Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Андрей Юрьевич в день по сто раз всякие неправильные слова произносил, чего-нибудь не так как надо называя. Нет сейчас, например, слова глаз или глаза, вообще нет. Сейчас сей орган зрения называют очи про два глаза и око про один глаз. Чело означает лоб, а никого лба нет и в помине, а уста — это рот. Щеки называют ланитами, а зрачок зеницей. А ресницы вообще прикольно зовут. Их называют моргушками.

Стояли князья, выкатив очи на чело и моргушками хлопали. Впечатлились. И золото с каменьями на дивчулях им зеницы режет.

Присели за стол, яствами на серебряной посуде заставленный. Понятно почки заячья копчёные, гусь с яблоками… а нет. Яблоки ещё не выросли и гусь с чем-то другим.

На самом деле подали антрекот из говядины под кисло-сладким брусничным соусом, плов, только рис в первый раз привезли генуэзцы, да и то всего два мешка. Так первый ушёл на то, чтобы поваров, точнее — поварих научить его готовить. Андрей Юрьевич и сам великим специалистом не был, но теорию-то знал. Потренировались поварихи и на десятый раз получился вполне себе. Вот это уже одиннадцатый и все зёрнышки отдельно, не кашей получился, как в первые разы.

На столе в кувшинах малиновое вино для дивчуль и кофейный ликёр, так понравившийся брянским князьям, для мужей.

Выпили, закусили, поговорили о погоде, о видах на урожай… Ну, почти, поговорили о каких-то неизвестных Андрею Юрьевичу общих родственниках. Ну, понятно, что все Рюриковичи, в кого не плюнь, все Мономашичи, в кого ни сморкнись, но потом ещё несколько раз за сотню лет после Калки перероднившись совсем родственниками стали. Наконец эти Романы Святославичи прабабки кумовья шурина третьего сына двоюродного брата надоели князю Владимирскому, и он зашёл с козырей.

— Скажи мне, брате Димитрий Александрович, а люба ли тебе моя дочь вся в золоте тут восседающая?

— Кхм, неписанной красоты жена… — поперхнулся ликёром князь Брянский.

— Вот. Жена. Чего тебе ещё надобно. Женись давай, хороняка.

— А…

— А в приданное я дам за неё Турское княжество. Знаю, знаю, что оно ещё не моё. Там сейчас ситуация непонятная. Последний из Изъяславичей — Юрий Владимирович тридцать лет как помер бездетным и теперь там на птичьих правах князь Дубровицкий Юрий Романович пытается выход для Орды собирать. Пинск три года назад забрал Гедимин и своего тиуна туда посадил. И собирался, насколько я знаю, и Туров с Дубровицей вскоре забрать и сыну отдать. Но если мы с вами туда раньше подойдём с войском и города главные возьмём, то они и тебя, брате, князем примут. Тиуна я своего поставлю. Оно, это новое княжество Туровское, будет считаться землицей моей дочери. Так что, если возьмёшь её в жёны, то огромной и богатой землицей прирастёшь Дмитрий Александрович.

— Как же я воев приведу, если твои стрельцы всех моих положили в землицу сырую? — отставил фужер в сторону Дмитрий Александрович и вполне трезвыми глазами глянул на профессора Виноградова.

— Воев? Тех, что с тобой сейчас хватит. Тут не вои главное, а твоё зятёк присутствие. Ты будешь города брать. А я и мои вои только помогать тебе. Не о том думаешь, брат. Я же говорил тебе, что с завтрашнего дня объявляю свою державу Королевством Русским. И вот тебе с двумя княжествами Брянским и Туровским предлагаю вступить в это королевство.

— А ордынцы? — сморщился от понимания неминуемой расплаты, как ему кажется, за предательство хана Узбека князь Брянский.

— Орда сила. Тут спору нет. Но у Каменца сначала мы с братом побили поганых, потом я побил два тумена целых под Житомелем. Да и тверичи разбили войско поганых в Бертенёвской битве во главе с темником Кавгадыем. Сильны поганые только своим количеством и нашей разобщенностью. Не может степняк одолеть настоящее войско из стрельцов и дружинников. Никогда пастух воина не побьёт. Вдесятером да. Да ещё, если русичи на их стороне, вот, как киевский князь. Его, кстати, я победил и сам он мёртв. Отобьёмся вместе от вонючих пастухов.

— Где Брянск и где Владимир… — вставил начищенный пятачок зять брянца Олег Святославович.

