Пси-ON. Книга V: Финал (СИ) - Нетт Евгений

— А ведь ты мог бы и предвосхитить это. Остановить её прежде, чем всё дойдёт до такого. — Покачал головой Владимир, на висках которого возрасту вопреки уже виднелись тонкие полосы седины. — Но не стал…

— Степень моего вмешательства и без того крайне высока. Контролировать каждый аспект жизни людей, пытаться обуздать ваши стремления, желания и нежелания — путь в никуда. — Спокойно ответил Артур. — Не было бы никаких отличий между мной и Оригиналом, реши я подавить в корне любое сопротивление.

— Да, да… — На выходе бросил цесаревич. — Свобода воли есть основа человечности. Я уже слышал об этом, когда ты предоставил китайцам самим разбираться с бунтом в одной из колоний. Но здесь другое. Повреждение одних Врат и захват других, пусть и не введённых в эксплуатацию — очень… показательный прецедент.

— Мы уже избежали худшего. Даже схлопнись сейчас все Врата разом, колонисты продолжат жить. И как минимум одна из двадцати семи колоний просуществует достаточно долго, чтобы дать начало полноценной цивилизации, обладающей знаниями, которых так недоставало на Земле когда-то. — Логика и рациональность, приправленная чисто человеческими принципами говорила голосом Артура Геслера. Говорила правду, которую, впрочем, не все были готовы так просто принять. — К тому же, всё не так плохо, чтобы обвинять меня в невмешательстве…

— Я и не виню. Просто мне действительно любопытно, Артур, чем ты руководствовался тогда, и что ведёт тебя сейчас. Силой навязать свою волю всем странам мира. Перестроить многие из них. Ликвидировать недовольных… — Владимир выдохнул и медленно вдохнул, собираясь с мыслями. — А после смотреть за тем, как против проекта Экспансии выступают миллионы с весьма влиятельными людьми во главе. И это только начало, как пить дать.

Владимир хорошо знал свою сестру, чтобы понимать: она не предприняла бы столь решительных действий, не согласись кто-то оказать ей существенную поддержку.

— Я — не росчерк на бумаге, друг мой. И моё мнение может меняться точно так же, как твоё или, скажем, Лины, о которой ты сейчас столь активно думаешь. Нет, я не лез в твою голову, но у тебя всё на лице написано…

— Да, я несколько расклеился. Но наедине с тобой, полагаю, я могу себе это позволить. — Отмахнулся цесаревич.

— Где, как не здесь? И всё же, Владимир, я изменяюсь не меньше, чем кто-либо ещё. Просто последствия этих изменений куда масштабнее, чем превращение из скромной младшей сестры в идейного лидера одного из крупнейших «белых» оппозиционных направлений планеты…

Он не должен был меняться, являясь Аватаром — слепком, концентрацией, эхом былого. Но вопреки всему изменения становились всё более явными с каждым месяцем, чем-то напоминая самому Аватару ни много, ни мало, а деградацию ментально порабощённых людей. Он отдалялся от «идеала» тем сильнее, чем больше наблюдал за людьми.

И на данный момент Аватар уже не видел смысла во многом из того, что «эхо Артура Геслера» в момент своего рождения сочло бы необходимым и неизбежным.

— Со скромной ты, конечно, загнул, Артур. — Владимир усмехнулся, но в усмешке этой не было ничего, кроме усталости и отблеска нарастающего отчаяния.

— Всё познаётся в сравнении. Тем не менее, у неё есть все шансы пережить бурю. И ты отлично знаешь, что для этого нужно сделать. — Всего лишь выбор между долгом перед народом и долгом перед семьёй. Такой простой, и одновременно такой сложный. — Вмешиваться я не стану. Ни как Аватар, ни как Артур Геслер.

— Будешь просто наблюдать?

— Я уже передал людям всё, что необходимо знать для выживания. Удостоверился в том, что эти знания не будут утрачены. Задал направление и обеспечил первоначальный импульс на этом непростом пути. А для того, чтобы вести по нему людей… — Артур Геслер покачал головой. — … мне придётся как бы не ополовинить население планеты. А это не то, на что я готов пойти ради незначительного увеличения шансов человечества на выживание.

