Алексей Корепанов - Месть Триединого
Выйдя из кабинета президента, Крис бросился искать Эрика. Голова у него плохо соображала, ноги были ватными.
Улисс вместе с другими риферами гонял мяч на футбольном поле. Крис позвал его, но Эрик отмахнулся и помчался в атаку, высокий, легкий, в красивой красно-белой форме ‒ цветах взбунтовавшегося древнеримского гладиатора Спартака[58] ‒ и золотистых бутсах. Промазал по воротам, досадливо плюнул и потрусил назад, на свою половину поля. Взглянул на Криса и, видимо, все понял по его лицу. Подошел, то и дело посматривая на летающий туда-сюда мяч.
‒ Меня отчислили, ‒ коротко сказал Габлер.
Янкер опустил голову и принялся ковырять землю носком бутсы. И за эти несколько показавшихся Крису бесконечными мгновений Габлер все понял.
Человек, которого он считал другом, не собирался признаваться в собственной вине.
Эрик, по-прежнему не глядя на Криса, начал бормотать что-то насчет дяди: мол, он попросит дядю помочь, ты не расстраивайся, Гладиатор, все будет нормально…
Габлер, не дослушав, развернулся и зашагал прочь. Янкер его не окликнул и не стал догонять.
Больше Кристиан Габлер Эрика Янкера не видел.
И вот теперь этот тип просил его, Криса, о помощи. Видать, и в самом деле положение у Эрика было безвыходное.
Рана с годами затянулась, но не исчезла. Будь Габлеру лет двадцать, он просто послал бы этого парня подальше и ушел, не оглядываясь. Но Габлеру было уже далеко не двадцать. Действительно, почему бы не отбросить все личное и не выслушать заманчивое предложение? Если, конечно, этот лансер-трес не блефует.
И вот что было обидно: из-за этого парня он, Крис Габлер, вместо того чтобы летать, вылетел из колледжа. А Янкер остался. И, наверное, благополучно окончил колледж. А потом променял космос на теплое местечко. Закрыл дорогу ему, Габлеру, а сам пошел по другой. Добрался до Палатина.[59]
Крис стиснул зубы и заставил себя успокоиться. До старта галеры «Квинт Цецилий Метелл Нумидикус» оставалась еще уйма времени, и вдруг на самом деле удастся поиметь какую-то выгоду от общения с бывшим другом?.. Да, отбросить личное, обязательно отбросить личное!
‒ Мог бы и поинтересоваться, а какие у меня планы, ‒ все-таки пробурчал он в спину Янкеру.
Тот обернулся:
‒ Ты бродишь тут один, и хоть в форме, но без оружия ‒ значит, не на службе. В увольнении или в отпуске. Не в самоволке же! Значит, не спешишь. Крис, много времени это не займет.
Габлер промолчал. Хотя мог сказать, что далеко не всегда файтеры на службе разгуливают с оружием.
Они вошли в тихий джус-бар и расположились за столиком у прозрачной стены, друг напротив друга. Крис заказал «мульти» и сам за него расплатился, отведя руку бывшего «закадыки», а Янкер взял бокал чего-то темного, похожего на загустевшую кровь.
‒ Ну, давай, излагай, ‒ сказал Габлер.
Янкер оглядел почти безлюдный бар, сложил руки на столе и подался к нему:
‒ Буду с тобой предельно откровенен, Гладиатор…
‒ Весьма польщен, ‒ холодно усмехнулся Габлер. ‒ Только давай без вступлений. Сразу к делу. И не называй меня Гладиатором.
Янкер коротко вздохнул, привычным движением, давно знакомым Крису, потер пальцем горбинку на переносице.
‒ Хорошо. Понимаешь, все произошло неожиданно и очень быстро, и мой напарник просто не успевает. А мне светиться никак нельзя, понимаешь? Никак! Билет у меня заказан, сейчас переоформим на тебя. Полетишь на «Флавии». Он идет на Землю, они следы запутывают…
«Кто?» ‒ хотел спросить Габлер, но не стал.
‒ И никакой связью не пользуются, ‒ продолжал Янкер, глядя Крису в глаза. ‒ Опасаются перехвата. По нашим прикидкам, они на Земле с кем-то встретятся и передадут юнит. Но не исключено, что просто попетляют там и отправятся дальше. Опять же, по нашим расчетам, до Роуза или до Натали, или до Великолепной. Хотя возможны и варианты…
‒ Кто-то говорил, что много времени это не займет, ‒ саркастически заметил Габлер.
‒ Все будет зависеть от тебя! ‒ вскинулся Янкер.
