевых вертолета в полярной раскраске неизвестной ему конструкции, оснащенные глушителями турбин высокой эффективности, вынырнули из облаков в четырехстах метрах впереди. Возглавлявший отряд гуртовой Сергей успел обернуться, и в тот момент, когда шедший третьим Бурнаш увидел, как он начал раскрывать рот, снаряд из 20-тимиллиметровой автоматической пушки распылил грудную гуртового клетку на молекулы. ГоловаСергея, одетая в трофейный спецназовский шлем, взлетела в воздух свечкой, как футбольный мяч. Снаряд и осколки костей пронзили жилет и тело идущего вторым снайпера по кличке Глазастый, убив его наповал, а Бурнаша контузило кусками винтовки убитого и ещё добавило фрагментами тела – кисть бывшего снайпера, украшенная широким браслетом из червонного золота, выбила атаману верхние зубы с легкостью профессионального вышибалы.
Раненый Бурнаш упал навзничь, и это спасло ему жизнь. Гурт не успел даже разбежаться. Шесть турельных пушек, висящих на пилонах чопперов, прошлись по проспекту огненной метлой, превращая людей не в подобие фарша, а именно в фарш.
Бурнаш, лежа на спине, как упавший в раковину таракан, видел проносящееся над собой пламя, но криков не слышал, только страшное чавканье, не заглушенное ревом автоматических пушек. Один из снарядов случайно угодил в парящую над бульваром голову гуртового, и та лопнула перезревшим арбузом.
Всего атака продолжалась около шести секунд.
Три боевых вертолета пронеслись над полубесчувственным атаманом настолько низко, что он мог рассмотреть заклепки на нижней броне. За ними, с рокотом перемешивая стылый сырой воздух, прошел знакомый по Афгану «мишка», МИ-8 МТ – смешной, пузатый, тоже выкрашенный в полярный камуфляж. Судя по тому, что приближения боевых машин никто из отряда не услышал, «глушаки» навесили даже на это старье.
Медленно, словно во сне, Бурнаш перевернулся на живот и попытался приподняться, как нокаутированный боксер, подтягивая ноги под живот. Ничего не получилось, но зато он смог сплюнуть кровь и остатки зубов, мешавшие дышать. Сделав над собой колоссальное усилие, Бурнаш сел на задницу и, опершись руками на перепаханный снарядами горячий асфальт позади себя, попытался навести резкость. Вертолеты закружили над площадью, над взорванными три года назад жилыми башнями Позняков, давая грузовику возможность сесть. Один из пилотов засек какое-то движение в развалинах, и метнулся туда, словно охотничий пес, учуявший куропатку. Взревели пушки, вспарывая фасад старого кирпичного дома, забурлило между перекрытиями пламя. Вертолет скользил вдоль здания, как кабинка фуникулера по тросу, и старый дом, переживший Потоп и 12 послепотопных лет и зим, начал складываться, словно картонный. Пилот не стал дожидаться полного обрушения: чоппер презрительно развернулся к развалинам хвостом и продолжил патрулирование сектора. Тем временем «мишка» сел, и из раскрывшейся, как разрезанное яблоко кормы, посыпались десантники. С такого расстояния Бурнаш не мог рассмотреть лиц, закрытых забралами, но будь забрала поднятыми, Василий Панасенко мог изрядно удивиться. Пятеро из восьми бойцов были смуглы и черноглазы, а остальные трое вполне сошли бы за европейцев в любой западной стране. На них была ООНовская форма, что плохо вязалось с отсутствием на чопперах опознавательных знаков. Но Бурнашу было вовсе не до анализа ситуации. Интуиция, столько раз выручавшая его за эти годы, орала благим матом, приказывая бывшему учителю истории отползти, забиться в щель и не высовываться, пока от таинственных десантников не останется и воспоминания.
Но для этого надо было встать. Или отползти. А сделать это не было никакой возможности, потому, что ноги не слушались.
Один из десантников достал из-за пазухи небольшую металлическую палочку, похожую на термос. У второго в руках оказалось что-то похожее на экран с пистолетной рукояткой. Подняв устройство на уровень груди, он начал медленно поворачиваться вокруг своей оси и спустя несколько секунд замер, указывая свободной рукой направление.
