Виктор Глумов - Дети сектора
Наблюдая за ним, Росс начинал понимать, зачем все это: если операция завершится победой, то его наградят. Если в ходе операции он погибнет – наградят посмертно и отправят похоронку матери.
Перенеся данные в анкету – обычный тетрадный листок, – майор попросил расписаться и передать ее любому дежурному у входа. А уж тот распределит добровольца в штурмовую группу и введет в курс дела.
Росс уступил место следующему новобранцу, из пятерых толпящихся у входа парней выбрал пожилого здоровяка с квадратной челюстью и протянул анкету. Здоровяк, близоруко щурясь, прочел ее, оглядел Росса с головы до ног и представился:
– Игорь Иванов, майор запаса. Наконец-то толковый парень! Ты в нашей группе последний. Элитное подразделение получилось! Есть не хочешь? Я вот голоден, как зверюга.
– Я тоже, – признался Росс.
– Тогда идем, заодно расскажу о полезном, не отрываясь от приятного.
Получив порцию плова, Росс и Игорь уселись на траву в стороне от гомонящей толпы. Ели молча, сосредоточенно и жадно. В кои-то веки казенная столовка не поскупилась на мясо. Насытившись, Игорь начал рассказ.
Перспектива вырисовывалась с одной стороны радостная, а с другой – невеселая. Каждый доброволец выступал в роли пушечного мяса. Но и от каждого зависела судьба всех.
После краткого инструктажа, чего бояться и что делать, Росс пошел проститься с Яной, которую нашел в комнате, выделенной под спальню. Девушка причесалась, собрала волосы в хвост. Едва Росс переступил порог, как она выдала:
– Меня в Сектор не взяли, представляешь? Я здорова, умею обращаться с оружием, а меня не взяли… О, красная повязка! Повезло.
Росс улыбнулся:
– А я рад, что ты остаешься. Если кто-то ждет, у тебя есть стимул вернуться. Просто выжить – сейчас уже не стимул.
Ни лице Яны злость сменилась удивлением. Росс продолжил:
– Ты ведь будешь меня ждать?
– А куда я денусь? Буду, конечно, – ответила она серьезно. – Я тебя даже поцелую на дорогу. В щеку. Иди сюда.
Росс подставил щеку, обнял Яну и зарылся в ее пахнущие мылом волосы. Пусть хоть понарошку кто-то ждет. Ребячество? «А тебе хотелось бы, что это была именно она?» – вкрадчиво спросил внутренний голос, и Росс не смог ответить. За сутки Яна стала ему роднее двоюродных сестер, братьев и даже матери.
– Давай проведу тебя. Что надлежит делать заботливой девушке? Сухари собирать в котомку? Чистые вещи упаковывать?
– Меня накормили, одели и обули. Обули – в хорошем смысле слова. Идем. В час объявят построение.
Яна взяла его под руку, споткнулась о спальники и горько рассмеялась.
На улице было людно, как в метро в час пик, и девушка вцепилась в его руку крепче. Мелькали красные повязки добровольцев, камуфляжная и бежевая форма, фуражки, береты и вещмешки. Все перли напролом, толкались и норовили отпихнуть другого с дороги.
Возле автоматчиков в банданах Росс положил руки на плечи Яны и сказал:
– Дальше тебе нельзя. Можешь генерала послушать. Я бы на его месте сочинил вдохновенную речь. Если захочешь, помаши мне платочком.
Четыре года назад Росс поклялся себе, что ни за какие деньги не наймется на государственную службу. Он возненавидел не только камуфляж – любую униформу, как символ принадлежности системе.
Но вот он снова в строю. В первых рядах. В камуфляжной форме. Над рядами добровольцев, стоящих напротив, реют знамена Российской Федерации. Одно из них недалеко от Росса, и он слышит, как оно хлопает на ветру. Его тень колышется на бетоне.
Солнце почти в зените. Горячее летнее солнце. На небе – ни облачка. Вытянувшиеся в струнку добровольцы ждут. Справа и слева гудят ученые и те, у кого не хватило мужества. Вдох-выдох, вдох-выдох. Россу кажется, что все дышат синхронно. Думают синхронно. И страстно желают выполнить свой долг. Он знает: у ворот ждут БТРы и МТ-ЛБ. Генерал закончит речь, и они заведут моторы.
Гул стих. Бодрым шагом на плац вышел генерал Баранников – краснощекий, низкий, с глазами-щелками. Сотни рук с шумом взметнулись к козырькам фуражек. Генерал откашлялся и заговорил басом. Единственное, что было в Баранникове генеральского – это голос. Таким голосом только на подвиги вдохновлять.