‒ Это каким же образом? Я так понимаю, мне нужно сидеть у кого-то на хвосте. До Великолепной или до Натали… И до чего там еще? До Роуза? А это вовсе не за первым поворотом и даже не за вторым. И еще парочка вопросов, если позволишь. Первый: кто это ‒ «они»? И второй: почему служащему Администрации Императора, всемогущему палатинцу, не взять их прямо здесь? Поставить на уши всех местных…
‒ Поставил бы, но нельзя, ‒ не дал ему договорить Эрик. ‒ Никого нельзя ставить на уши, понимаешь? Как говорится, этого требуют высшие соображения. Это наша кухня, тебе туда лезть не надо. Что касается времени: повторяю, все зависит от тебя, но об этом чуть позже. Кто такие «они»? Двое, мужчина и женщина. Мистер Здено Шатан и мистрис Лили Акимжанов.
Янкер сунул руку во внутренний карман пиджака, покопался и извлек унидеск. Шевельнул пальцем и повернул панель к Габлеру. Тот увидел маленькие, но четкие цветные изображения ‒ только головы.
Лицо Здено Шатана было круглым, как монета. Редкие темные волосы, большие залысины, крупный нос, поджатые губы. Из-под кустистых бровей, как из глубоких нор, настороженно смотрели неопределенного цвета глаза. Чувствовалось, что этот человек далеко не дурак, скрытный, жесткий и физически сильный. Чем-то он смахивал на Портоса, но, в отличие от файтера, был, вероятно, не так прост.
Лили Акимжанов даже с натяжкой нельзя было назвать красавицей. Не в пример внушительной физиономии Шатана, по которой не промахнешься кулаком, ее лицо словно сдавили с боков, отчего оно вытянулось перевернутым конусом, стекая к острому подбородку. Тонкие губы казались двумя прижатыми друг к другу красноватыми рыбными палочками (Крис внутренне содрогнулся), впалые щеки не вызывали никакого желания прикоснуться к ним пальцами или губами. Нос был слишком длинным, черные гладкие волосы, собранные в хвост, лежащий на плече, оставляли открытыми чуть оттопыренные уши. А вот глаза ‒ глаза с лихвой компенсировали все недостатки лица. Большие, выразительные, они светились мягким изумрудным светом под темными, вразлет, бровями. При виде этих глаз Габлеру вспомнилась где-то когда-то прочитанная фраза: «Она сама чувствовала, как у нее блестят глаза в темноте».
‒ Здено Шатан и Лили Акимжанов, ‒ повторил Янкер и убрал унидеск. ‒ Перед посадкой увидишь их на досмотре. Таможенники их тормозить не будут, эта парочка все заранее продумала. Вернее, за них продумали. На галере перед ними не маячь. Вряд ли они будут передавать юнит в полете, но ты все-таки проследи.
‒ Не маячь и проследи, ‒ пробормотал Габлер. ‒ Задачка, однако.
‒ Поговори с контролером,[60] ‒ терпеливо пояснил Эрик. ‒ Заинтересуй, так сказать, финансово. Я тебе восемь тысяч скину. Пусть даст знать, если эти двое или кто-то из них с кем-то контачили. С кем именно, из какой каюты. Представься частным детективом…
‒ А если документ потребует предъявить? ‒ не унимался Крис. ‒ Насколько мне известно, получать доступ к записям могут только полицейские и спецслужбы. Но не частные детективы.
Янкер поморщился:
‒ Я тебя умоляю! Кто там чего будет требовать! Ты же не первый день живешь. Сразу деники[61] предлагай, это лучший документ, согласен? Ты же не будешь у него записи выпрашивать, так? Ты ему просто предложишь поделиться инфой. Ты ему деники ‒ он тебе инфу. Классическая схема. Работает безотказно. Не бери в голову, это не проблема.
«И такое не кто нибудь, а грэнд говорит! ‒ подумал Крис. ‒ Столп общества, блип!»
‒ Тебе на Земле бывать приходилось? ‒ спросил Янкер.
‒ Как-то еще не добирался до тех краев, ‒ ответил Габлер.
‒ Если отсюда, с Единорога, до саба лететь сутки, то в системе Солнца саб аж за поясом астероидов. Оттуда до Земли ковылять чуть ли не втрое дольше. Значит, записи за четверо суток. Думаю, контролера это не очень напряжет. За такие-то деньги.
‒ Это все прекрасно, ‒ сказал Крис. ‒ Только кто меня пустит в служебную зону? Контролер-то вряд ли будет разгуливать по всей лоханке и искать встречи со мной.
Но у Эрика и на это нашелся ответ:
‒ Контролер не будет, а сервы будут. С кем-то из них и переговори. Я потому, собственно, и даю восемь тысяч: контролеру пять, а серву три.
‒ А если он меня пошлет?
‒ Кто? Серв? Не смеши!
‒ А если каждый из них запросит больше? ‒ упорствовал Крис.
Янкер шумно вздохнул и потряс головой.
‒ Хорошо, даю десять. Хотя, скорее всего, эта парочка вообще из каюты вылезать не будет, им физиономии свои показывать ни к чему. Дело-то очень серьезное. Так что деньги я практически бросаю на ветер… Но что поделать, у меня должна быть стопроцентная уверенность. Повторяю, дело чрезвычайно серьезное. Тут уж мы прозевали, ничего не скажешь… а теперь расхлебываем. Очень прыткими они оказались…
