Макс Острогин - Здравствуй, брат, умри
Здесь. Может быть, они действительно где-то здесь…
— Хватит, — мягко сказал Хитч. — Хопер, хватит смеяться.
Но Хопер не слышал.
— Хватит, — сказал Хитч уже серьезно.
Хопер засмеялся громче.
— Он не может остановиться…
— С ним надо поговорить…
— Эй! — крикнул Хитч. — Очнись!
Хитч, не размахиваясь, хлопнул Хопера по лицу. Потом еще раз. И еще. Только бесполезно все, Хопер смеялся.
— Он не остановится, — прошептал Джи. — Надо…
— Он остановится!
И Хитч ударил кулаком. В нос.
— Очнись! — рявкнул Хитч. — Очнись!
Он схватил Хопера за шиворот, выдернул с земли и ударил его еще несколько раз.
Смеяться Хопер перестал. На губах запузырилась кровь, Хопер обмяк, глаза косили в сторону. Хитч отпустил его, сорвал с пояса флягу, стал пить. Пил через силу, было видно, что через силу, вода выплескивалась.
Бугер глупо вертел в руках синюю рыбину, не знал, куда девать. Я не знал, куда мне самому деваться, этот Хопер… Чего его к нам занесло?
— Что будем делать? — спросил Джи.
— Не знаю, — поморщился Хитч и выплеснул на землю остатки воды. — Надо его на базу…
— Ему к психологу надо, — вмешался я. — Он явно пережил какой-то шок…
— Я же говорю, на базу. — Хитч отбросил флягу. — Чем скорее, тем лучше.
Хопер очнулся, сел к стене и принялся смотреть сквозь нас.
— Что с ним потом будет? — поинтересовался Бугер.
Ничего хорошего с ним не будет, подумал я. Его попытаются вылечить. Если ему повезет, то после лечения он станет сортировщиком на горно-обогатительной фабрике. Если не повезет…
Ну, если не повезет, то его посадят на половинный рацион. Станут сканировать мозговую активность. Если активность покажется низкой, то через пару лет его, скорее всего, пустят на запчасти. Законы у нас жесткие. Стратегия выживания.
— Так что же с ним… потом? — Бугер почесал голову дельфином.
— Там поглядим, — ответил Хитч. — На месте…
Он поднял фризер.
— Погоди. — Бугер прикрыл фризер синей рыбой.
— Что еще? — Хитч продолжал целиться даже через дельфина.
— Погоди, не стреляй…
— Почему?
— Не стреляй.
Бугер произнес это как-то не так, необычно для себя самого, и Хитч вдруг послушался и фризер опустил.
— Если ты его сейчас заморозишь, то он… то его… — Бугер мялся. — Его… ну, вы сами знаете…
— Что мы знаем? — спросил я. — Ничего мы не знаем! Ничего я не знаю!
— Неизвестно, что он сделал с остальными. — Хитч кивнул на танк. — Может, он всех их… А если он их бросил? Вы представляете, что с ними произойдет? Если они в лесу…
Мне почему-то казалось, что он их не бросил. Что все по-другому тут…
— Давайте его отпустим, — предложил вдруг Джи.
— Это не по правилам, — возразил Хитч. — Мы должны провести расследование, мы должны все как следует…
— Отпустим, — повторил Джи. — Дома его все равно ничего хорошего не ожидает.
— Его же вылечат… — сопротивлялся Хитч. — Он может дать ценные показания… Мы же должны узнать, что произошло…
Бугер шумно вздохнул.
— Что?! — повернулся к нему Хитч. — Что ты вздыхаешь? Что ты хочешь сказать?
— Вы не слышали, что было в позапрошлый рейд?
— Только не начинай, — скривился Хитч. — Я не хочу слушать сказки сейчас…
— А сам сказки любишь рассказывать, — вставил я.
Хопер замычал. Поглядел на меня. Открыл рот. Языка у него не было, только черный обрубок.
Языка нет. Остальные этого не заметили, а мне не захотелось почему-то про это говорить. Страшное что-то случилось с Хопером и его экипажем.
Ничего не поделаешь — рейд…
— Он привел сюда танк. — Бугер будто подслушал меня. — Значит, он не совсем безнадежен…
— Это рефлексы, — возразил Хитч. — Только рефлексы, не более…
— Если мы его возьмем с собой, он не будет жить. — Бугер уставился на Хитча. — Это точно. Ты сам знаешь…
— А мне-то что?! — Хитч пожал плечами. — Мне-то что до этого?! Парень отправился во второй рейд, и вляпался…
Хопер заскулил. И затрясся, точно внутри у него испортился какой-то механизм, Хопер дергался и хрипел. А мы смотрели на этого Хопера. Из него текло что-то. Из ушей. Кровь, наверное.
— Ладно, — Хитч убрал фризер за плечо. — Ладно. Пусть. Все равно… Пусть будет так… пусть…
Он взял Хопера за шиворот, поднял его на ноги.
