Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Ожидания Юрьева не обманули, ещё и Солнце не взошло, а на той стороне Ужа уж затрубили рога. Видимо, гнали воев через мост. Санька всё же несколько часов после полуночи соснул, и звуки рога его подбросили с лежанки.

Тем не менее, он не за меч схватился или лук, а за ведро с водой. Умылся деланно медленно, вселяя этим спокойствие в своих стрельцов, потом даже во рту прополоскал и, длинной струйкой выпустив воду на ствол дерева, приказал:

— Занимаем позиции. Без суеты. Чтобы не светились. Не должны нас с той стороны видеть. Да, что там повторять, всё делаем, как вчера договорились.

Десятники и сотники, обступившие Саньку, пригибаясь и хоронясь за огромными стволами дубов, пихт и буков отправились к своим. Сам Юрьев, тоже пригибаясь, выбрался на край леса, и из-за кустов навёл подзорную трубу на мост.

На той стороне к большой поляне перед мостом двигались по дороге тяжеловооружённые рыцари. Сами все в железе, даже сапоги закрыты кольчугой, и кони в попонах, на которых густо пришиты железные пластины. И морды у коней прикрыты. Только глаза да уши торчат. Да, на такого много стрел нужно истратить, чтобы просто ранить. Много стрел. Молодец Шаробер, всё продумал, сейчас эта конница переберётся через мост и прикроет переправу менее защищённых воев.

А ведь король Шаробер видел, как проходила битва при Мукачево, и значит, понимает, что у русов есть катапульты, что швыряются горшками с греческим огнём. Разумнее было бы послать, как раз наоборот, стрельцов, пехоту вперёд, чтобы прочесали лес и, если есть, то уничтожили баллисты. Выходит, не совсем молодец король Шаробер.

Между тем, осторожно, по одному, всадники на железных конях въезжали на мост и опасливо, медленно, пересекали его. С первым ничего не произошло. И со вторым, и даже с двадцать пятым. Венгры осмелели и теперь стали переправляться по двое сразу, да и на мосту одновременно уже не один воин находился, а с десяток.

Те, кто по мосту перебрался уже на северный берег реки сначала жались к мосту, опасаясь приближаться к лесу, но и тут ничего не происходило, а количество всадников, кучкующихся у моста, всё увеличивалось. Поневоле, следующим приходилось продвигаться вперёд, всё отдаляясь и отдаляясь от моста.

Площадка от леса до моста примерно двести метров на двести, много всадников туда не влезет. Вскоре перебравшиеся через Уж уже к самому кустарнику на опушке вынуждены были ехать.

Санька наблюдал. Пытался считать сначала, пока унгры по одному перебирались, а после сбился. Посчитай их, когда они кучей целый ломятся. Но по приблизительным подсчётам выходило, что сотни три уже перебралось.

Получалось, что просчитались они с Данькой. Надеялись заполучить на свой берег сотен пять, а то и чуть больше, но придётся довольствоваться половиной этой цифры. Ну, в следующий раз будут умней.

— Горыня, давай красную ракету. А то они сейчас в лес заедут.

Вжих. Вспышка света ударила по глазам. А потом красный огонь умчался в голубое небо, на которое только-только начало вылезать не менее красное солнце.

Событие семьдесят второе

— Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха!

— Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить⁈

Фаина Раневская

— Фима! — Андрей Юрьевич решился-таки. Конечно, всё будет зависеть от решения князя Дмитрия Александровича Брянского. Не захочет остаться живым и господь с ним. Можно наоборот, помочь Гедимину отомстить за сына любимого, за наследника. А Брянское княжество поделить. Посадить на доставшийся кусок своего князя и забыть на время. Ему бы Словакию с Мазовией переварить. Да Молдавию… Да… Да! Широко шагаешь — штаны порвёшь.

Дочь сидела за партой. Вместе с женой Анькой. У них сегодня урок греческого. И целых два преподавателя на двоих. Как основной — Исаак Аргир, а в качестве переводчика и блюстителя нравственности отец Епифаний.

— Тi synévi, patéra? — блеснула знанием языка царя Леонида «дочурка». (Что случилось, батюшка?).

— Хочешь замуж? — решил не играть в политесы Андрей Юрьевич.

— Уи! — послышалось.

