Сергей Чичин - Отстойник
— Воздержусь, — отрезала Айрин и брезгливо отпихнула его ботинком. — Знаю я, что бывает, когда Микки берется за руль… а хоть бы и весло. Туда-то он перевернет за милую душу, а вот оттуда неделю будет стараться. Так хоть сама выплыву.
— Цвергское судно перевернуть трудно. — В голосе Эла прозвучала нотка сомнения. — Хотя я, пожалуй, верю в способность мистера Микки к великим свершениям. В любом случае не делайте резких движений — случись что, я сразу же приду на помощь. Вот тут еще есть цвергский спасательный жилет — не желаете?
Упомянутый девайс просвистел надо мной, как минометный снаряд, и брякнулся на канат, едва не потопив баржу. Цверги, как я посмотрю, большие затейники. Их спасжилет собран был на веревочной основе из великого множества брусков, напомнивших то ли бальсу, то ли пробку, как и те противовесы, что торчали по обе стороны лодочного корпуса. Судя по тому, как сотряслась лодка от падения жилета, весу в нем было фунтов под сто. Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. В такое паковаться врагу не пожелаешь — ну как случится прямо с палубы переключаться в режим улепетывания? Пулю-то эти легковесные бруски, поди, и не удержат… впрочем, это мы уточним при случае. Раз разрешается взять попользоваться, то наверняка и сломать позволительно.
— А шлема нету? — Айрин опасливо поджала ноги. — Сколько на байке езжу — ни разу никакого жилета не надевала… а вот без шлема никуда.
— Только такой.
Бряк. Однажды он таки ошибется с траекторией и попадет мне по затылку. Если Айрин потребует еще и цвергский топор, хоть заранее ныряй за борт.
Шлем, прилетевший следом за жилетом, выполнен был из сплошного металла, сверху идеально закруглен, а лицо носителя должна была закрывать толстая стальная пластина с прорезями для глаз. Айрин его подобрала и осмотрела. Совершенно определенно шлем был бы ей велик размеров на двадцать в диаметре, но мелковат по высоте, что сразу создало некоторый френологический образ типичного цверга. Айрин этого, похоже, не оценила, принюхалась к шлемовым внутренностям и, слегка позеленев, уронила бронешляпку на ноги.
— Что там за мерзость была?
— Думаю, рыбу варили.
— У вас такая ужасная рыба?
— Ну или не рыбу. Цвергский шлем — многофункциональный предмет. Что в нем только не варят! И не переносят — там у него шнурки, получается удобная сумочка. Еще цверги его довольно метко метают…
— А как горшок не используют?
— В смысле цветы выращивать? Нет, ни у нас, ни у них это не прижилось.
Весло-лопата довольно удобно вписалось между бортом посудины и противовесом, да течение и само тащило лодку уверенно и неостановимо. Если это путешествие не затянется на две недели, за которые у нас кончится весь продуктовый запас, с кряхтением устраивающийся за моей спиной… и если из воды сейчас не выскочит какой-нибудь незапланированный Рогач с большими зубами, когтями и щупальцами… и не случится чего-нибудь, что Эл по скромности решил не анонсировать… я готов поверить, что хуже быть уже не должно. Это дело такое, добровольно-туристическое. Расслабляемся и получаем удовольствие, время от времени пошевеливая этими цвергскими бревнами.
Мы отбыли на середину реки, так что наш берег, ставший левым, укрылся в тумане, зато правый, оппозитный, берег из тумана краешком проступил. Он как раз пустынно-каменистым не был — выглядел обильно заросшим вислыми мантрами, а на одной из коряг я без особого удивления разглядел Элова сородича. Не разглядеть, впрочем, его было трудно — ибо при всей крупности нашего проводника этот был еще заметно пообширнее; черный, как гуталин, местами задрапированный разлохмаченной хламидой и обильно перетянутый, как пулеметными лентами, ожерельями весьма неопрятного вида. Ого. Вот и лесник. Оружия я при нем не заметил, но вот ей-ей, такому дяде достаточно просто порхнуть на борт, чтобы перевернуть весь транспорт вверх дном, а прынцессу нашу катапультировать далеко в заросли, аккурат в заготовленный каннибальский котел.
— Эл?!
Ружье я, в общем-то, прочистил на остановке, а сейчас положил под ноги. Весло можно себе позволить выронить за борт, у нас еще много, однако взяли тягостные сомнения: успею ли шарахнуть по этой репе, прежде чем она начнет мерцать, да и возьмет ли картечь его шкуру, на вид не уступающую в прочности хорошему полицейскому бронежилету.
— Все в порядке, — ровным голосом отозвался Эл.
— А вот этого ты ви…
— Вижу, мистер Мейсон. Прошу вас, продолжайте грести.
