Мировая жила (СИ) - Парсиев Дмитрий "Дым Пар"
А еще после мучительных колебаний командор приказал поснимать с карабинов приборы самонаведения. Имперское командование конечно же просчитывало, что рано или поздно северяне догадаются, как наводятся имперские пули, и откажутся использовать нифрил.
Но даже по самым неблагоприятным расчетам, учитывающим немыслимое чутье северян, помноженное на удачу, отказ от нифрила, без которого сами северяне не представляли ведение войны, предполагался не ранее чем через полгода от начала военных действий. Командор еще не знал, что в битве на речной засаде те уже низвели самонаведение карабинов до полной бесполезности, когда крепили нифриловые монеты на древесные стволы, и в том сражении обошлись в сущности без потерь.
Не знал и потому посчитал, что уже ради этого ему стоит вернутся, доложить командованию, что враг осведомлен, как превратить самонаведение карабинов из преимущества в недостаток. Но при этом он понимал и другое, нарушив прямой приказ, военного трибунала ему не избежать. Какой дурной выбор! Впереди верная смерть, позади верная смерть.
Командор даже малодушно подумал о том, чтобы подкинуть монету и предоставить выбор случаю. Но он вспомнил своего отца, который тоже был имперским командором, и отец ему как-то сказал: сынок, если не знаешь, как поступить, поступай в соответствии с приказом. И командор решил последовать отцовскому совету. Решил идти дальше…
Глава 20. Место встречи изменить нельзя
- Вот же гадье упертое! – Вася в сердцах ударил кулаком по раскрытой ладони, насупился, уставился на пламя костра.
Вернувшийся из разведки Макар доложил: потеряв за два дня пешего хода под сотню бойцов, имперцы переночевали и по-прежнему идут дальше. А еще рассказал, что они поснимали приборы самонаведения и даже устроили стрельбы по мишеням. Смотреть на эти стрельбы без смеха было невозможно, но и то уже показательно, имперцы хоть и дураки, но дураки не круглые и способные к обучению.
- И еще к стволам своим прикрепили штыки, - закончил Макар свой доклад.
Все ждали молча, что скажет Вася, но Вася угрюмо молчал, и тогда заговорил Аким, и вид при этом имел виноватый:
- Вась, ну посуди сам. Не перебьем мы их всех, хоть костьми устелись. Уже сегодня к вечеру они дойдут до той стоянки, где мы полусотню разбили. А там до крепости Фарадора даже с их скоростью одного дневного перехода хватит за глаза. И что добьемся?
- Очевидно, - мрачно и нехотя ответил Вася, не отводя взгляда от пламени костра, - Фарадор их раздавит. И чем меньше их останется, тем легче раздавит. Только что же нам теперь, отступиться?
- Вообще-то, - решил напомнить Макар, - Мы уже упокоили под сотню бойцов. К тому еще они сами мрут как мухи.
- Это нам повезло, - довод Макара Акима не убедил, - Второй раз они на морок не поведутся, глупостей делать не будут. Они вон и приборы наведения поснимали.
- Мозет им ессо раз засаду устроить на том зэ месте? – предложил Короток, - У нас на том холме узэ и схрон выкопан.
- На том холме полсотни трупов валяется, - Аким недовольно глянул на Коротка, - Ты, Мышонок, головой подумай, стал бы ты лагерь разбивать на месте побоища?
- А трупы мы можем убрать, - Вершок не упустил случая поддержать своего друга, - А следы снежком присыпет. Вон он как сыпет и сыпет.
- И ты туда же, - возмутился Аким, - Вы, дурьи головы, разум-то включите. Одно дело перебить полусотню олухов, ничего не ожидающих. Другое, когда их триста пятьдесят. И эти триста пятьдесят начеку!
- Уже триста, - поправил Макар.
- Чего?
- Я ж говорю. Они и сами мрут как мухи. Их уже чуть больше трехсот осталось.
- Макарка, ну хоть ты-то помолчал бы, - Аким махнул рукой и замолчал сам.
- Да я что… я так, - Макар уже пожалел, что влез со своим уточнением, но тут увидел, что на него внимательно смотрит Вася и решился досказать, что крутилось на языке, - А я вот знаете, что заметил? Они лагерь каждый раз разбивают точь-в-точь одинаково.
- Поясни.
