Пси-ON. Книга V: Финал (СИ) - Нетт Евгений
— По крайней мере, позвольте нам сначала проинформировать террористов о вашем прибытии и намерениях. В противном случае они могут сначала ударить, а после уже разбираться, кто показался на горизонте. — Дождавшись согласного кивка со стороны Владимира, Хусейн приложил указательный палец к гарнитуре у уха, перейдя на слабо понятный цесаревичу восточный язык. Лишь по тону было понятно, что он описывал подчинённым ситуацию и отдавал приказы. — Подождёте хотя бы с четверть часа, цесаревич?
— Как вы сочтёте нужным, советник…
Ждать Владимир не любил, но умел. И особенно легко это давалось, если в голове ещё не сложилось никаких конкретных представлений о том, что и как говорить, чтобы исправить ситуацию хотя бы частично.
Лина… за последние два года она, казалось, изменилась лишь в том, что касалось Артура Геслера, Лжебога и непосредственно Плана. Увидев больше, чем следовало бы, цесаревна уверилась в одной простой мысли: добром тирания некогда друга не закончится, и человечеству нужно сделать всё для того, чтобы избавиться от его влияния.
Понимала ли она, что противостояние лоб-в-лоб — провальная затея? Бесспорно. Но она и не шла на конфликт ранее, со всем своим умом плетя интриги за спиной семьи. Предвосхищение планов телепата около-пятого ранга и раньше казалось Владимиру чем-то крайне сложным. А теперь, когда в этом провалились и люди отца, и его собственные подчинённые, окончательно убедился в том, что это было бесполезно с самого начала.
Лина за два года сделала то, на что у многих уходили десятилетия. Сколотила свою «оппозиционную ячейку», вышла на связь с «коллегами» из иных стран и подготовилась к тому, чтобы, по всей видимости, оставить планету вместе с теми, кому доверяла или кого успела проверить.
Как говорил ей когда-то наставник по особой, «женской» самообороне — «Не можешь победить ни в лобовом столкновении, ни хитростью — просто избегай боя». И цесаревна слишком буквально усвоила этот урок, применив на практике тогда, когда этого от неё ждали меньше всего.
Группировка численностью в три сотни бойцов и псионов. Несколько тысяч гражданских. И все — на территории объекта ждут своей незавидной судьбы. Слишком невелика вероятность того, что им удастся запустить Врата своими силами, даже имея «на руках» данные точкам входа-выхода, предоставленным Артуром.
Они уже отчаялись, но пока не подошли к грани, чтобы потребовать предоставить им специалистов. Но в какой-то момент голод, жажда и банальное перенапряжение сделают своё дело: Великий Калифат лишится своих драгоценных Врат, цесаревич — потеряет сестру, а род Романовых обзаведётся иссиня-чёрным пятном на репутации.
Владимира устроила бы первая и последняя потери, но вот оставить Лину на произвол судьбы он был не готов. Лучшим вариантом он видел её согласие на неучастие в отражении штурма: тогда, вероятно, террористов просто сомнут превосходящим числом телепатов, прибывших в том числе и из Российской Империи, и теперь ожидающих согласия «хозяев земли» на своё участие в операции. Вариант средней паршивости подразумевал захват Лины в ходе штурма с её последующим выкупом у испытывающего материальные трудности Калифата, но там оставался риск подрыва всего объекта.
Хусейн прервал его размышления:
— Они согласны на организацию такой встречи, если экс-цесаревна подтвердит вашу личность, цесаревич Владимир. Но, как я и предупреждал, всё на их условиях: внутри комплекса, без сопровождения и средств связи. Разумеется, без каких-либо гарантий безопасности. — Взгляд старейшины стал тяжелее. — Вы всё ещё намерены идти, цесаревич? Риск непомерно велик, и никто не упрекнёт вас в нежелании на него идти.
Владимир кивнул, отбросив сиюминутно вспыхнувшие сомнения. Путь был выбран. Отступить — значило признать окончательное поражение себя как Владимира Романова, уступив бразды правления тому, кого так долго и старательно в нём взращивал отец. Наследнику.
— Я иду. Проинструктируйте ваших людей, чтобы не мешали. И… если что-то пойдёт не так, — он сделал паузу, глядя Хусейну прямо в глаза, — действуйте по обстановке. Если что, мои люди подтвердят, что я решил туда идти самолично. Имейте это в виду.
