Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Подлая нация. Обязательно всех соседей поработить надо и свои католические храмы настроить, православные изничтожая. Ничего. Скоро всё закрутится в обратную сторону. Сколько на всей территории королевства Венгерского папистов, священников их? Пару тысяч? У него стрельцов столько. Каждого послать по одному проткнуть стрелой и кончатся паписты. Сколько-то новых пришлют, и их убить. Ещё чуть пришлют. И этих отправить в ад. И всё. Больше дураков не будет.

— Справится он, — пробурчал Горыня. Сотник не потому бурчал, что не хотел идти в разведку за реку, а потому, что через мост боялся идти. Его уже заминировали.

— Да, не бойся ты! — растёкся в улыбке Данька. Ага такие кругленькие щечки. С ямочками. Вот только росту как в отце и плечи с сажень. Тур настоящий. И такой же тёмно-рыжий, — Пока я предохранитель не сниму не можете вы взорваться.

— Ничего я не боюсь. Пойдём, давай, — сам потянул Саньку к лошадям сотник.

Прогуляться за реку нужно было. Нетути унгров. Не бегут через мост размахивая сабельками. Вымерли? Тоже пужаются? Нужно съездить проверить. Пригласить в гости. Ой, вы гости — господа вам на мостик, вот сюда.

Надо же, Санька снисходительно улыбнулся. Он спокойно с пятёркой диверсантов проехал по мосту, а Горыня перешёл его, пешком ведя своего вороного под уздцы. Через пару минут он уже забыл о страхах друга. Не до них стало. Они встретились с разъездом венгров. Обуминоги! Это так неумех всяких Андрей Юрьевич обзывает.

— А что такое «обуминоги»? — спросил как-то Юрьев у князя.

— О! Это хуже носорогов и осьминогов, — хохотнул Андрей Юрьевич. Ни про тех, ни про других Санька не слышал. Но видно точно тупые твари, раз князь их с унграми сравнил.

Едет разъезд из десяти стрельцов и перекрикиваются через половину леса. Кто их учил так разведку проводить⁈ Ну, дождались пока они из-за поворота лесной дороги выедут и перебили. Обуминоги эти даже лук вытащить не успели. Семь диверсантов на десяток идиотов, это и по два раза выстрелить за глаза. Унгров раздели. Вырубили в лесу небольшие деревца, заострили их и воткнули поперёк дороги. Пришлось колотушку делать, чтобы поглубже колья загнать в твёрдую землю. Потом разведчиков этих привязали задницами голыми в сторону унгров. Вот загадка будет для Шаробера. Чего бы это значило? Да, ничего это не значит. Но пусть поломают голову.

Поехали дальше в сторону того поля, где вчера ночью устроили небольшой переполох. Не доехали. Буквально через десяток минут вернулся Горыня, посланный вперёд, и доложил, что крупный отряд тяжеловооруженных рыцарей венгерских движется по дороге.

— Пару сотен. На полверсты растянулись. По двое едут. Неспешно.

— Обстреляем? — усмехнулся Санька.

— Понятно. Тут через сотню метров поворот дороги крутой. Все девяносто градусов. Удобное место.

— Погнали!

Вот через мост идти ему страшно, а ехать навстречу паре сотен воев всемером, нет. Ну, так и Саньке не страшно. Они всегда обгонят на своих резвых конях тяжёлых, всех в броне, рыцарей. Тем более, на узкой лесной дороге.

Привязывать лошадей не стали, так, накинули уздечки на кусты, всё же немного страхуясь. Как коня своего не учи, а одно бестолочь, как венгры. Только оставь его одного, обязательно убредёт куда, за какой-то одному ему известной травкой охотясь.

Встали за поворот так, чтобы их крайние деревья прикрывали, и стали ждать. Топот услышали заранее. Тяжёлые кони.

— По двое в каждого, разобрать цели. Горыня, ты лучший. Один стреляешь в первого. Оставь его с одним глазом, — прошептал Санька и выцелил ехавшего вторым воя в ярком жёлтом плаще с малиновой каймой. Метил в неприкрытое лицо. Попадёт в глаз, так в глаз. Нет, так нет. С такого расстояния наконечник бронебойный пробьёт кость. На свиньях сто раз испытывали, лучшую форму для наконечника подбирая.

— Бей!

Тетива вжикнула, ударив по наручи. Санька уже вторую стрелу вытягивал из-за плеча. Первая попала, и Трофим его второй номер попал, пара стрел из жёлтого торчит. Теперь вон тот с перьями на голове. Вжик. Третья стрела. Венгры встали. Задние пытались поднять коней на дыбы, ими прикрыться от стрелков. Пока не поняли, откуда стрелы летят. Не видно же им ворогов.

