Евгений Логунов - Таулос. Книга первая. Северный ветер
— Истина, это то, что управляет всем миром, нечто постоянное, что никогда не меняется.
— Что ж, — старик задумчиво покачал головой, — по поводу первого — это, безусловно. Но вот что касается остального, тут мне не понятно.
— А что тут непонятного? — удивился Сенгтай.
— Ну, хотя бы то, что нигде во вселенной нет ничего постоянного. Это факт. Всё, что когда-то появилось, однажды исчезнет. Но давай не будем об этом сейчас. Меня интересует другое, то, что по твоему мнению никогда не меняется.
— Ну да, — смутился Сенгтай, — а вы считаете, что истина может измениться?
— Давай я приведу тебе пример, как может измениться истина, — предложил Даргон, — вот смотри на этот водопад. Что ты видишь?
— Водопад, — уверенно заявил Сенгтай.
— Верно, — старик кивнул, — ты видишь его таким, какой он сейчас, в данный момент времени, и это — истина.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— К тому, что со временем вода сточит камень, и через тысячи лет она больше не будет падать сверху в озеро. Она будет просто вливаться в него. Другими словами, не будет водопада. И это — тоже истина.
— Мы не узнаем об этом, — Сенгтай улыбнулся, — но я понял, что вы имеете в виду.
— Просвети, — потребовал Даргон.
— Истина это то, что нам не дано увидеть, находясь здесь и сейчас, — заключил Сенгтай и после короткой паузы добавил, — но она всё-таки существует.
— Это так, если только ты не путаешь ее с правдой.
— А разве правда не является частью истины? Разве, стремясь к правде, говоря правду и желая слышать ее от других, мы не приближаемся к истине? — спросил Сенгтай.
— Порой именно так и происходит, — согласился Даргон, — но случается и наоборот. Следуя чьей-то правде, ты можешь удалиться от истины и окончательно потерять ее. Правда — понятие очень ограниченное. У каждого человека своя правда. Глядя на одно и то же событие, мы можем по-разному оценивать его. И получается, что один человек, веря в свою правоту, оказывается ближе к истине, а другой — дальше от нее. Вот ты слышал раньше про лес Гакхи?
— Да, — ответил Сенгтай, — я слышал, что это мертвый лес. Что в нем живет зло.
— Верно, — произнес Даргон, — это правда тех, кто никогда тут не бывал. И раньше ты принимал ее. Не так ли?
Сенгтай кивнул.
— Что теперь ты думаешь об этом месте? — продолжал старик. — Ты ведь тут уже шесть лет.
— Что лес не мертвый — это точно, — ответил Сенгтай, улыбнувшись, — да и зла я здесь тоже не видел.
— Верно, — согласился Даргон, — и это — твоя правда.
— Вот оно что! Вот в чем разница! Чтобы приблизиться к истине нужно отказаться от своей правды!
— О да, — согласился Даргон, — но чтобы увидеть ее во всех проявлениях, нужно сделать больше. Нужно оторваться от времени, стать выше него, подняться на самый верх мироздания. Ведь только оттуда можно наблюдать всю картину целиком.
— Кстати, — Сенгтай вдруг повернулся к Даргону, — а вы слышали когда-нибудь о вечной жизни? О попытках заполучить в свое распоряжение вечность, обманув время?
Даргон удивленно поднял брови.
— В мире всегда существовали те, кто пытался вырваться за рамки известного, — ответил Даргон, а затем уточнил, — да, я слышал о чем-то подобном.
— Такое возможно?
— Бродить по земле тысячи лет и при этом не стареть, — Даргон неожиданно громко рассмеялся, — возможно ли это?!
— Что тут смешного? — Сенгтай удивленно смотрел на старика.
— Если ты спросишь меня, видел ли я когда-нибудь человека, который прожил хотя бы пятьсот лет, то я отвечу — нет, не видел. Но если ты спросишь меня, возможно ли жить вечно, ну или хотя бы очень долго, десять, может, двадцать, а может, и сто тысяч лет, то на этот вопрос я отвечу — да, такое может быть.
— Но как?! — не унимался Сенгтай.
— Я не знаю, но такое бывает.
— Вы знаете кого-то, кто живет так долго?
— Нет, — слишком быстро ответил Даргон.
Но Сенгтай понял, что его обманывают. Однако, как бы интересно ни было ему узнать ответ, Сенгтай знал, что если старик не намерен об этом рассказывать, значит, время еще не пришло.
Сенгтай разочаровано вздохнул и снова откинулся на спину.
Даргон тем временем набивал трубку табаком. Когда он закончил, то достал из костра тусклый уголек и положил его внутрь, одновременно с силой втягивая в себя воздух.
Сенгтай продолжал смотреть на небо. Его поражала черная глубина над головой: «Если то, что я вижу, является таким огромным, то каким же бесконечным является то, что я не в состоянии увидеть?»
