Виктор Глумов - Дети сектора
Первые дома Тосно были целыми, но из них будто ушла жизнь. Гражданские на улицах не встречались – или покинули форпост, или попрятались по домам. Зато по дорогам сновали милицейские «бобики», бегали военные.
По внутренней связи сообщили, что в данный момент на форпосте затишье, хотя ночью измененные пытались прорваться на машинах, а утром – на тягачах. Разведка донесла, что враг осваивает бронетехнику, и по старой Ленинградской трассе движутся танки. Находятся они в пятидесяти километрах, но не исключено, что подтянутся другие, из близлежащих частей. Сейчас усиленно велась подготовка к обороне.
Тянуло горелой резиной, черный дым выедал глаза, но Росс не покинул кузова. Он должен увидеть все собственными глазами.
За полосой отчуждения чадили груды покореженного металла, асфальт бугрился, развороченный взрывами. Десятки, сотни автомобилей нашли здесь смерть. Благо, что пока измененные неуклюжи, но что будет, когда они разберутся с управлением самолетов, а после – баллистических ракет? Сейчас они просто ведут разведку боем, проверяют человечество на прочность.
С полчаса ехали по асфальту, а потом поступил сигнал тревоги, и Росс залез в кузов. Теперь он довольствовался короткими сообщениями по внутренней связи. Вскоре поступило распоряжение съезжать с трассы и двигаться по бездорожью: в сторону Тосно действительно катились танки.
Постепенно уверенность Росса сходила на нет, и он осознавал, насколько это рискованное мероприятие. Сотня машин – против враждебного мира. Территория, где любой шаг может стоить жизни. Все равно что играть в русскую рулетку, когда в барабане револьвера свободна одна ячейка. А если операция не принесет результат? Не думать об этом. Нужно пройти путь до конца. Все равно отступать некуда.
Трясти стало больше. Ребята держались, а вот богатыря Игоря тошнило. Пока ехали, четыре раза меняли направление, а на подъезде к Твери разделились на два крыла. Команда Росса отправилась на запад Сектора. Ей предстояло преодолеть участок, занятый врагами. Воображение рисовало измененных, которые наблюдают за колонной, разевают рты, призывая своих, скользят по лесу, прячутся в зарослях, и в глазах миллиардов других измененных отражаются ползущие по лесу танки.
Напряжение вскоре исчезло. Осталось изматывающее ожидание. Росс специально игнорировал коллег, старался максимально дистанцироваться. Пусть остаются чужими людьми, чтоб не так больно было их терять. Сейчас же он волей-неволей втянулся в беседу. Четыре пятикурсника военной академии держались особняком, остальные члены команды, конечно, были представлены друг другу, но, видимо, как и Росс, забыли, как кого зовут, и сейчас сидели, погруженные в свои мысли.
Росс запомнил лишь механика-водителя – капитана Бистро. У этого типичного скандинава были трудно произносимые имя и фамилия. Прозвище свое он полностью оправдывал: тараторил, шутил и сетовал, что эмтэха так медленно идет.
Ну, и богатыря Игоря, командира отделения, тоже запомнил. Добродушный неунывающий дядька с мощным торсом, похожий на супергероя из детских комиксов, невольно располагал к себе.
Еще выделялся угрюмый Паршин – долговязый мужчина средних лет с кожей, изрытой оспинами.
Проводник Мегафон единственный был одет по гражданке: в кожанку поверх черной майки и зеленые штаны с множеством карманов. Для него не происходило ничего необычного – подумаешь, поход в Сектор, – и он дремал, опустив зеленую кепку на лицо.
Курсанты рубились в карты, изображая беззаботность, но даже они замирали и вертели головами, когда доносились взрывы и пулеметные очереди.
Коренастый парень с бровями, сросшимися в одну, заговорил:
– Нэ надо нэрвничать. Успеем понэрвничать еще.
Росс обратил внимание, что у этого выходца из Средней Азии не хватает большого пальца на правой руке, и на свою голову спросил:
– Токарем работал? Или плотником?
Азиат спрятал руку за спину и ответил:
– Плотник был. Палэц парэзал, но все равно работал. Жена молодой в Таджикистан. Три сын и маленький дочка кормить надо.
Парень оказался словоохотливым и всю дорогу рассказывал про свою трудную жизнь, Росс слушал, кивал, рассматривал боевых товарищей и думал, чего можно от них ожидать.
Лидер курсантов – харизматичный скуластый красавчик (Росс окрестил его Курсантом Альфа). Его бета – флегматичный круглолицый парень с невыразительными чертами лица, два других холеричны, напуганы, дерганы, оба похожи на мангустов. Не исключено, что они братья.
