Людмила Белаш - Темные звезды
— В лазарет, — отмахнулся принц и велел водителю: — Трогай!
— Верьте слову, Ваше Высочество! — взмолился сумасшедший вслед коляске. — Свинья пегая и восьминогая, а хвост как морковь, длиной с руку…
«Что за нескладный день в Бургоне? — злобно думал принц. — Все с ума посходили, ведьмы летают, свиньи скачут!»
Броневик напролом пробил живую изгородь, снес резную белую беседку, наискось проехал по лужайке и, с хрустом смяв шпалеру, покатил прямиком к старой роще.
Там он глухо стукнул, вписавшись передком, и принялся упрямо рыть землю колесами, словно пытался лбом свалить вековое дерево.
Причудливая сеть дорожек и аллей, пронизывавшая Бургонский парк, преграды смыкавшихся рощ и лабиринты шпалер, пруды, каналы и мосты — здесь было где запутаться, и все суматошно путались.
Огонек слушал советы Эриты, оба глядели сквозь зеленоватое бронестекло смотровых щелей, машина виляла и бросалась из аллеи в аллею. Прямо из-под носа еле вырулил жандармский самокатчик, чуть не упал и, оглядываясь через плечо, что есть сил, погнал прочь от черной бронемашины.
— Я могу водить, — откашлявшись, заявила Эрита. — Кадет, сядьте за пулемет, надо пробиться через заставу!
Паренек помотал головой, не отрываясь от дороги:
— Нас там ждут. И пушку развернули, как бог свят. Влупят, мокрое место останется.
— А вы с разгона!
— На таран, что ли? Капонир из камня, башня железная — в блин сомнемся. Это ж… Ваше Высочество, броневик — против пехоты! или конницы…
— В объезд, — подлезла Лисси.
— В первый пруд, ан! Я тут дорог не знаю.
— Вспомните, вы смотрели сверху, — настаивала Эрита.
— Да дьявол их не разберет, парк старый, кроны сомкнуты. За большим дворцом дома какие-то…
— Это службы.
— Мачта, труба дымовая…
— Телеграф и электростанция.
— Чуть к юго-западу — эллинг, дирижабельное поле и ангары. Дальше дворец — шпилястый, маленький…
— Дом Птицы-Грозы, там принц наукой занимается.
— Он разве ученый?
— Он все на свете. — Эрита, морщась, терла помятое горло. — Пловец, авиатор, наездник, под парусом ходит.
— Справа жандармы! — предостерегла Лисси, взглянув в бортовую щель. — Трое с велосипедами, таились за шпалерой.
— Куда им, с шилом на пулемет, — злорадно процедил кадет. — Но долго кружить нам не дадут… В общем, благородные барышни, слушать меня и делать, что я говорю. Приказ ясен?
…Когда броневик уперся в дерево — стволы его картечницы смотрели в рощу, — самокатчики осмелели, хотя по-прежнему хоронились за живыми изгородями. Прискакал взвод из штурмового эскадрона, брякая гранатами в сумках, а за жандармами — расчет с полевой реактивной пушкой в четверной упряжке. Быстро спешиваясь, стрелки, пригнувшись, разбегались вдоль шпалер и занимали позиции, а артиллеристы разворачивали свою адскую трубу и открывали зарядный ящик.
— В корпус не бить! — Штабс-ротмистр метался между пушкой и стрелковой цепью. — Только под колеса! Гранаты — дымовые, осколочных не брать! Первое отделение, бегом в рощу, отрежьте им путь!.. Сдавайтесь! — закричал он в рупор. — Выходите из броневика, подняв руки! Считаю до тридцати, потом открываю огонь! Раз! два! три!..
Броневик тупо жужжал мотором, башенка не шевелилась, дверцы оставались закрытыми.
— …тридцать! Орудие — пли! Удальцы, в атаку!
Пушка взревела, выплюнув хвостатую ракету, у колес броневика взметнулись дым с огнем, полетели гранаты, лопаясь пухлыми белыми облачками, а жандармы с нестройным «Уррра!» кинулись со всех сторон к машине.
— Сейчас старший скажет: «Нас надули». — Огонек, подобрав юбки, ломился через заросли вдали от поля боя. Девчонки спешили за ним. — Потом скомандует: «В седло!» Верхом они быстрее нас. Если я не ошибся… — он встал на цыпочки, стараясь заглянуть поверх кустов, — …до жилья челяди мер сто. Или добежим, или нас сцапают как кроликов. Пригнитесь!
— Что нам, на полусогнутых бежать, по-черепашьи? — сердито спросила принцесса.
— Все ваш фасон долгополый! — прошипел в ответ парнишка. — С ним на ровном месте спотыкнешься. Носили б юбки покороче… или верховые брюки!
— Вы советуете нечто непристойное, — шикнула Лисси.