Второй чоппер рванул в указанную сторону, а двое оставшихся пилотов расширили охранный круг, заменяя товарища. Теперь один их них заканчивал разворот буквально над Бурнашом. Атаман упал на бок и решил не отсвечивать. Он жив, и это само по себе достижение. Куски его боевых товарищей, перемешанные со старой асфальтной крошкой, в которые Бурнаш упал щекой, напоминали о бренности жизни очень убедительно.
Лежа на боку, Панасенко видел бегущих к зданию бывшего российского консульства десантников. От некогда белого дома-куба осталось одно крыло, второе, обугленное случившимся почти в самом начале катастрофы пожаром, торчало над землей, как съеденный кариесом зуб.
Потом из-за кучи битого кирпича Панасенко перестал видеть бегущих, зато, потянувшись, понял, что может двигаться, как червяк, переползая на боку по нескольку сантиметров за раз. До приямка, прилепившегося к стене «сталинки», было метров пятнадцать, и можно было рискнуть. Бурнаш снова густо сплюнул кровью, выдернул из бедра пронзившую плоть деревянную щепку, явно от приклада СВД Глазастого, и, сдерживая стон, пополз к спасительному входу в подвал.
Путь к стене дома занял у него минут десять. За это время вертолеты охранения трижды вели огонь по близлежащим развалинам: то ли отпугивая кого-то, то ли атакуя реального противника. Потом в поле зрения Бурнаша снова оказались десантники, но уже с грузом в руках. Небольшие контейнеры они несли по двое и сходу забрасывали их в открытый фюзеляж Ми-8.
Панасенко не стал наблюдать за процессом погрузки, а, царапая содранными ногтями скользкий выщербленный бетон, перевалил тело в яму. От боли при ударе он едва не потерял сознание. Из нового укрытия виделись только часть неба да серый облезший фасад дома над собой, но атаман почувствовал себя, как у Бога за пазухой. Здесь можно было переждать, перележать, пока не уйдут вертолеты, а потом выползти и все начать заново. Никуда его ребята не денутся, не успеют переметнуться. Мы еще всем покажем кузькину мать!
Мысль Бурнаша прервал звонкий щелчок где-то в вышине. За щелчком, напоминавшим срабатывание клапана, раздалось шипение. Атаман прислушался и с недоумением отметил, что расслышал еще несколько таких же щелчков.
Ни он, ни десантники на площади, ни пилоты вертолетов не могли видеть, как срабатывают клапаны на полусотне замаскированных в разных местах баллонов, наполненных окисью пропилена. Более того, возле вертолетов никто ничего не услышал. Десантники как раз подносили к «мишке» последние контейнеры с бериллием, когда сработали устройства поджига. Воздушно-пропиленовая смесь вспыхнула, и взрывная волна температурой 800 градусов по Цельсию превратила площадь в огненный ад. Атаман Бурнаш умер, не успев даже удивиться тому, что бетонное укрытие его не защитило. Тех же, кто находился на открытом пространстве, взрывная волна превратила в обугленные изломанные куклы. «Мишку» вбило в асфальт, словно ударом великанского кулака. Находящиеся в воздухе взрывом вертолеты сдуло, как бумажные, один из них, кружась в воздухе, словно подхваченный ветром кленовый лист, пролетел над развалинами и разбился о стену российского консульства. Спустя секунды детонировало топливо в его баках, и от пламени занялась вторая часть здания.
На площади остались только дымящиеся трупы, обломки техники и измятые контейнеры с бериллием, которые не успели загрузить в Ми-8.
Через полчаса, когда пожар начал усиливаться, на площади приземлились два вертолета с маркировкой Службы охраны газо – и нефтепроводов. Одетые в защитные костюмы и противогазы люди вскрыли измятого «мишку» пластидными «колбасками», извлекли из изуродованного фюзеляжа контейнеры и перегрузили их в грузовые отсеки своих машин, тщательно пересчитав. Недостающие «термосы» отыскались поблизости. Трупы и уничтоженная техника были сфотографированы и сняты на видео.
