Александр Афанасьев - Время нашей беды
Сейчас Сема находился в городе, в номере в гостинице в центре «Менора». Коридор к номеру был перекрыт автоматчиками. Рядом с ним стоял израильский спецназовец – высокий, молчаливый, в куртке с очень короткими, выше запястий рукавами – в таких рукавах невозможно запутаться, если надо быстро выхватить пистолет.
По виду пришедший в номер человек, тот же самый, который ходил на встречу с Васей Клестом (а не ходить было нельзя, по понятиям – проявление слабости), определил – Сема нервничает.
– Шолом.
– Шолом. Что у тебя произошло?
– Клест приходил.
– Который – Клест?
– Тот, что с Тольятти.
– Ха… он, выходит, жив еще.
– Жив и здоров…
Тольятти, город, откуда происходил Клест и который он контролировал в свое время, имел два «столпа промышленности». Это знаменитый «АвтоВАЗ», крупнейший в России производитель легковых машин, и нефтехимический кластер, в который входили крупнейший в мире производитель аммиака, завод синтетических каучуков, завод минеральных удобрений. Нефтехимический кластер появился в городе намного раньше, его ставил еще Арманд Хаммер. Сема имел интересы в Тольятти, но в свое время ему хватило ума ни на шаг не подходить к «АвтоВАЗу» – там и своих‑то не жалели, а его бы убили сразу, не раздумывая. Но вот химический кластер… дело было в том, что еще во времена СССР из Тольятти в Одессу был проложен уникальный аммиакопровод, длиной почти две с половиной тысячи километров. В мире существует не более десятка аммиакопроводов, этот, безусловно, крупнейший, а с 1991 года – еще и единственный, что проходит по территории более чем одного государства. Украинский отрезок трубы и портовую инфраструктуру контролировал Сема, что давало ему возможность диктовать цены на востребованный экспортный товар и самому ему – продавать уже по другим ценам. Именно с его подачи украинское правительство ввело квоты, ограничив перекачку аммиака. Клест же как раз действовал на «АвтоВАЗе», именно его бригады контролировали поставщиков крупнейшего автозавода России, брали за комплектующие бартером автомобили по специальным ценам, потом продавали. В начале нулевых особенно много продавали в Украину через Сему – русские тогда уже покупали машины подороже, а вот на Украине они шли хорошо, тут народ всегда был победнее. На аммиаке Клест тоже имел свои интересы – но небольшие, он даже помогал группировке Семы решать свои интересы в Тольятти, и не раз. Сильно он им помогал. Но это тогда. А сейчас… и химический кластер, и автомобильный в Тольятти – это публичные компании, они управляются, по сути, чиновниками, работают по закону – что они противопоставят днепропетровским феодалам, контролирующим экспортный канал? Но это если нет Клеста. А если там будет Клест, то ему выслать киллеров – как два пальца об асфальт. Клест – такой же, как они, даже хуже. Потому что они все – бывшие днепровские мальчики из хороших семей, торговых или партийных, бывшие комсомольцы, бывшие спекулянты. А Клест – не просто криминал, он – коронованный вор. Вор в законе. И хотя корону он купил в конце девяностых, а не выслужил по лагерям, – это сейчас мало что меняет. Короны сейчас у многих куплены…
– Что говорил?
– Людей просил. На разборки. Говорил, заплатит.
– Ха. А вот хрен ему!
Сема Розенблат помимо прочего отличался редкостным сквернословием…
– Еще угрожал, сволочь. Говорил, и на тебе и на мне – смертные приговоры ФСБ. Говорил, что может их снять.
– А чего его не замочил, блин?
– Блин, его замочишь! Он – вор! Я тут навел справки – ты знаешь, какая у него сейчас кликуха?! Вася Джихад! Ушел он, кстати, грамотно. Сел в тачку, на выезде из города ее тормознули – никого. Хотя его тремя машинами вели…
– Сволочь.
– Делать что‑то надо. Сейчас. Вот мы ситуевину качали‑качали… и раскачали. Толку нет, а все хуже и хуже.
– Я договорился, – вальяжно сказал Сема.
– С кем? – Как ближайший соратник этот человек имел право задать такой вопрос.
– С нужным человеком. Все путем будет… Клест этот… тоже хвост прижмет. В Тольятти кусков много жирных.