— И… И за кого же, батюшка? — но огонёк в глазах загорелся. А чего девка молодая, кровь с молоком. И не в радость видно на уроках с мачехой вредной сидеть. Хочется командовать у себя в дому. У себя в княжестве.

— Не, я чисто теоретически… а… м… Просто заранее хотел узнать, вдруг тебе больше замуж не хочется. Книги там полюбила читать, узоры для бус рисовать?

— Как вы, батюшка велите… — потупила глазки загоревшиеся дочурка.

В целом можно сказать, что семнадцатилетняя дочь князя Андрея Юрьевича выглядела вполне себе. Правильные черты лица, высокая грудь. Каштановые густые волосы, красивые карие глаза. Может и не Арнелла Мутти, но приблизительное сходство есть, и даже малюсенькая родинка на горбинке носа имеется.

— Я пока ни с кем не говорил. Может, ты в трауре по Димитрию своему. Но вот сейчас в плену у меня князья Брянские и вчера выяснилось, что Дмитрий Александрович Брянский сейчас вдовый, и детей у него нет. Так что наряжайтесь в лучшие одежды и готовьтесь вообще. Сегодня в обед я вас позову принять участие в пьян… на пир позову. Димитрий — это тот, кто моложе и ростом пониже. Да, Фима, ты те туфельки на высоком каблуке не надевай. Ты его и так выше на полголовы, а если ещё и каблуки наденешь, то он тебя и чмокнуть в уста сахарные не достанет. Разве подпрыгнув.

— Так он убогий⁈ — прыснула жёнушка.

— Сама ты, Анька… красавица. Нормальный он. Среднего роста. Ленин ещё ниже был…

— Ленин? — свели брови обе.

— У!!! Был такой правитель. Большой страной управлял. Как я цеха и гильдии мастеров создавал. Говорил всем: «Пролетарии всех стран объединяйтесь».

— И что с ним случилось?

— В стеклянный гроб положили.

— Дорогущий! Вот какие хорошие сыновья были, — сделала вывод жёнушка, — И мне надо хорошего сыночка. А он еврей что ли этот Левин?

— Еврей? Не, он немцем был.

— А ты же говорил, батюшка, что стекло не могут в немецких землях делать? — вдруг нахмурилась Евфимия.

— Теперь разучились. Раньше во времена ромеев могли. Всё, собирайтесь к обеду, буду вас с князьями знакомить.

Князья, как и предполагал, Андрей Юрьевич были хворые. Голова бо-бо. Во роте ка-ка. В руках тремор.

— А не подлечиться ли нам, братья? — увидев мрачных сидящих на лавке брянцев, схватившихся за трескающиеся головы, поинтересовался у них князь Владимирский.

— К лекарке?

— К ключнице?

— К ключнице???!!!

— Ну, водку ключница готовила. Ладно, пойдёмте ко мне в горницу, там пивко холодненькое есть.

Пиво варили на Руси давно. Ничего нового. Варили естественно из ржи пророщенной. Ячменя ещё нет. Не привезли этот интересный злак пока с Кавказа. Андрей Юрьевич уже Агафону заказал, должны осенью доставить несколько мешков на пробу. При этом Андрей Юрьевич просил генуэзцев купить у разных продавцов, чтобы потом селекцией было проще заниматься. Опять же и перловой каши с мясом хотелось.

Ячменя не было, а вот хмель уже убыл, и пиво было вполне на уровне «Бархатного» из СССР. А чтобы лучших мастеров найти профессор Виноградов, как и с лучниками, конкурс провёл, приглашая мастеров пивоваров со всей Волыни и Галиции со своими кувшинчиками. Выбрал парочку самых вкусных и предложил открыть пивоварни во Владимире.

Так что сейчас князья похмельные с удовольствием по кружке в себя холодненького влили.

— Братья, а вы ведь знаете, что и прадед мой Даниил Галицкий и отец Юрий Львович именовались королями Руси или рексами Королевства Русского?

— Так католики… — начал было Олег Святославович.

— Тихо-тихо. Плевать мне на католиков. Впрочем, как и батюшке моему. Он их не больно жаловал. Так вот, хочу вновь свою державу я так называть. Но чуть маловата землица для королевства. А потому есть у меня к вам, братья, предложение.