Даниэль Дакар - Фабрика героев
Ну когда же наконец музыканты, расположившиеся на помосте в центре площади, настроят инструменты! Сил нет ждать, сколько можно! Внезапно она увидела в толпе знакомое лицо. О, это же сеньор Вальдес… надо же, как ему идет штатское, кто бы мог подумать! Однако в остальном он совсем не изменился: тот же разворот плеч тот же гордый взгляд, остановившийся… не может быть… Мэри уже приготовилась к радости от встрече с однокашником и вдруг поняла, что дон Хуан, в эту самую минуту приглашающий ее па первый танец, не узнал свою официальную спутницу. Ах так?! Да это же просто подарок судьбы! Благоразумно молча приняв приглашение, — голос-то у нее вряд ли так уж сильно изменился — она вслушалась в первые такты и надменно повела плечом: лучше этой мелодии ничего нельзя даже пожелать! Шаг, еще один, надменный и одновременно покорный взгляд искоса… Мужская ладонь на талии, провести кончиками пальцем по этой гладко выбритой щеке, откинуться на сильную руку, выпрямиться, вскинуть подбородок… Помни, что говорил тебе наставник: ты, именно ты выбрала этого мужчину, что бы он там ни думал; сейчас ты принадлежишь ему, а через минуту уйдешь, не оглядываясь… Последний аккорд, изысканный поклон мужчины, реверанс женщины…
— Благодарю вас за восхитительный танец, сеньорита. Меня зовут Хуан Вальдес. Могу ли я узнать ваше имя?
— Вы вполне уверены, что не знаете его, дон Хуан? — насмешливо прищурилась Мэри, позволяя себе, наконец, торжествующую улыбку при виде того, как все шире открываются глаза партнера.
— Не… не может быть… донья Мария?! Вот это да! Поверьте, я не каждый день ощущаю себя болваном, но…
— Но музыка снова играет, дон Хуан. Вы намерены танцевать, или мне следует поискать другого кабальеро?
— Ни в коем случае, сеньорита! — тряхнул головой Вальдес, и новая мелодия подхватила их и закружила, как листья, попавшие в порыв метра. Еще одно танго, еще, еще одно… наконец Мэри шутливо взмолилась:
— Пощадите, сеньор! Еще один танец, и мои ноги начнут заплетаться, и я опозорю своего наставника!
— Ваше слово — закон для меня, донья Мария. Не угодно ли присесть, — с этими словами Вальдес увлек ее за столик все той же кофейни, к которому тут же подскочил ловкий мальчишка лет двенадцати, путающийся в огромном, не по росту, фартуке. Стульев у столика было с полдюжины, и они немедленно заполнились: подошли еще две пары. Ледяной «Мохито» и обжигающий кофе теснились на щелястой столешнице, свечи в разноцветных бокалах мерцали, а музыка все так же дразнила и звала за собой. Мэри обратила внимание на то, что, представляя ее собравшимся, Вальдес ограничился «доньей Марией». Судя по проскакивавшим в его глазах знакомым смешливым искоркам, он затевал какую-то каверзу, и капитан Гамильтон даже, пожалуй, догадывалась, какую. Сейчас должен подойти еще кто-то, кого она помнила по Картану, и Хуан, которому явно скучно выглядеть дураком в одиночку, готовится разыграть однокашника по полной программе. Именно так, по-другому и быть не может. Иначе зачем он, склонившись к ушку, выглядывающему из под выбившегося из прически локона, прошептал:
— Вы сможете хоть на несколько слов изменить голос?
Мэри кивнула, украдкой подмигнув своему спутнику, и тут увидела, кому предстояло стать объектом розыгрыша: к их столику, не потрудившись даже убрать с лица кислое выражение, приближался Энрике Маркес. Поманив к себе дона Хуана, на губах которого появилась улыбка предвкушения, девушка чуть слышно пробормотала ему на ухо:
— Шутка может оказаться с последствиями, а ни одного канала я тут не вижу. — И Вальдес закашлялся от смеха, подавившись коктейлем. Однако он тут же посерьезнел и, поднявшись на ноги, с достоинством ответил на поклон Маркеса. Мэри рассматривала Энрике без особого удовольствия, лицо ее оставалось приветливо-бесстрастным. Маркес ей категорически не понравился. Судя по всему, он остался таким же желчным типом, но теперь в нем появилась совершенно не шедшая ему льстивая угодливость, и девушка пожалела о затее своего приятеля. Маркес и всегда-то был злопамятен и вспыльчив, но человек, подошедший сейчас к столику, по неясной пока причине ощущался ею как серьезная опасность. Однако отступать было некуда. После обмена приветствиями — Мэри проворковала «добрый вечер» самым шелковым голосом, на который была способна — Энрике всерьез вознамерился поближе познакомиться со спутницей Вальдеса и пригласил се на танец. Тут и настал ее звездный час.