Вжик. Вжик. Крики разнеслись над лесом, видимо раненые появились. Неудобно стало стрелять. Первых они выбили, а дальние или коней поднимают венгры постоянно или наоборот сами к гриве припали. Вон, вообще, пара человек спешилась.

— Закончили. По коням, — не в кого стало бить. Умные сбежали за следующий изгиб дороги.

Санька снял петлю тетивы с лука и перевернув, освободил вторую. Потом сложил её в мешочек из брезента и пошёл к лошадям. Уже когда все в сёдлах были, хохотнул.

— Ну, теперь у Даньки на все его приготовления время будет.

— Коней не будем забирать? — рачительная жилка в Горыне проклюнулась.

— Всех не сможем. Тех, что первыми попались возьмём. От голожопых. Там соловая кобылка знатная, чур моя.

Событие шестьдесят восьмое

Рассуждая о дьяволе и правде, философы скептически замечают, что правда о дьяволе — это такая грязная вещь, что одна капля мутит жизнь, как капля воды мутит стакан абсента. Но от этого можно опьянеть.

Григорий Климов

Князь Дмитрий Александрович Брянский был русоволосым и рыжебородым крепышом среднего роста. Если Андрей Юрьевич был под метр восемьдесят, то стоящий напротив князь был немногим больше метра шестидесяти. Чуть не на голову ниже. Плюс каблук сантиметра три на сапогах у профессора Виноградова. Больше в мире нигде сапог с каблуками не делали. По крайней мере, профессор ни у кого больше кроме своих воев не видел. Понятно, что разойдётся это ноу хава, но вот до Брянска пока не добралась.

— Сколько ты хочешь, брат⁈ — злобно глянул на него исподлобья молодой довольно человек. Лет тридцать. Ни одного седого волоска. Шрамов, уродующих физиономию, тоже не видно. Можно и красавцем назвать. Глаза такие пронзительно-голубые. Волосы густые и кудрявые.

— Я-то? — Андрей Юрьевич вспомнил мультфильм из детства: «Там столько вкусного. Во»! — Вот столько, — профессор раздвинул руки эдак на уровне плеч.

— Что это? — выпучил синие глазки Дмитрий Александрович.

Выпучил и стоящий рядом зять его — князь Гомельский Олег Святославович. Как выяснилось, он ему неправильный зять. Не на дочери женат, а на сестре. То есть, он-то брянцу зять, а вот брянец Олегу Святославичу — шурин. Не путать с шуричем. Андрей Юрьевич потихоньку в этих родственных связях разбираться стал. Шурич — это, оказывается, сын шурина.

— Это шутка. Пойдёмте, братья, время обеденное, перекусим. Потом отдохнёте, потом в баньку вас сводят, ну, а за вечерей и о делах наших скорбных покалякаем.

Зять с шурином опять глаза выкатили. Одинаковые такие, голубые у обоих. Зять ростом повыше, лишь чуть ниже Андрея Юрьевича и ровесник, должно быть. Четвёртый десяток точно разменял. Виски уже седые и в бороде полно волосинок белых. И кошачьи лапки в уголках глаз.

Привезли их под усиленным конвоем. Как только узнал Андрей Юрьевич, что эти авантюристы угробили Витовта, так сразу выслал сотню дружины им на встречу. Хрен его знает куда запропастился Великий князь Литовский Гедиминас, но он потерял за одну компанию уже третьего сына. И тем более, насколько знал Андрей Юрьевич, Витов был любимым сыном Гедимина и наследником. Сыновей, конечно, там прилично осталось и те самые, что в Истории отметились, но холерик Гедимин может резко возбудиться и пойдёт карать направо и налево. Андрей же Юрьевич тут одну комбинацию в голове проворачивал политическую, и эти два хроноаборигена ему живыми нужны. Не тот случай, где с паршивой овцы хоть шерсти клок. Тут этой шерсти вагон и маленькая тележка.

Перекусили запечённым кроликом, и князей увели в выделенную опочивальню, а чуть позже и баню.

Андрей Юрьевич решил похвастать кулинарными изысками за ужином. Состряпали повара пельмени, сбацали салат оливье, с мясом вместо колбасы. На стол поставили первые на Руси стеклянные кубки из хрусталя с гранением и рядом кувшинчики абсента и кофейного ликёра из ледника принесли. До бутылок пока руки не дошли. Это нужно формы из железа делать. С кубком проще пока просто выдувают, уж какие получатся. Можно большими толстостенными стаканами назвать.