— Точно. Очень далеко. Потому нужна голубиная почта. В обе стороны. И мы её наладим в ближайшее время. Через большие города. там голубятни построим. А ещё через каждые тридцать вёрст на дороге ямы построим. Дозоры, где будут сменные кони всегда дожидаться гонца. Увечных и старых воев много. Туда посадим. Работа не тяжёлая, за лошадьми ухаживать. Коней с поганых и с киевского князя я много взял, хватит.

— Пока помощь от тебя до Брянска дойдёт, город на копьё возьмут или спалят поганые, — продолжал сомневаться Дмитрий Александрович.

— И это правда. Ничего. Я тебе своих воев немного отправлю. Сегодня покажу, что за вои. От них татаровья разбегутся. Огненным боем бить их будут. Книги мне ромейские достались, где про греческий огонь и прочие премудрости наи саны. Всё мы сделали, как в тех книгах и теперь любую силу одолеем. Разбили же поганых под Житомелем, хоть нас в три раза меньше было. Так у меня и потерь почти нет, а их просто нет. всех поганых перебили или полон увели. Дюжина из дюжины тысяч в Сарай вернутся, — Андрей Юрьевич, помолчал, решая говорить или нет, но потом решился, — А ещё соглядатаев под видом купцов нам надобно в пограничные княжества отправить В Переяславль и другие. Ордынцы из-за своих баранов, что они с собой гонят и лошадей медленно идут. Дойдут до Переяславля и купец голубя выпустит, который до Возвягля долетит. В Возвягля выпустят, он до Ровно доберётся. Там пошлют весточку и уже в Луцке голубь, ну а от Луцка и до Владимира голубю пару часов лететь. За двое суток максимум весть от Переяславля, что войско поганых на Брянск идёт до меня долетит. Я тебя оповещу, начнешь готовиться, а сам не мешкая двину воев к Брянску. Ещё и раньше ордынцев буду у тебя в гостях. А по дороге их орду на марше прикончу.

— Лепы слова твои, брате. И дочь у тебя дюже лепа. И мысли лепы. Боязно мне, вестимо. А только согласен я. Сколько же выход я тебе должен платить заместо хана Узбека?

— Хрень какая. Не нужен мне выход пять лет. Развивай производства, строй города. С пахарей мыто меньше бери, чтобы они себе вторую коровёнку или лошадку завели. Пусть люди богатеют. Я и мастеров тебе пришлю. Точнее ты мне молодых кузнецов пришлёшь две сотни человек, а я через год тебе великих мастеров верну. А ещё милиционеров…

— Мили церы? — попытался повторить теперь знакомое во всей Волыни и Галиции слово Дмитрий Александрович

— Бери бокал, зятёк. Потом обо всё подробно поговорим. Давай выпьем за красоту моей дочери Евфимии — великой разумницы и рачительной хозяюшки. С нами не пропадёшь.

Андрей Юрьевич глянул на дочурку. Та сияла ещё ярче. Тем с вместе с золотом и яхонтами сияли и карие глаза. Ну, значит, понравился ей брянец. Так тому и быть.

Глава 26

Событие семьдесят пятое

— Ты, Данька просто змей Горыныч настоящий! — Юрьев уже горячил своего коня, ожидая пока ребята с помощью привезённых только из Загора досок отремонтируют мост.

Дела шли не очень споро. К этому мосту нужно ещё пробраться было для начала. Там в два слоя раненые и убитые венгры с лошадьми. Пленных сначала Санька решил не брать. Подлечится унгр, выплатит денежку немалую за своё освобождение, а потом кликнет его новый венгерский король и опять отправится он с русскими воевать. Так он ещё сволочь неблагодарная и детям заповедает русских ненавидеть и при первой возможности идти с ними на войну поквитаться за батяньку, за его страдания, что он в плену у схизматиков претерпел. На богослужение в костёл не пускали, кабанчика, зажаренного на вертеле, не приносили, одной мужицкой кашей из полбы кормили. И вина греческого не давали, аспиды.

Может лучше добить его сейчас. Сунул кинжал булатный в глаз, отнёс на венгерскую территорию и пусть там в общей куче лежит и смердит, падальщики крылатыми и ногатыми растаскиваемый. Добычи и так за глаза. Полно хороших кольчуг, мечи опять же и у многих ножны с серебром, золотом и каменьями. Да, много чего, калита у каждого почти и в ней золотые и серебряные монеты. А шеломы какие богаты, да ещё на лошадях попоны с нашитыми железными пластинами. Так и плащи шёлковые на многих и одежда из хорошего сукна. Мало ли что в крови. Отстирают бабы.