Олег Синицын - Битва за смерть
— Таким же, как битва за Москву в сорок первом? — внезапно спросил Ермолаев.
— Не знаю… — растерялся Алексей. — Возможно. Победа на реке Калке подвигнула монгольские орды на дальнейшее завоевание Руси. С этого сражения началось тяжкое монголо-татарское иго, которое продолжалось около трехсот лет и которое сильно повлияло на историю нашей страны. Мстислав негласно считался виновником поражения. Согласно летописям, через четыре года он умер и был погребен в Киеве. Но теперь мы знаем, что это не так.
— Мстислав Удалой отправился в заколдованный лес, где принял отравленный напиток из рук предателя, — произнес старшина.
— Их отправил в лес седовласый старец, — сказал Алексей, стирая со шлема вековую пыль. — Вот только зачем?
Бойцы пропали из поля зрения. Фрол нервно кусал губы и сходил с ума от нетерпения. Неужели засада срывается и отомстить «красным командирам» не удастся?
Он привстал, пытаясь что-нибудь разглядеть, но толком ничего не увидел.
— Что же делать-то? — растерянно заныл он. — Матушка! Господи! Как же быть?
Смерклый взглядом стал искать Вирского, чтобы знаками спросить у него совета. Но Вирский где-то прятался.
Солдаты внезапно появились из-за скал. Они возвращались на тропинку. Крестьянин упал в ложбину, надеясь, что его не успели заметить.
Его злейшие враги направлялись в проход между двумя скалами, на вершине одной из которых затаился Смерклый. Впереди всех шел поганый немец.
«Бауэр! — внезапно вспомнил Фрол. Его дыхание остановилось на миг. — Такой же крестьянин, как и я!»
Фрол вдруг понял, на какой предательский поступок толкнул его Вирский. Какую же мерзость задумал!
Нужно подняться и остановить солдат. Предупредить, чтобы не ходили сюда.
Но они могут припомнить ему смерть Приходько. Может, не делать ничего и пропустить их?
Он поднял голову и увидел на вершине противоположной скалы черное лицо Вирского. Глаза солдата неотрывно следили за Смерклым, полыхая безумным огнем. Фрол испугался и мгновенно забыл обо всех сомнениях.
Он погладил веревку.
— Хорошо, — сказал Смерклый, наблюдая, как солдаты приближаются к ветке орешника, обозначающей начало камнепада. — Маленько осталось, совсем немного. И я буду свободен… Господи, как жрать-то хочется!
По каменистой тропинке они спускались к двум скалам.
— Мстислав со своими дружинниками тоже шел к Черноскальной, — задумчиво произнес Калинин.
— Только не дошел, — продолжил старшина.
— Мы продвинулись дальше его. Значит, у нас есть шанс.
— Их смерть кажется странной. Пройти лес и погибнуть в шаге от цели! Вань, а ты что думаешь? — Семен обернулся к сибиряку.
Впереди двигался Штолль, поскольку он не понимал русской речи и не мог поддержать разговор. За ним шли старшина с Калининым. Замыкал группу Ермолаев, почему-то настороженно оглядывающийся по сторонам.
— Ваня, ты чего? — спросил Алексей.
— Чую слабый запах костра, — произнес сибиряк.
— Тебе не померещилось? — нахмурившись, спросил старшина. Они уже вошли в тесное пространство между двумя скалами.
— Нет. Запах слабый, но явственный. Костер жгли вчера вечером или сегодня ночью.
— Плохо! — произнес старшина и посмотрел на ветку, пробившуюся сквозь трещинку в скале.
— А вот сейчас, — продолжил Ермолаев, — я чувствую запах человеческого пота…
Он остановился перед крошечной веточкой.
— Что это? — спросил он.
Калинин и старшина, уже спустившиеся на пару метров вниз по тропинке, обернулись.
Внезапно сверху, над головами, что-то треснуло, и оттуда послышался глухой стук катящихся камней.
Смерклый напряженно следил за шагающими внизу солдатами. Капли пота катились по лбу, заливая глаза. Он вытерся шапкой и отбросил ее в сторону… Вот первый, немец Штолль, вошел в опасную зону, миновав ореховую веточку.
— Давайте-давайте! — торопил Смерклый, крепко сжимая в кулаке конец веревки.
Вслед за немцем вниз по тропинке спустились Калинин и старшина. Семен Владимирович на мгновение задержался возле отметки, рассматривая ее. Сердце крестьянина замерло в груди.
— Иди, — тихо шептал Смерклый. — Иди дальше.
Старшина отвернулся и стал спускаться за молодым лейтенантом. Последним к ветке подошел Ермолаев. Сказать, что он ничего не заподозрил, означало ничего не сказать.