Беня закашлялся, посмотрел на часы – тоже не самые дорогие…
– Сиди здесь… схожу в магазин…
В «Меноре», крупнейшем в мире еврейском центре, был и один из лучших в мире магазинов кошерной еды – Kosher De Luxe. Там продавалась только кошерная еда, чья кошерность было подтверждена департаментом кашрута Днепропетровской еврейской общины. Сама община, кстати, была организована как обычная коммерческая структура – и это было ей скорее в плюс, нежели в минус. Знающие люди говорили, что через десять лет тут будет маленький Израиль, причем по размерам в несколько раз больше Израиля настоящего. Просто в силу того, что Днепропетровская еврейская община по управленческим и менеджерским навыкам превосходила всю неповоротливую, коррумпированную насквозь махину украинского правительства. А людям надо жить… и не только евреям, но и украинцам, русским… всем надо жить. И, в конце концов, лучшая организация всегда побеждает.
Поскольку само здание считалось безопасным, Беню сопровождали всего два охранника, оба – израильтяне. Один шел впереди, другой – позади. Сам же Беня, так и не приобретший ни миллиардерского лоска, ни политического презрения к людям, с удовольствием шел мимо ломящихся от еды полок, бросая понравившееся в корзину.
И лишь в последний момент один из израильских охранников заметил молодую женщину, подозрительно тепло одетую, тоже с корзинкой. А присмотревшись, с ужасом определил, что она полностью соответствует классическому описанию террористки‑смертницы, которое израильская спецслужба составила еще в семидесятые. Одежда не по сезону, плотная, устремленный вперед, как бы остановившийся взгляд, одна рука в сумочке или где‑то в кармане, губы – беззвучно шевелятся, произнося молитву.
Выкрикнув сигнал опасности, он бросился к смертнице, не выхватывая оружие, чтобы попытаться заблокировать ей руки. Но опоздал.
Навсегда.
Трескуче и страшно грохнуло, мигнул свет, половину супермаркета мгновенно заволокло дымным облаком. Наступила оглушительная тишина, как всегда бывает после взрыва, перемежаемая только отчаянными криками людей…
Их было четверо – четверо друзей. Одного расстреляли во дворе собственного дома. Другого взорвали около любимого спортивного магазина. Третьего…
Остался он один.
Он знал, что Беня скоро вернется, – он иногда выходил в магазин, покупал что‑то, что можно съесть без готовки, и ел. Но вместо этого он, сидя в номере, услышал глухой хлопок, и сжалось сердце.
Он выскочил из номера, бросился бежать. За автоматчиками. По коридору и по лестницам. Понимая, что, скорее всего, сделать уже ничего нельзя.
В «Кошер де Люкс» – суета, кто‑то прыгает прямо через кассы. Стоит какой‑то вонючий, химический дым. Часть помещения плотно завешена им, с потолка свисают перебитые потолочные панели, что‑то искрит…
Его грубо оттолкнули – кто‑то пробежал с огнетушителем.
Делать ему там было нечего – он отошел назад. Там была кассирша, она тряслась и плакала. Он подошел к ней.
– Что произошло?.. Что произошло, слышишь?
– Он… прошел… потом… бах, и все… и все…
Бомба. Может, даже смертница.
Вася Джихад. Сволочь.
Мафия… Русская мафия. Которая пустила корни даже на Ближнем Востоке. Правильно кто‑то говорил – в последние годы происходящее на Кавказе сильно похоже на договорняк…
Ничего… рассчитаемся. Когда‑то.
А потом он вспомнил одну фразу – из мудрости итальянской мафии. Если тебя заставили поклониться, поклонись очень и очень низко. И помни об этом до тех пор, пока не представится случай отомстить…
Ничего… еще сочтемся…
Высший уровеньМосква, РоссияСпасо‑Хаус10 июня 2018 года
Выборы прошли – и настала пора подводить промежуточные итоги…
Соединенные Штаты Америки были единственной действующей сверхдержавой – и в отличие от России вели действенную и внешне очень мягкую политику. Они провозглашали приоритет не личностей, а ценностей, и готовы были сотрудничать с любой властью, лишь бы она была избрана демократическим путем.
Ну, или почти с любой.
На самом деле под внешним человеколюбием скрывалась акулья хватка. Политика США могла быть такой именно потому, что они себе могли ее позволить. Будучи безоговорочным гегемоном Запада, они могли все. Дать кредиты – или не дать. Посоветовать инвестировать в ту или иную страну – или отсоветовать. Ввести санкции – или отменить. Арестовать счета и недвижимость за границей – или не арестовывать.
А учитывая то, что в политику обычно шли небедные, да и не безгрешные люди, инструменты для давления всегда могли найтись.
Хотя… это была только одна сторона медали. Была и вторая – американская внешняя политика на этом историческом этапе была просто умнее русской. И не в последнюю очередь за счет личностей тех, кто ее делал…