— Иди отсюда. — Хитч толкнул Хопера в спину.
Тот не двинулся.
— Пошел отсюда вон! — заорал Хитч.
Хопер пошагал вдоль по улице. Прямо, как и раньше. Натыкался на стены, разворачивался, шагал в другую сторону, снова натыкался… Как большая заводная игрушка.
Смотреть на это было тяжело, из наших никто не смотрел.
— Все равно сдохнет, — уже тихо сказал Хитч. — Пусть…
— Надо договориться, — негромко произнес Джи. — Насчет всего этого… Чтобы показания не расходились…
— А тут нечего договариваться. — Хитч стянул маску и принялся усердно протирать стекла. — Нечего… Ничего не случилось. Я не внесу это в бортовой журнал, а вы вообще ничего не видели… Все просто.
— А танк? — Бугер указал на тридцать первый.
— Танк оставим здесь. Да и не утащить его… Прицеп с собой заберем. Скажем, что нашли брошенный прицеп, взяли с собой, нам это зачтется. Людей не было! Вы поняли?!
Мы понимали.
— Поняли?! Я слышать хочу!
— Поняли.
— Поняли.
Я тоже сказал «поняли».
— Надо отсюда уходить. — Хитч направился к нашему танку. — Сейчас же. Уезжать. Тут недалеко есть еще одно поселение, отправимся туда. Там… там подумаем. Десять минут на сборы.
Нам хватило пяти, через пять минут танк уже рвал через заросли. За штурвалом сидел Джи. Вел он скупо, уверенно и зло, двигатель ревел, машину подбрасывало на ухабах, а поселение, которое должно было уже показаться, по моим подсчетам раза три, все не показывалось и не показывалось. Джи начал ругаться, оказалось, что мы влетели в болото и теперь старались проскочить между топями. Я понял, что это дело долгое, и устроился спать, правда, поспать не получилось, пришла моя очередь вести. Поднялся, закапал в глаза антисон и почти четыре часа вилял между гнилыми деревьями. Прорваться не удалось, даже хуже получилось — заблудился еще сильнее, так что Бугеру, чтобы выбраться из болота, пришлось потрудиться. Впрочем, у него это получилось неплохо. Бугер не только вещи умел искать, он еще и дороги, как оказалось, искал отлично. Вывел в лес.
Когда машина вновь пошла по лесу, я успокоился и снова попробовал уснуть, только антисон действовал хорошо, и глаза почти не закрывались, веки точно остекленели. Пришлось мне маску надеть и стекла заклеить бумагой, чтобы темно было. Но даже так во второй заход уснул я не сразу, хорошенько помучился. Все этот Хопер у меня перед глазами стоял, лицо его страшное, плохо это, потом еще сниться начнет…
Психика у меня расшевелилась не на шутку, руки даже затряслись. Пришлось лезть в большую аптечку, транквилизаторы искать. Транквилизаторы помогли.
Проснулся от тишины. То есть не от тишины, а от того, что почувствовал — танк стоит. Открыл глаза.
Пощелкивала трансмиссия. Хитч. Говорил я ему, не отключай передачу слишком резко, не отключай, все-таки водитель он дрянной, двигатель чинить теперь придется. Скорее всего…
Огляделся. Остальные тоже молча сидели в своих креслах, не спрашивали ничего, ворочали головами, похоже, что тоже только что проснулись. Так мы просидели минут, наверное, пять, Бугер не вытерпел и спросил:
— Почему стоим?
— Навигация отказала.
— Как это?
— Не знаю… Помехи…
Хитч опустил перископ, принялся ворочать им в разные стороны. Не отрывался от резинового кожуха долго. Потом отвалился и направился к шлюзу. Молча. Выбрался наружу. Мы переглянулись, затем вылезли за Хитчем.
Ночь, но не темно, лес переливается разноцветным. В нем вспыхивали размытые огни, красные, желтые, зеленые, еще каких-то диковинных небывалых цветов. Сначала мне показалось, что огни эти выходят прямо из земли, но потом я посмотрел вверх.
Небо. Оно играло, заливало мир больным, удивительно красивым сиянием, и это сияние пронизывалось тонкими синими колючими и сплетающимися в клубки нитями. Деревья светились, и красные листья светились, и светилось все, и даже наш танк, и даже мы светились…
— Что это?! — восхищенно спросил Бугер. — Что это такое?!
— Не знаю… — ответил Хитч. — Я не знаю, что это такое, первый раз вижу такое… Электромагнитные поля, наверное… Они заставляют атмосферу сиять…
— Это магнитные бури, — сказал Джи. — Повышенная активность, разве вы не чувствуете? Солнечный шторм, ветер проходит через атмосферу, и она горит… Как красиво…
— Я не чувствую… — сказал Бугер. — Не чувствую совсем…
И указал пальцем в небо, а потом, чуть подумав, на горизонт. В сторону запада.