Словно угадав его мысли, Даргон произнес:
— Это похоже на безумие, не так ли?
— Что именно? — спросил Сенгтай, не отводя взгляда от звезд.
— Все это, — старик указал на темное небо, — то, что ты видишь. Порой вселенная кажется нереальной.
— Может быть, — согласился Сенгтай, — но я верю, что она есть на самом деле. Она такая же реальная, как я и вы.
— Это хорошо. Вера придает сил. Но она не требует доказательств и поэтому может оказаться опасной, потому что часто подменяет собой истину.
— Но значит ли это, что все, во что верят люди, или какая-то часть этого, не более чем заблуждение?
— По счастью, это не так, — ответил Даргон, — люди не так уж доверчивы.
Сенгтай засмеялся.
— Да-да, они постоянно испытывают веру. Свою и других. Думаю, это от большого любопытства, — добавил старик и тоже рассмеялся.
— Вот, к примеру, во что верят люди? Каким они видят этот мир?
Сенгтай ненадолго задумался. Тем временем, старик подбросил дров в костер. Глядя на разгорающееся пламя, Даргон ждал ответа.
Наконец Сенгтай произнес:
— Все люди верят в то, что мир наполнен духами. Они живут вместе с нами, вокруг нас. Все, что окружает нас в повседневной жизни — живое. Каждый камень, вода в реке, трава и горы, огонь и снег, во всем живет свой дух. И, конечно же, у человека тоже есть свой дух.
Даргон внимательно слушал и кивал.
— А еще во всех вещах, которые сделал человек, — добавил Сенгтай.
— Не спорю, — произнес старик, — думаю это истина, которую никто и не искал. Все просто верят в нее. Ты слышал когда-нибудь о Создателе? — поинтересовался Даргон. — О том, кто создал этот мир.
— Да, когда-то слышал, — ответил Сенгтай, — но такие утверждения свойственны лишь мудрецам. Вот только откуда они об этом знают…
— Значит, ты не веришь, что именно Он создал все сущее? Считаешь, что все появилось само собой?
— Даже не знаю, — засомневался Сенгтай, — теперь я уже не хочу становиться на сторону чьей-либо правды.
Они оба рассмеялись, а затем Даргон произнес:
— Что ж, тебе предстоит еще много открытий. Придет время, и я расскажу тебе то, что знаю и это, — Даргон поднял вверх указательный палец, — будет истина!
— Тогда я буду с нетерпением ожидать этого, — заверил Сенгтай.
— Я знаю, твой разум открыт всему новому, — сказал старик, поднимаясь с места.
Он взял свое одеяло и расстелил его чуть дальше от костра. Затем набрал дров и бросил часть из них в костер.
— Не забывай поддерживать огонь, — попросил Даргон, ложась на одеяло, — если вдруг проснешься, подбрось несколько веток.
— Хорошо, господин Даргон, — отозвался Сенгтай, — а если вы проснетесь?
— Тогда, — отвечал Даргон, заворачиваясь в одеяло, — я разбужу тебя, чтобы ты их подбросил.
Через несколько минут старик уснул. Сенгтай еще долго лежал на спине и вглядывался в небо. Он думал о том, что узнал сегодня, а также о том, что знал всегда.
Где-то там, очень далеко, возможно есть миры, похожие на этот. И, быть может, в одном из них в этот момент кто-то так же лежит, глядя в звездные дали. О чем он думает, во что верит и к чему стремится?
Очень часто Сенгтай вспоминал и об Анайе. Теперь она казалась ему такой же далекой, как звезды, которых он не видел. Сенгтай по-прежнему любил ее, но понимал, что не может требовать от нее того же. Прошло слишком много времени, чтобы надеяться, что ее чувства остались прежними. Ведь сам Сенгтай изменился. Возможно, и Анайя изменилась тоже. Быть может, они и не полюбили бы друг друга, если бы встретились только сейчас. Но иногда так хочется верить в чудо! Верить, что все осталось как прежде. Что где-то тебя по-прежнему ждут.
* * *Одиннадцатый день месяца остывающего песка. 2858 год Четвертой Эпохи.
Сенгтай стоял на краю большого оврага среди густо растущих деревьев. Он пришел сюда, что бы поохотиться. В левой руке он держал длинный лук Даргона, а в колчане за спиной у него было две стрелы. Ровно столько, сколько нужно.
В преддверии осени, некоторые деревья начали сбрасывать листву. Её было уже много, на дне оврага. Еще зелёные, жёлтые и даже красные листья, медленно кружась, опускались на землю. Сенгтай задумчиво наблюдал за их падением и чувствовал, как лёгкая грусть проникает в его мысли. Осень была той порой, когда большая часть природы засыпала, оставляя человека в одиночестве, давая ему возможность ощутить свою неполноценность на фоне всеобщего забвения. Именно поэтому, Сенгтай не очень-то любил осень, и хотя она ещё не наступила, он уже ощущал её прохладное дыхание.