— Отец ещё несколько месяцев назад сказал, что совсем скоро ты займёшь позицию безмолвного наблюдателя. Мне не хочется это признавать, но он, похоже, оказался прав. — Владимир опустил веки на несколько секунд, тщательно собираясь с мыслями.

— Я всё ещё корректирую некоторые научные изыскания в метрополии и колониях, так что полностью отошедшим от дел меня назвать нельзя. Впрочем, в глобальном смысле я и правда отныне буду лишь смотреть.

И делать выводы на основе увиденного для того, чтобы понять: был ли во всём этом смысл, и преодолеет ли обновлённое человечество проверку временем само, без «всесильной» длани, его направляющей.

А там, возможно, найдётся и ответ на вопрос о том, что же, в конце концов, было тем, ради чего Оригинал отделил от себя небольшую, но всё же существенную часть памяти, воплотившуюся в Аватара.

Свобода воли и выбора? Комплекс ограничений, парадоксов и хрупких эмоциональных связей? Право на ошибку? Несовершенство? Уязвимость? Субъективность?

— Надеюсь, мы ещё увидимся, Артур. Но, на всякий случай… спасибо за всё. И прости, если что. — Цесаревич Владимир развернулся и, махнув напоследок рукой, направился к выходу из кабинета. Ему предстояло сделать многое из того, за что он себя или проклянёт, или…

Нет, не было никакого «или». Вне зависимости от того, какое решение примет наследник Трона, он себя возненавидит. Потому что судьба снова поставила его перед выбором между государством, народом и долгом с одной стороны, и лишь шансом сохранить жизнь сестре — с другой.

«Почему именно она?» — вопрос, которым цесаревич задавался раз за разом, бережно перебирая воспоминания о Лине, с самого детства и до нынешних дней. В меру амбициозная, в меру хитрая и скрытная, она пестовала в себе телепатический дар, но по-настоящему раскрылась весьма поздно. Из-за склонности к эмпатии и «свободному чтению» мыслей не обзавелась друзьями, и лишь появление Ксении заткнуло эту постыдную для особы императорских кровей дыру.

Впрочем, беловласка, с которой у Владимира почти случился роман, впоследствии оказалась больше обречённым на служение безвольным придатком, нежели другом.

Не остановила Лину, когда это ещё было возможно.

А после — поддержала, чтобы всё пришло к нынешнему положению дел…

— «Знаешь, что для этого нужно сделать», да? Ну ты и засранец, Артур… — Пробурчал цесаревич себе под нос, ступая по пустующим, безлюдным коридорам своего личного малого дворца. — Знать мало. Нужно решить и решиться, в то время как ты будто специально отошёл от дел…

Всё было бы на порядки проще, согласись Артур аккуратно обезвредить и транспортировать Лину в особо защищённое место в глубине страны. Да, в тюрьму. Под охрану, откуда она не сможет вырваться, если как следует постараться. Но он ясно дал понять, что вмешиваться не станет. А это значило, что цесаревичу предстояло что-то придумать и воплотить самолично.

И снова — задействовав исключительно свои, лояльные лично ему ресурсы, потому как отец после свершившегося вновь высказался не в пользу Лины, отрёкшись от дочери.

«А могло быть иначе, учитывая потенциальный международный скандал?..» — подумалось Владимиру, едва он переступил порог своего кабинета. В голове приятно холодило: никакой телепатической активности поблизости не было, и метод Артура, как и всегда, работал безукоризненно. — «Чистки среди переметнувшихся на её сторону фамилий уже идут, но это лишь видимость, не более. Она просто избавилась от тех, кто вызывал сомнения. Кость, брошенная псу, которому лишь бы найти, на ком выместить злость…».

Ещё ночью ничего не предвещало беды, а утром, словно гром среди ясного неба, грянула весть об успешной атаке на Врата-09, сопряжённые с диверсией, подготовить которую можно было только на самом высоком уровне. Владимир почти сразу догадался обо всём, поверив в то, что его сестра оказалась способна на нечто подобное… но не успел.

Лина пропала из дворца, столицы и, как оказалось позже, страны, вместе со своими людьми. Предварительно она умело «сбросила хвост» из приставленных отцом и братом телохранителей и наблюдателей, которые отчасти погибли, отчасти — оказались обезврежены.