Возвращение экспедиционного корпуса (СИ) - Лопатин Георгий
В скором времени ожидалось прибытие саперного батальона в составе двадцати трех офицеров и девятисот семидесяти двух солдат и унтеров, из двух саперных рот, одного отделения инженерного парка; одной запасной роты; одного прожекторного отделения и одного телеграфного отделения, плюс обоз.
Тем временем немецкий майор видимо развив бурную деятельность быстро получил согласие на проведение операции с русскими и условный знак вывесили на день раньше крайнего срока — двадцать пятого мая.
Благодаря тому, что тоннель рыли с обеих сторон, то завершили его буквально через два дня после состоявшегося события и прямо в центре произошла встреча между майором и капитаном Климовым.
Михаил пришел с готовой к взрыву гранатой в руке, чтобы у противника не возникло каких-то неуместных мыслей на его счет.
— Что решило ваше командование? — спросил он у немца.
— Оно полностью поддержало вашу инициативу.
— Надеюсь, никакой отсебятины не планируется?
— Если и так, то мне об этом ничего неизвестно.
— Ну да…
— Когда мы можем ожидать получения листовок?
— Послезавтра ночью. Разбросать их нужно с десятого по пятнадцатое число.
— Сделаем…
Листовки удалось передать без особых проблем. Представителей французского командования в дивизии опоили снотворным приехал вызванный грузовик с листовками и ящики снесли в тоннель.
После того, как листовки были переданы, немцы нанесли массированный артудар по участку нейтралки, где находился тоннель, обрушив его.
А обстановка во французской армии продолжала стремительно накаляться. Елена практически каждый день приезжала к Михаилу со сводками данных кои она получала от своей агентурной сети из тех же журналистов, на создание которой не пожалели денег.
Так, двадцать шестого мая солдаты четырех батальонов, которым предстояло вернуться на передовые позиции, устроили митинг в месте расположения штаба дивизии выкрикивая лозунги: «Долой войну!», «Да здравствует русская революция!» и том у подобное. Все усилия полковника и офицеров добиться роспуска собрания оказались тщетны.
Двадцать седьмого мая в районе Фер-ан-Тарденуа предстояло погрузить батальон на грузовики и доставить его на позиции. Коноводы бегали по лагерю, кричали лозунги, стреляли из ружей и всячески мешали погрузке. Рано утром бунтовщики побежали на вокзал, чтобы штурмом занять поезда. Лишь усиленный отряд жандармов смог оказать им противодействие.
Двадцать девятого мая полки, которым предстояло отправиться на позиции, устраили манифестации, шествия, пели Интернационал и скандировали: «Мы не пойдем!»
Двадцать девятого на участке Суассон собираются полки, чтобы двинуться на Париж. Несколько частей действительно отправились походом на Париж, но им не удалось дойти до него — остановлены еще лояльными частями...
Тридцать первого мая начались обширные бунты в 36-м и 129-м пехотных полках. Солдаты сохраняли уважение к своему начальству, но между собой решили захватить поезда, отправиться в Париж и послать делегацию в палату с требованием немедленного заключения мира. Среди солдат циркулировали упорные слухи, что в Париже аннамиты стреляли во французские войска.
Второе июня — бунты в 21-м корпусе. Солдаты отказываются идти в окопы.
— Новые тягостные инциденты на фронте, — сообщал в очередной раз приехавший в дивизию граф Игнатьев, чтобы провести выплаты жалования офицерам и солдатам, коими он вынужден был заняться после Февральской революции. — Полковник Фурнье сообщает, что одна дивизия 21-го корпуса обсуждала вопрос, какой линии ей держаться, когда будет дан приказ идти в окопы и возобновить наступление: соглашаться ли на это? Она решила пойти в окопы, но не переходить от обороны к наступлению. Другая дивизия, из 7-го корпуса отказалась идти в окопы. Генерал Петэн разыскивает зачинщиков, считает, что они связаны с Всеобщей конфедерацией труда. Он отказывается от командования, если не будут приняты меры против пацифистской пропаганды…
И меры были приняты. Помимо наказания полевым военным трибуналом зачинщиков беспорядков путем расстрела, (в одной дивизии по слухам так и вовсе выбирали по жребию), из передовых частей стали в массовом порядке высылать ненадежных солдат в тыл в отпуск. Эта мера усиливала брожение в тылу, но при этом снижался градус накала страстей у оставшихся на передовой, что было важнее.