— …и я с вами вырядился, как лопух! Да подвернитесь вы повыше, еле-еле ковыляете!
— Какое меткое сравнение, кадет! Где вы это вычитали? — полюбопытствовала Эрита.
— От батьки выучил, на слух, Ваше Высочество. Тссс! Присели и заткнулись.
Трое съежились на корточках у плотных зарослей. В мыслях у всех беззвучно тикали часы, жандармы ставили ноги в стремена и вскидывались в седла. Вот-вот погоня.
— Э, куда обед повез? — окликнул грубый голос издали. Цокали мелкие копыта — мул, похоже, — шуршали колеса по камню дорожки.
— К дирижабелю, гере ефрейтор! Их Высочество велели закусь и горячее на эту колбасу грузить. Они нынче в воздухе кушать изволят.
— А-а, ну валяй. Нет, постой-ка. Пива много взял?
— Сорок бутылочек-с.
— Холодное?
— Прямо со льда.
— Дай-ка пару, горло сполоснуть.
— И я с вами. Где две, там и три.
— Верно, поварешка. Будь здоров!
— С моим почтением!.. Духота, страсть. Не то что небо — голову туманит. Наш кладовщик рехнулся, ему лед к голове кладут.
— А что так?
— Свинья привиделась. В окно запрыгнула, хап окорок, и с ним обратно.
— Свинья?
— Пегая, хвост как полено.
— Что-то все на свиньях помешались… Сатти из второго эскадрона тоже бредит, по свинье палил. День смурной, вот в чем дело! Звезды падают, порча кругом. Это Красная дева мутит, еретица…
Огоньку почудилось, что он услышал скрип зубов Эриты.
— Ну, бывай, кастрюля! Чаще с пивом проезжай. А я дальше пройдусь.
Над головами спрятавшихся пронеслись две пустые бутылки.
— Ваше Высочество, вы же не станете принимать близко к сердцу эти нелепые речи?
— Ах, ан Лисси, иной раз думаешь — лучше не покидать дворца! Или уехать прочь с материка, на остров… Когда ты на виду и на устах у всех, хочется жить инкогнито, чтобы не чувствовать их взгляды, не слышать их шепотов… Невыносимо трудно быть собой, какая ты есть.
— Барышни, давайте мы не будем изливать тут душу, а лучше быстренько перебежим аллею. Этот болван ушел. Вы слышали? Принц улетает до обеда.
— Так, и что вы предлагаете, кадет?
— Я не больно умен, — Огонек пытался почесать затылок по привычке, но рука уткнулась в кружева чепца, — однако думаю, что вся обслуга будет виться возле эллинга. Значит, у ангаров останется по караульному, не больше. Он авиатор — а какие у него леталки?
— Легкий ракетоплан, два планера. Кадет, а вы… — Эрита с удивлением взглянула на него. — Однако Купол обучает вас на славу.
— С ракетой я не справлюсь, а планером рулил. Раз пять с инструктором, а после сам. Это шанс, барышни. В кабину втиснемся; где двое, там и трое… вы же не толстушки. Ширкнем у них над головами и — свобода! Если, конечно, не предпочитаете по-лунному.
— Я не готова. — Принцесса вновь ощупала горло. Она слегка сипела. Лис почувствовала себя виноватой.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, если я слишком…
— Боже мой, ан Лисси, о чем вы?
— Прошу прощения, в полетах не опытна. Наяву я этого не делала…
— Значит, планер? — загорелся Огонек.
— …зато умею пилотировать ракету, — тщательно скрыв гордость и потупив глазки, скромно закончила Лисси. При всем почтении к ан-эредите она сдерживалась, чтобы не показать принцессе язык: «Вот, вы с кадетами целуетесь без всякого стыда, а летаете просто как ведьма!»
— Вас-то кто учил? — упавшим голосом спросил кадет, горько мучаясь, что его обскакала юбка.
— Батюшка. Он говорит, что благородная девица не должна уступать своему будущему избраннику ни в чем, кроме природной женской слабости. Только… мы оставляем здесь Бези, Лару и Хайту — хорошо ли это с нашей стороны? Я с ними связана клятвой.
— Ну, Хайте вы сказали, чтобы оставалась дома — вроде она послушная девчонка. Сидит себе и гладит свое чудище. А Лара с Бези — уверен, они в безопасности, — убежденно сказал Огонек. — Принцу медиумы нужны как воздух. Им ничто не угрожает!
Пляска смерти
— Ты боишься? — вполголоса спросила Лара у Бези.
— Не очень, — ответила девушка растерянно. — Я родилась под землей. Там не страшно.
— А мне туда совсем не хочется, — призналась Лара. — Почему все так сразу? Нас даже не судили. Просто он сказал от злости, не подумав… Я же честно говорила! Если он мятежник, должен сдаться императору, а он на нас набросился…