– Здравствуйте, дорогие коллеги! Я не говорю «добрый день», потому что это злой, жестокий день. Сегодня утром нам не ответил Кейптаун и Рейкьявик. Десять минут назад замолчал Дублин. Это значит, что Европа пала. Господа, мы – последние. На форпостах ведутся жестокие бои. Как скоро измененные доберутся до Санкт-Петербурга? Сколько нам осталось? Это зависит от вас, коллеги. Все уцелевшие знают, на что вы идете ради них, и молятся. Молятся в православных и католических храмах, в мечетях и синагогах. Сам я атеист и, может, мои слова кому-то из вас покажутся кощунством, но сейчас – вы их боги, они верят в вас. Я больше не буду говорить, чтобы не отнимать драгоценное время. Просто пожелаю каждому – долгой жизни. Спасибо! Занять боевые посты. К выполнению миссии – приступить!
Пока генерал держал речь, Росс наблюдал за боевыми товарищами напротив: подбородки вздернуты, лица сосредоточены, глаза горят. Он поймал себя на мысли, что, вдохновленный, и сам выглядит так же. Они все – часть единого целого. У этого метаорганизма одна цель, одна радость и одна боль.
За спинами гражданских, собравшихся послушать генерала, Росс заметил желтую макушку Цыпленка, а вот Яну отыскать не смог.
Выезжали на МТ-ЛБ, их было штук двадцать, еще столько же должно было присоединиться к колонне на периферии. Конечно, БТРы быстрее и маневреннее, но по болоту они не пройдут в отличие от старушки эмтэхи.
Машины с личным составом сопровождались ЗРПК «Тунгуска» с боекомплектом зенитных ракет. В роли разведки выступали вертолеты, оборудованные противотанковыми ракетами, способными поражать наземные цели с расстояния нескольких километров. Вертолеты летели с колонной до Твери – в Секторе они бесполезны, как и управляемые ракеты «Тунгусок». В аномальной зоне их вполне способны заменить ПЗРК.
Чтобы расчищать дорогу от препятствий, которые наверняка будут чинить измененные, впереди колонны шли два гигантских карьерных бульдозера.
Сначала Росс трясся в душном салоне, потом вылез на кузов. Колонна тянулась по дороге в облаке пыли. Дрожала земля, от жары курились кузова стальных монстров.
Глава 9
Запах гнили. Опавшие листья под ногами. Абсолютная тишина больничного бокса. Лишь шуршит розовая лиана хищной лозы, шаря по стволу.
Когда Данила первый раз попал сюда, это был необычный, но вполне живой лес. Сейчас же все его обитатели либо попрятались, либо их сожрали хамелеоны. Впервые за долгое время Астрахан боялся за свою жизнь. Им руководил не инстинкт выживания, а ответственность перед всеми выжившими на Земле. Не он, нет, – Марина их последняя надежда. Но и он важен как телохранитель. Хорошо, что есть еще Рэмбо.
Все смотрели на Данилу, ожидая его решения.
– Они будут на месте через четыре часа, – прошептал он, оглядываясь, ему не нравилось шевеление в ветвях прямо над головой. – Если останемся здесь, нас сожрут. Надо подыскать убежище и отсидеться, а когда придет время, открыть шлюз. А еще нам нужно хоть какое-то оружие.
– Тут деревня рядом, – шепотом сказала Марина и махнула рукой. – Вон там. Храм, подземелье, где можно спрятаться…
Рэмбо осторожно посоветовал:
– Я бы менял локации, чтобы нас было сложнее отследить.
– Разумно. Позиция «нас не догонят». К сожалению, наши друзья не смогут связаться, когда будут на месте, потому действовать придется наобум, а у нас даже часов нет.
– Ну, так что – в деревню? – осторожно поинтересовался Рэмбо. – Я отлично дружу со временем. Так сказать, внутренние часы.
Данила подумал, что грамотнее разделиться. Если погибнет одна пара, шлюз сможет открыть вторая, Маугли ведь тоже измененный. Но вместе легче обороняться, к тому же он привык контролировать ситуацию. Да и к Марине тоже привык, чего уж говорить.
– Бегом, на цыпочках, – сказал он. – Марина с Рэмбо остаются здесь. Лягушонок, со мной!
Рэмбо вскинул черные брови, хотел возмутиться, но вздохнул и пожелал удачи.
Собравшись с силами, Данила побежал. Маугли скользил рядом. Ему удавалось двигаться бесшумно, а вот Астрахан, невзирая на все старания, шуршал листьями и мхом, задевал ветви, шумно дышал. Вскоре обнаружилась тропа, которая привела к частоколу с распахнутыми деревянными воротами.
Скользнув во двор, Данила закрыл ворота на засов. В нос ударил уже знакомый запах бойни. Растерзанные змееглазые усеивали площадь. Похоже, они не оказывали сопротивления и сами впустили убийц.
В середине площади высился бревенчатый храм, вокруг которого на кольях были развешаны мумифицированные головы врагов. Тянулись рядком каменные строения наподобие юрт – обиталища знати, – деревянные хижины жались к забору.
Не вдаваясь в детали, Данила схватил боевой топор с длинной рукоятью и заприметил тесак с обоюдоострым клинком. Оторванная рука змееглазого сомкнула пальцы на его рукояти. Пальцы уже окоченели, и пришлось их ломать.