Ермолаев впился в нее взглядом.
— Что это? — долетел до ушей Фрола вопрос сибиряка.
Смерклый понял, что ждать больше нечего. Все четверо находились в зоне камнепада. Кто-то из них, возможно, и успеет сбежать, но этого удальца внизу поджидает ледяная горка, которая оканчивается стеной из крепких заточенных кольев.
Фрол дернул за веревку. Жердь выскочила с треском, две тонны камней, которые Смерклый всю ночь таскал на скалу, посыпались вниз. Гремящая лавина обрушилась в проход. Смерклый вскочил и закричал от радости.
Камни еще сыпались, когда из-под них на спуск выскочил немец. Фрол не видел остальных — потоком падающих обломков закрыло обзор, — но он был уверен, что лавина накрыла «красных командиров». Некуда им было деваться.
Он схватил топор, который дал ему Вирский — чернолицый солдат назвал орудие странным словом «чекан», — и побежал вниз. Крестьянин улыбался. Всё прошло удачно. Из ловушки сбежал лишь один, но уж с ним-то Фрол сумеет разделаться.
Пустой желудок свело судорогой.
Штолль ушел вперед, потому что не понимал русского языка и не мог принять участия в разговоре Калинина, Ермолаева и старшины. Его поразили найденные останки древних рыцарей, но думал он не об этом.
Янс Штолль был глубоко благодарен русским солдатам, которые не бросили его, не расстреляли, а взяли с собой. Теперь не только лейтенант Калинин относился к пленному, как к человеку. Поведение остальных, особенно старшины, тоже изменилось. Штолль был признателен им за это и спасение Калинина в момент гибели роты считал самым малым способом выразить свою благодарность. Он готов был пойти за ними куда угодно, хоть на край света. Готов даже забыть о войне, которая шла за пределами леса между двумя странами. Бауэр полагал, что общая беда, в которую попали солдаты, стоит над национальностью и заставляет людей объединиться.
Он услышал недоуменный возглас русского «великана» и оглянулся вместе со всеми. Какая-то веточка торчала из скалы. Солдаты удивленно смотрели на нее. Но это длилось лишь пару секунд.
Над головами раздался непонятный треск. Сверху посыпалась пыль. Узкое удушливое пространство между скалами огласил стук катящихся камней. Штолль охнул и, забыв обо всём, бросился вниз. Последнее, что он видел, как остальные замерли в нерешительности.
Тяжелая каменная лавина накрыла русских. Беспощадно и в один миг. Штолль выскочил из-под нее в последний момент.
«Им нужно было бежать за мной, вместо того чтобы стоять на месте, — подумал он. — Какая жалость! Я так и не смог отблагодарить их…»
Штолль вдруг поскользнулся и упал на бок. С удивлением обнаружил, что оказался на льду и катится вниз под горку. Он попытался остановиться, зацепившись руками за скалистые стены, но только ободрал пальцы.
Его перевернуло. Теперь немец катился вниз головой. Через какое-то мгновение он увидел впереди несколько рядов белых заостренных кольев, направленных ему навстречу. Скорость была приличная. Штолль знал, что остановиться не успеет. Безнадежно пытаясь перевернуться, он закричал.
В стихающем грохоте падающих камней Смерклый отчетливо различил чмокающий удар и треск деревянных кольев. Вслед за этим раздался крик, полный страдания и боли. Фрол неврастенично засмеялся, спустился со скалы и обогнул ее.
Немец лежал у подножия тропинки лицом вверх. Несколько березовых кольев вокруг него разлетелись от удара. Но часть из них выполнила свое предназначение. Один заточенный конец торчал из плеча, второй насквозь проткнул ногу, третий — правый бок.
Фрол точно помнил, сколько кольев ставил, поэтому был уверен, что еще пара находится под телом фашиста. Они не пронзили его насквозь, но поранили, поскольку огромная лужа крови вытекала из-под одежды Штолля и несколькими ручейками спускалась под уклон.
Немец был еще жив. Он стонал, поворачивал голову и шевелил изодранными пальцами. Фрол замер над ним в нерешительности. Немец поднял неслушающуюся голову и посмотрел на него.
Желудок крестьянина сжимало спазмом. Фрол не чувствовал отвращения, когда смотрел, как из ран на теле Штолля сочится кровь. Утихший голод быстро возвращался. Смерклый не ел около двух суток, а вокруг находились одни камни и никакой пищи.
…(только этот немец, насаженный на березовые колья)…
Фрол посмотрел на пронзенную ногу и взялся удобнее за рукоять топора.
Еще живой Штолль всё понял по его глазам. Он жалобно закричал, но крик получился слабым и не разнесся дальше этих скал.