- Я еще там на холме удивился, палатку поставили прям на кочку. Могли бы сдвинуть на пару шагов, ан нет, у них все как по ниточке, - Макар начал рисовать на снегу пальцем, - Каждый раз у них одинаково все: вот так палатки, вот так костровище, где они жрать готовят, потом вот здесь они фляги с настоями складывают и продовольствие… И главное, все всегда четко по сторонам света. И часовых выставляют…
- Говоришь фляги с настоем в одно место кладут? – внезапно оживился Аким.
- Ну, вроде как… недалеко от костра, сразу за командорской палаткой. А сам командор следит, чтобы не сперли. Для них, сами знаете, эти настои слаще меду…
- А ведь мы, когда полусотню разбили, на том холме так и оставили фляжки с настоем, - припомнил Аким, - Они наверно там так и лежат. А их ведь там немало.
- Ну, если какое зверье там не потопталось, так наверно, так и лежат.
- Так говорите, если мы тела уберем оттуда, - Аким продолжил развивать мысль, - Они лагерь обустроят точно так же, как до этого передовая полусотня?
- Ну, тот холм не мал, но если за точку отсчета брать его вершину, то где-то близко будет.
- Тогда нам надо наведаться на тот холм, - Аким явно что-то задумал и даже в предвкушении потер ладони, - Как говорил та-а-рищ Жеглов: место встречи изменить нельзя!
Командор вел войско в приподнятом настроении. Утром несколько человек не проснулось. Умерли от страха. Такое тоже бывает. Тут даже настои не помогут. Настои притупляют страх, но не избавляют от него. Зато в этот день не было никаких засад, будто северянам надоело это преследование, и они куда-то ушли. И дождь сменился снегом. Хоть воздух и стал холоднее, зато шли не в промокшей одежде.
Среди бойцов нытья стало меньше, а дисциплины больше. Командор даже подумал, что все эти невзгоды и налеты дикарей к лучшему. Слабые отсеялись, сильные выжили. И хорошо, что слабые отпали уже сейчас. Слабаки тянут вниз. Слабаки обязательно подведут, и сами сдохнут и подставят товарищей под удар.
И шли в этот день быстрее обычного. Еще не стемнело, когда они вышли к тому холму, который обозначил для них разведчик на дирижабле, как место для обустройства лагеря. Даже сброшенный им штырь с маяком по-прежнему торчал из заснеженной земли. У подножия холма кто-то в ряд выложил пятьдесят тел его бойцов, тех самых, которых командор отправил вперед. А между деревьев натянут кусок полотна, видимо вырезанный из палатки, с корявой выведенной угольком надписью: «Имперцы, возвращайтесь назад».
Командор только ухмыльнулся. Попытка северян его запугать показалась смешной. Он поднялся на означеный холм, обошел его, осмотрелся и приказал разбивать лагерь. Здесь даже остались каркасы от пяти палаток. Все меньше возиться с жердями. Командор привычно раздавал указания. Куда складывать припас, где разводить костер. К тому же вот и костровище оборудовано. И дров припасено. А бойцы теперь сами неплохо справлялись. Уставный порядок обустройства временного лагеря успели запомнить.
Палатки поставлены, костры разведены, кашевары хлопочут над котлами. В кои-то веки все делается быстро без накладок. «Все, - думал командор, - до места добрались, теперь пока приказ не поступит, никуда с этого холма не сдвинусь, окопов понароем, продержимся». На радостях он даже решил выдать по дополнительной мере настоя. Поощрять бойцов тоже нужно.
- Интендант, - крикнул он громко, - Выстроить послужной состав для выдачи внеочередной меры.
- Слушаюсь, кэп, - капрал-интендант довольно осклабился и заорал, - Для получения меры посотен-н-но… стр-р-ройсь.
Бойцы в предвкушении кинулись строиться. Часовые вздыхали, оставшись на местах, но вздыхали не слишком горестно. Дойдет очередь и до них. Интендант сорвал печать с неначатой фляжки, выдернул плотно притертую пробку. Несколько капель настоя из нетерпеливых рук плесканулось на землю. И в этот миг холм потонул в грохоте взрывов.
Командора швырнуло и уронило взрывной волной. Чье-то тело упало на него и придавило безжизненной куклой, заливая командора чужой кровью. Он спихнул с себя мертвого посеченного осколками бойца. Поднялся на ноги, пытаясь умерить звон в ушах, осмотрелся. Десятки мертвых, вместо белого снега чернота оголенной земли, взрывные воронки…
