Дмитрий Казаков - Удар молнии
Тут что-то искали, причем в жуткой спешке.
Безо всякой надежды на успех я подошел к столу и принялся выдвигать ящики. В них было пусто, как в моей памяти – хитрые полицейские, вместо того, чтобы разбираться на месте, просто выгребли все и увезли.
Интересно, какими же исследованиями занимался профессор?
Задвинув ящик, я услышал, как к дому подъехал кар, на стену напротив окна упал синеватый отблеск. – Вот дьявол! – шепотом сказал я, выглянув на улицу. Двое полицейских топтались около управляющего блока защитного контура.
Неужели кто-то из соседей заметил мелькающий в окнах дома свет?
Кляня себя за неосторожность, я метнулся к двери. Если буду двигаться быстро, то смогу выбраться через окно второго этажа, пока они станут осматривать первый.
Нога предательским образом поехала на чем-то маленьком и скользком, я взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие. Попытка не увенчалась успехом и я со звучным хрустом рухнул на стул – один из немногих целых предметов в комнате. Тот не выдержал подобного обращения и развалился.
Если до сего момента полицейские лишь подозревали, что в доме кто-то есть, теперь я предоставил им неопровержимые доказательства. С улицы донеслись полные тревоги крики и топот.
Ругаясь про себя, я поднялся на четвереньки. Взгляд мой упал на валяющийся среди обломков стула обыкновенный диск для записей, из тех, что можно просмотреть даже универсатором.
Совершенно машинально я схватил его.
Полицейские, судя по всему, пока сражались с замком входной двери. Из моего врага он неожиданно превратился в союзника.
Сунув диск в карман, я спешно побежал к лестнице. На одном дыхании добрался до спальни и выглянул в окно. Полицейский кар стоял у ворот, на крыше посверкивал синим маячок. Стражи порядка, судя по увлеченному сопению внизу, пытались вышибить дверь.
Для того, чтобы поискать обходной путь, у патрульных не хватило мозгов.
Тем хуже для них!
Я открыл окно и перебрался на бордюр. Учитывая грохот, поднятый полицейскими, я мог особенно и не таиться. – Вон он! Вон он! Уходит! – завопили откуда-то от ворот.
Вот проклятье! Зевак я и не заметил!
Снизу ударил мощный сноп света, вырвавший из тьмы мое не лучащееся доброжелательностью лицо и пистолет, который я успел вытащить. Наверное, полицейский сильно удивился, обнаружив, что я вооружен.
Стрелять я не хотел, но пришлось. Хлопок – и фонарик погас, разнесенный на части импульсом. Еще один – страж порядка упал на газон с дырой в плече. Третьим выстрелом я достал его коллегу, пытавшегося укрыться за углом дома, а четвертым – вдребезги расколотил маячок на крыше машины.
Звон разлетающихся осколков смешался с визгом разбегающихся зевак.
Спрыгнув на землю, я повернулся к полицейскому. Тот, сидя на земле и шипя от боли, силился поднять оружие. Пришлось успокоить его хорошим ударом. Ретивый страж порядка брякнулся ничком и обмяк.
Его коллега, получивший импульс в спину, лежал без сознания.
Убивать я никого не собирался – патрульные ни в чем не были виноваты, а кроме того, толком они меня не разглядели. Поэтому я ограничился тем, что наручниками приковал правую руку одного к правой же ноге другого и наоборот, а рации обоих раздавил каблуком.
Это даст мне небольшую, но все же отсрочку.
Выйдя через ворота, я огляделся. Вокруг было пусто и тихо – зеваки тряслись от страха под кроватями, а полицейские, если они узнали о нападении на коллег, еще не успели прибыть.
Сирен слышно не было.
Нужно было убираться подальше. В голове всплыла не так давно изученная карта города – на запад идти смысла нет, оттуда, из центра Бураков-сити, по мою душу явятся, на восток и юг простираются все те же Белые Холмы – шахматная доска из особняков, окруженных садами.
Куча мест, чтобы отсидеться и переждать, но только до утра. Утром каждое незнакомое лицо в районе, где все друг друга знают, вызовет нездоровый интерес, и это незнакомое лицо скорее всего попытаются сдать полиции.
Оставался север. Там через пару сотен метров начинается парк, а за ним – промышленная зона. Место, где может спрятаться даже бронтозавр, вздумай он укрыться от любопытных глаз.
Чем быстрее я туда доберусь, тем лучше.
Оглядевшись еще раз, я побежал. Ночной воздух приятно холодил лицо.
Эта гостиница отличалась от вчерашней примерно так же как одна звезда класса D от другой. Имелись тот же стоячий душ, стереовизор и ложе, чуть более узкое, зато длинное.