— А чо не так? — Мик завертел головой и обнаружил гостя. — Ух ты какой. Превед, дядька!
И помахал рукой, вызвав у Эла возмущенный полувздох-полувсхрап. Волосатый же на берегу воспринял приветствие совершенно бескомплексно, пару секунд сохранял неподвижность, а затем оторвал одну из граблей от коряги и повторил фонов жест. И никакой гранаты не кинул.
— Мистер Микки! — В голосе Эла зазвучала мучительная боль. — Я прошу… вы меня… дискредитируете.
— Ну так дерни стоп-кран и сойди на ближайшей станции. Я ничего не могу поделать со своей врожденной вежливостью.
Разве что закамуфлировать ее кастетом и кривой ухмылочкой типа «а что у вас, милые люди, в карманах?». Но, вообще, чего это Эл навязывает нам свои комплексы? Не сам ли распинался, что вести себя в Отстойнике должно сообразно собственному Пути? Даже если Путь этот, в случае Мика, пролегает по очень крутой синусоиде?
— Он у тебя корову украл? — участливо осведомилась Айрин.
— Нет. — Несчастье из голоса Эла не мешало бы отжать в баночку, чтобы давать ему отхлебнуть в следующий раз, когда он опять будет меня раздражать своей нелепой жизнерадостностью. — Я ведь предупреждал… это отщепенцы, общение с которыми способно запятнать…
— Только потому, что они не приходят выпить с тобой на Новый год?
— Они… отвергли Порядок. Они могли бы стать Идущими по Пути… быть такими же, как мы: созидать, устанавливать, возводить и укреплять извечный порядок вещей, что ниспослан нам природой Отстойника. Но они попросту отвернулись, ушли в леса… на подножный корм, прочь от трудностей многочисленных Путей, презирая нас, отдающих силы, а порой и жизни Служению.
Судя по тому, как несколько раз вильнул нос лодки, Эл не на шутку расстроился. То ли сейчас соберется пристреливать дядьку на коряге, отвергшего Служение, то ли смахивает непрошеную праведную слезу.
— А по мне, вполне приличный дядька, — обнародовал наблюдение Чарли. — Только одет странно — хиппует, наверное. Я и похуже видал. Вон Мейсон как из своих джунглей вернется — его первый же патруль забирает и в кутузку.
И не надо думать, что Мейсон не записывает эти случаи, дабы однажды подать счет к оплате. Впрочем, в кутузке у них хорошо: тепло, светло, дают кофе с пиццей и почти не пускают фон Хендмана.
— Так ты, Эл, все эти ужасы пересказываешь со слов старших товарищей, а сам никогда контактов с этой братией не водил?
— Мистер Мейсон! Ни один из Идущих по Пути никогда не опустится…
Хм, а в какой-то момент он мне начинал казаться разумным.
— Ладно, Эл, не булькай — насчет этих извращенцев мы еще поговорим с твоим идейным руководством. Есть мнение, что ты просто пропустил пару глав из истории отношений… Не может на пустом месте быть такого неприятия. Ты ответь на другой вопрос. Вот те сволочи, от которых мы сейчас героически спасаем Айрин, — они из каковских? По Пути ходящих или из этих самых, деклассированных?
Эл озадачился не на шутку, даже сопеть перестал.
— И вообще чего вы у себя тут всякую шантрапу терпите! — добавила Айрин энергично. — Вы вон какие здоровые, фигли бы не пойти рога посшибать! А то ишь, притесь, ваше высочество, через болота к счастью!
— Я, по сути, не могу ответить на ваш вопрос, мистер Мейсон, — с нешуточным удивлением признался Эл. — Я знаю, что ритуал Пляски Теней может быть использован только Идущими Путем Тени, а стало быть они непременно задействованы. Но некоторые признаки указывают, что в охоте участвуют и другие… отрицающие сами устои. Как такое может быть — я просто не представляю.
Да вроде же все прозрачно. Как водится, «эти, знаешь» первыми докопались до сути принципа «разделяй и властвуй» и в пику ему объединились со своими отщепенцами, что их несказанно усилило. Или Эл чего-то не договаривает, и помимо непримиримой ментальности между здешними лоуфулами и хаотиками стоят еще какие-то необоримые физиологические барьеры? Мне так показалось, что тому бугаю на коряге совершенно по фигу, кто мимо него плывет. Учитывая, что плывем мы еще и на спертой у него лодке, — вообще парагон доброй воли получается. Ну не ходит на ритуальные торжества… с кем не бывает. Может, он живет в другом часовом поясе и к тому моменту, как Эл зажигает гирлянды на своей елке, уже валяется под своей, упитый в сопли. И скажите еще, что это не оправдание.