— Как, сеньор Маркес, — томно улыбнулась Мэри, — неужели ваше мнение обо мне претерпело столь разительную перемену? Помнится, каких-то четыре года назад вы полагали, что на меня неприятно даже смотреть — и вот уже готовы выносить мое общество на протяжении целого танго? Как это мило с вашей стороны… — Следовало признать, что ее небогатая пока копилка абсолютных, «сухих» побед пополнилась в этот момент более чем достойным экспонатом. Потому что бедняга Маркес задушенно охнул, сунулся было вперед, чтобы иметь возможность поближе разглядеть лицо несостоявшейся партнерши, но тут же попятился, задевая мебель и чуть не снеся одну из резных стоек террасы. Успех был несомненным. И все же Мэри казалось, что сегодня она совершила фатальную ошибку.
Сообщение, пришедшее на ее коммуникатор, было предельно коротким. Собственно говоря, назвать это сообщением было не вполне правильно: на дисплее возникло голографическое изображение листа плотной кремовой бумаги с черными буквами, выведенными рукой опытного каллиграфа, сообщавшими о состоявшемся бракосочетании Шона Финбара О'Брайена, капитана полиции, и Джины Кэтлин Кроули, премьер-лейтенанта ВКС (в отставке). Восхищенно чертыхнувшись, Мэри, путаясь от спешки в цифрах, набрала код и с нескрываемым удовольствием уставилась на катастрофически покрасневшее лицо счастливой новобрачной.
— Приветствую, миссис О'Брайен! — весело усмехнулась капитан. — А где же ваш благоверный? Давайте-ка его сюда!
— Здесь я, здесь, не шуми, ноль двадцать два! — подошедший Шон ласково потеснил супругу.
— Не шуми? Как это понимать? После того, как меня не пригласили на свадьбу, я же еще и не шуми? — возмутилась Мэри, еле сдерживая смех. — Нет, ну в самом деле, Шон, — посерьезнела она, — вы что, чуточку подождать не могли? У меня отпуск вот-вот начнется…
— Не могли. Ты уже большая девочка, Мэри, должна соображать: у двух добрых католиков первенцу следует появиться на свет в законном браке. — Улыбающийся до ушей Шон помолчал, пережидая бурю восторга собеседницы. Так что сама понимаешь, и со свадьбой мы под твой отпуск не могли подгадывать, и с крестинами вряд ли что-то получится. Извини.
— Да ты-то что извиняешься, Шон! Вот Келли я точно уши оторву при встрече, друг называется — предупредить не мог!
— Ты ему лучше что-нибудь другое оторви, паршивцу, — ехидно посоветовал Шон, — опять у него новая девица, я уже устал имена запоминать.
— Да ладно тебе, а то ты Келли не знаешь! — расхохоталась Мэри. — Они ему сами на руки падают, какой же ирландец устоит!
Стоя в глубине темного переулка, примыкающего к площади Сант-Себастьян, Мэри посмеивалась, вспоминая разговор с бывшим сослуживцем. Нет, ну в самом деле, Шону ли не знать братца. Если Келли перестанет менять подружек как перчатки, это будет уже не Келли. Жаль все-таки, что его сейчас здесь нет — фейерверк ему точно пришелся бы по душе, он и сам похож на фейерверк… Однако пора, наверное, возвращаться на площадь — дон Эстебан настоятельно просил ее быть в полночь на том же самом месте, где они познакомились. Неужели прошло два года, завтра она улетает и это ее последняя фиеста на Санта-Марии? Мэри втянула в себя ароматный дым, задумчиво разглядывая кончик длинной сигары, и вдруг насторожилась. Неподалеку от того места, где переулок вливался в площадь, уже какое-то время происходила некая непонятная возня, завершившаяся безошибочно узнаваемым звуком пощечины. Вскрикнула женщина. Заполошный стук ее каблучков приблизился, вслед за ней метнулись какие-то тени, судя по звуку шагов — мужские. И вот это-то — здесь и сейчас — не лезло ни в какие ворота. Нападения на женщин случались, разумеется, святые бывают только на небесах, и не рассчитавшие свои силы кокетки, бывало, платились за собственное легкомыслие, но неписаный закон гласил: во время фиесты согласие может быть только добровольным. Мэри лениво оттолкнулась плечом от стены, попутно проверяя, не повлияли ли три «Мохито» на ее чувство равновесия, а если повлияли — то как именно.
Донья Лусия мчалась со всех ног. Умом она понимала свою ошибку — раз уж оторвалась в сутолоке праздника от сопровождающих и попала в неприятности, бежать следует не в переулок, а на площадь. Но путь к спасению преграждали трое подвыпивших мужчин, и теперь слепой, нерассуждающий страх гнал ее в темноту, где, как она заметила слишком поздно, горел одинокий огонек сигары. Еще один мужчина?! Господи, помоги! Затормозить она не успела. Что-либо понять — тоже. Просто замеченным ею огонек вдруг описал в воздухе дугу, а крепкая рука в длинной перчатке поймала донью Лусию за локоть и легко, словно котенка, перебросила за спину, перечеркнутую бретельками нарядного платья.