Несмотря на то, что номер я снял в четыре ночи по местному времени, чувствовал я себя бодро. Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь – длинная ночь Земекиса позволила не только совершить уголовно наказуемое деяние, но еще и выспаться после него.
Настало время ознакомиться с найденным у профессора диском.
Универсатор заскрипел, принимая во чрево крошечное вместилище записей. Считывание продолжалось необычно долго и я уже подумал, что диск был поврежден, когда на него рухнуло мое жилистое тело, но тут экран осветился.
Добычей оказался единственный файл, содержащий короткую, в строчку, запись: Стоун, остров Миллена, хранилище банка "АБСТЕЛЬЦ", ячейка 2456810, код 2312890.
Интересно, что спрятал профессор в этой ячейке? Понятно, что какую-то ценность, но почему так далеко? Банк "АБСТЕЛЬЦ", принадлежащий негуманоидной цивилизации орроох'х, имел отделения и клиентов по всей Галактике. Его хозяева ухитрялись делать бизнес везде и находить общий язык со всеми, начиная от людей и заканчивая иссекайцами, самой древней, закрытой и загадочной звездной расой нашей части Галактики.
Какой смысл было тащиться на Стоун, планету на другом краю Смешанного сектора?
Судя по всему, какой-то был.
Вытащив диск из универсатора, я задумался. Мое прошлое, как и в тот момент, когда я очнулся в окружении трупов, оставалось тайной. Добавилось лишь вопросов, и часть из них звучали достаточно неприятно…
Кто я, наемный убийца? Что не поделил с громилами на заброшенном складе? И что стало причиной потери памяти? Память – не зажигалка, вывалившаяся из кармана, потерять ее довольно трудно. Снаружи голова выглядела целой, последствий от введения психотропных веществ я не ощущал…
Под такой грудой вопросов можно было задохнуться.
Честно говоря, на Земекисе мне делать больше нечего. Но рейсовые звездолеты летают сюда не часто, так что улететь в Федерацию раньше чем через четыре дня я не смогу.
Слетать на Стоун? Посмотреть, что там в банковской ячейке?
Вряд ли я успею сделать это за четыре дня.
Оставалось дохнуть со скуки в гостинице. Хотя почему в гостинице? Кто запрещает мне прогуляться, осмотреть город, купить что-нибудь или посидеть в ресторане. Идея пришлась мне по вкусу и вскоре я выходил из гостиницы, чистый, выбритый и в начищенных ботинках.
Бураков-сити строился так же, как большая часть старых колониальных столиц – исторический центр, вокруг него – деловой мегаполис, утыканный небоскребами, а дальше – безбрежное и вонючее море трущоб.
Смотреть во второй и третьей части было нечего и я отправился в центр.
На главной площади, как и положено, высился памятник основателю колонии, Николаю Буракову. Вид он имел, надо сказать, довольно ошеломленный. Этот капитан колонизаторского звездолета, каких много разлетелось из Федерации во времена смуты, двести лет назад, должно быть перепутал навигационные карты или просто нырял в подпространство наугад.
То, что космический корабль вынырнул у планеты, где можно было жить и где не оказалось агрессивных разумных существ, стало для него довольно приятным сюрпризом.
За статуей виднелся построенный из обломков того самого звездолета домик, когда-то бывший администрацией, а теперь сохраняемый как реликвия. Полюбовавшись на этот памятник архитектуры, имеющий довольно сомнительную эстетическую ценность, я отправился искать ресторан.
Есть хотелось все сильнее.
В исторической части перемещаться разрешалось только пешком и улицы заполняла пестрая толпа. Людей было больше всего, попадались хоррандцы и ургрельцы, мелькали корявые фигуры ктубху, один раз прокатился напоминающий колесо орроох'х.
По ободу алмазами блестели многочисленные глаза.
Рестораны встречались во множестве, но по внешнему виду трудно было понять, что именно подают внутри – блюда для людей или тошнотворную стряпню, которую не оценит свинья, но с удовольствием употребит представитель империи Остор, коренная раса которой произошла от существ, питающихся в основном падалью.
Так что я брел, пока не наткнулся на вывеску, которую можно встретить на любой из планет Федерации – алую букву "Х", окруженную клубами пара. "Хомос – самая большая сеть закусочных в Галактике", как вещала реклама.
Вот тут точно кормили людей.
Обрадованный, я ускорил шаг. За вывеской закусочной обнаружилось еще одна, несколько меньше и не такая яркая. Сначала я не обратил на нее внимания, но потом пригляделся и обнаружил, что второй этаж занимает "доктор Людвиг Ли, психиатр гуманоидного профиля".