Таджик замолк, когда заглушили мотор. По ощущениям, эмтэха повернула направо, на запад. Росс хотел вылезти и посмотреть, но Игорь вернул его на место со словами:
– Насмотришься еще.
В машине тряслись еще около часа. Все сосредоточенно молчали, только Бистро хихикал и отпускал плоские шуточки. Наконец затормозили. Росс кивнул на люк, Игорь дал добро.
МТ-ЛБ остановился напротив высокого бетонного забора с колючей проволокой. Справа виднелись крыши поселка, слева были черные распахнутые ворота с надписью «Блокпост “Красная гора”».
Сюда прибыли десять машин. Двадцать уже штурмовали Сектор севернее, десять пошло на юг, они еще виднелись на дороге, над ними кружил один из вертолетов.
Игорь скомандовал:
– Подразделение, слушай мою команду. Даю вам полчаса, чтобы справить нужду и перекусить. Потом будет не до того. Время пошло!
Курсанты Альфа и Бета остались дежурить на кузове. Остальные разбрелись по кустам. Росс подошел к воротам, положил руку на серый, нагретый солнцем бетон Барьера, и вспомнил себя десятилетнего. Отец пришел навестить его и подарил – о радость! – детскую карту Сектора с сопроводительной книжкой, где совсем по-взрослому описывались искажения и твари, населяющие запретную и такую притягательную территорию.
С другом Борькой они часами просиживали над картой, прокладывали маршруты, а потом играли в следопытов в городском парке. Хренозаврами были автомобили, чупакабрами – девчонки, визгливые бабки – вырвиглотками.
О, как Росс тогда мечтал попасть в Сектор и побродить хотя бы по Первому поясу опасности! Он даже планировал сбежать из дома.
Когда ему было семнадцать, Борька осуществил детскую мечту и не вернулся. Спустя три месяца привезли обглоданное тело. Тогда Росс решил, что жизнь ему дороже романтики, и выбрал другой путь.
Но этот путь все равно привел его в Сектор.
Через полчаса командиры подразделений собрали подчиненных на очередной краткий инструктаж: из машины не выходить даже по большой нужде, всплесков не бояться, с чужими не заговаривать и не смотреть на них, слушаться проводника, если он погибнет – возвращаться. Если погибнет товарищ, следовало забрать паспорт из его нагрудного кармана (переложить туда документы всем предложил Игорь) и взрывчатку из заплечного мешка и двигаться дальше.
Слушая командира, Росс высматривал Алана Мансурова. Он видел его в строю напротив. Ходили слухи, что когда остановились первый раз, колонна разделилась на восточное и западное крыло, причем восточное крыло было лучше экипировано. Мансуров отправился туда, и это Россу не нравилось. Командование предпочитает не рисковать ценными сотрудниками, это значит, что рассчитывать приходится на худшее.
Что ж, все знали, на что шли. Кто-то должен принять на себя удар.
Поступила команда занимать места, и экипажи принялись нырять в люки. Для каждого проводника отдельная эмтэха везла квадроциклы. Проводники разобрали их и двинулись рядом со своими «мотолыгами».
* * *Шейха настораживало, что колонна добралась до Сектора относительно беспрепятственно. Пару подозрительных танков, взорванных вертолетами, можно не считать. Значит, силы противника сосредоточились в Секторе. Мансуров расположил бы их во Втором поясе опасности, где техника должна встать.
Тверь как условно опасное место обогнули по широкой дуге и двинулись на юго-восток. Поселки объезжали. Путь держали к контрольно-пропускному пункту, что в нескольких километрах от села Большое Михайловское.
Враг не посчитал нужным устраивать гостям горячий прием – первая «мотолыга» протаранила ворота и затормозила на бетонной площадке между двумя бронированными зданиями. В тверском Секторе все КПП напоминали ДОТы.
Пока ребята из его подразделения обедали и справляли нужду, Шейх разбирался с управлением компактного вездехода-амфибии с откидной крышей. Он напоминал гибрид лодки и квадроцикла. Разработанная специально для Сектора модель была проста, надежна и деревянна в управлении.
Сев за руль, полковник закурил, хлебнул из фляги и закрыл глаза.
Ну, что, Сектор? Опять я здесь. Посмотрим, кто кого.
Алкоголь немного расширил сознание, и Шейх ощутил в пятидесяти метрах от КПП неопасное искажение типа заики. Чуть дальше, в чаще, притаилось что-то похуже. Оно стонало и плакало, но его причитания тонули в гомоне военных.