Но пока меры не сильно помогали, хотя местами удалось понизить степень напряженности. Климов даже испугался, что опоздал и следовало разбросать листовки гораздо раньше. А то того и гляди все окончательно заглохнет.
Но тут словно по заказу начался новый виток забастовок и шествий рабочих в Париже, и прочих крупных городах.
Четвертого июня состоялась очередная манифестация и военный губернатор Парижа генерал Дюбайль использовал аннамитов — колониальные части, для подавления уличных беспорядков, так как французские войска стали ненадежны. При столкновении с манифестантами на бульваре Бессьер, среди которых было много женщин — жен рабочих, мобилизованных на фронт, было убито несколько человек. Французские солдаты заступились за манифестантов, и аннамиты открыли стрельбу по солдатам. Известие об этом событии стремительно распространилось на фронте, и возмущение солдат не знало пределов.
По сообщениям все того же полковника Игнатьева, пять корпусов почти целиком заражены пацифизмом. революционным движением в армии были охвачены 75 пехотных полков, 23 стрелковых батальона и 12 артиллерийских полков.
— Я слышал высказывание во французском генеральном штабе, что между Суассоном и Парижем осталась только одна-две надежных дивизий на которые можно положиться… Если немцы перейдут в этот момент в решительное наступление, положение может стать критическим. генерал Местр, командовавший шестой армией после ухода генерала Манжена, потребовал отсрочки предполагаемой операции наступления на Шмен-де-Дам, до июля, учитывая царящее в этой армии настроение и разложение некоторых полков. В соответствии с этим требованием генерала Местра и по соглашению с маршалом Хейгом генерал Петэн приказал четвертого июня отложить операции, порученные шестой армии…
И тут на головы солдатам с самолетов полетели листовки, что сыпались в течении трех дней. Немцы не подвели и обошлись без отсебятины.
«Солдаты, сограждане и товарищи, к вам обращается Французский революционный фронт!
Очнитесь! Поймите наконец, что мы воюем и умираем ради прибылей дельцов и банкиров. Правительство набрало столько кредитов на покупку английского и америконского оружия, что расплачиваться по ним будут не только мы мы сами, но и наши дети, внуки и даже правнуки!
Чем дольше длится война, тем больше прибили получат все кто завязан на производстве военной подукции н нужной в мирное время и конечно же банкиры, американские и английские!
Неужели кто-то верит, что Германия сжимаемая с двух сторон великими державами смогла бы устоять под подобным прессом если бы не желание дельцов как можно дольше держать государства в состоянии войны ради своих прибылей?
Вспомните все эти неудачные наступления с огромными жертвами! И даже там где случались победы вырванные мужеством и героизмом солдат, приходилось оставлять позиции, вновь отдавая их немцам. Что это? Предательство? Или просто наши победы не нужны дельцам от войны?! Так ведь и война может закончиться, а этого им не надо!
Подсчитайте сами сколько заработали дельцы только на «Нивельской бойне», где истратили более тридцати миллионов старядов!!! Сколько тысяч пушек надо теперь сделать новых из-за расстрела стволов у старых орудий!
А потому все что производит оружие должно нходиться в государстенной, то есть народной собственности. Как и банки тоже должны стать народными, чтобы банкиры больше не могли провоцировать войны!
Восстань солдат! Оберни оружие против тех, кто посылает тебя раз за разом на смерть зарабатывая на твоей крови!