Хусейн грустно улыбнулся.
— Я приму ваши слова к сведению, цесаревич Владимир. Да хранит вас Аллах… или тот, в кого вы верите. — Владимир удивился, пусть и не подал виду. А после Хусейн уже дал отмашку стоящим чуть поодаль офицерам с оружием наготове. — Проводите цесаревича Владимира ко входу «Гамма». В конфронтацию без причины не вступать, наблюдать издалека…
Последняя фраза уже не адресовалась его сопровождающим, так что удаляющийся от старейшины Владимир её едва слышал, а дальнейшую речь не разобрал даже отчасти. Но одно понял точно: для подстраховки старейшина всё же задействовал военных Империи, потому как к кому ещё он мог обращаться на международном языке? Уж точно не к своим подчинённым.
Путь к массивным, обшитым бронесталью воротам комплекса занял несколько минут. И воздух тут был как будто бы гуще, и спину сверлили тысячи взглядов, взирающих на него через объективы камер, дронов и через прицелы винтовок, и телепатическая какофония не сражающихся, но задающих «границы допустимого» телепатов обеих сторон конфликта… совсем не та атмосфера, к которой привык Владимир.
Вдобавок его собственный пси-кокон, построенный по методикам работы с ноосферой, вибрировал от слабых, но многочисленных попыток «прощупать» его через пси-восприятие…
Вход «Гамма» оказался примитивнейшим «чёрным ходом», который, ввиду его размеров, можно было легко контролировать, чем террористы и воспользовались. Когда бронированная дверь отъехала в сторону, за ними обнаружился освещённый лишь аварийными лампами коридор и трое вооружённых людей в простенькой, без излишеств, форме. Броня их представляла собой «микс» из доступных на рынке экземпляров, и с понятием стандартизации, очевидно, никогда не сталкивалась. Лица боевиков скрывали маски, но позы говорили о полной готовности и наличии определённого дара у каждого из них.
Стоящий по центру боевик шагнул вперёд, жестом потребовав поднять руки. Дальше последовал быстрый и профессиональный, — на удивление, — обыск. Изъяли комлинк и гарнитуру, чем и ограничились: оружия у Владимира при себе не было, потому как он сам, при необходимости, мог стать таковым.
— За мной. — Глухо прозвучало из-под маски «первого». Владимир последовал приказу, и оставшиеся двое боевиков пристроились позади него, направив стволы винтовок в район поясницы цесаревича: так риски упустить даже довольно подвижного псиона становились минимально возможными.
Цесаревича вели через вереницу петляющих коридоров и безликих дверей. Покрытые арабской вязью таблички ни о чём ему не говорили, но встречающиеся то тут, то там следы прошедшего боя весьма недвусмысленно намекали на судьбу персонала Врат. Часть проходов и вовсе была завалена, а остальные так или иначе, но контролировались бойцами террористов: то ли они всё это время поддерживали боеготовность, то ли с прибытием цесаревича не поскупились на дополнительные посты.
И только под конец «путешествия» на глаза Владимиру попались помещения, заполненные… беженцами, пожалуй. Обычными людьми из гражданских, представителей самых разных профессий. Они сидели в окружении своих пожитков, инструментов и техники, пытаясь по-всякому скоротать время. Подробностей мужчина не разглядел, потому как его быстро провели мимо, а один из боевиков так и вовсе попытался закрыть дверь своим телом: не хотел, видимо, демонстрировать столь жалкое положение среди тех, за кого они — фактические исполнители, несли ответственность.
Наконец, его завели в сравнительно небольшую комнату, которую не так давно очистили от лишней мебели. Тут была только пара стульев и стол со встроенным в столешницу экраном-проектором. Под потолком холодным синеватым светом светилась пара длинных люминесцентных ламп, а с противоположной ото входа стороны сидела она.
Лина.
Она выглядела измотанной. Не спавшей, с посеревшим, слегка осунувшимся лицом. Глубокие тени под глазами контрастировали с неестественным цветом кожи, но держалась она при этом так, словно не произошло ничего важного или значимого. Сидела прямо, руки держала перед собой, водрузив локти на стол и переплетя пальцы; одежда — универсальная имперская форма с лёгкой некомплектной бронёй поверх. Шлема не было, а волосы были забраны на затылке в тугой хвост, оставляя лицо бывшей цесаревны полностью открытым.
