Иван Магазинников - Печать Тьмы
— Общался, — обреченно вздохнул юноша, — Помечтать уже нельзя, что ли?
— Приходилось мне пару раз видеть таких вот мечтателей. Один теперь через слово квакает и телячьи отбивные посыпает мухами, второй передвигается исключительно по кустам и целым букетом лопухов в руках, ну а третий и вовсе был сахарной статуей…
— Был? А что с ним случилось?
— Дождь, — коротко ответил Мэт и толкнул вора в спину. Тот отчаянно взмахнул руками, но удержаться от падения в тайник не смог. — Ты цел? — наклонился маг.
В ответ раздалось сначала неразборчивое бормотание, а потом вполне четкие и конкретно адресованные проклятия.
— Это ты коня своего зовешь, или меня ругаешь? — хмыкнул геомант, — Знаешь, а я ведь сейчас очень рад тому, что твоя мана заперта, и ты в свои теплые пожелания не можешь вложить ни капли магической силы, — с этими словами он закрыл крышку тайника и засунул в узкую щель кусочек зеленого камня с нанесенной на него руной…
— Стой! — Закутанный в черный плащ воин вдруг схватил карлика за руку и выхватил из ножен меч. Хозяин цирка испуганно вжал голову в плечи бросил испуганный взгляд на свою труппу. — Что в той клетке?
— М-медведи, господин. Цирковые медведи, — голос Ингвара заметно дрожал. Взгляд дарка, казалось, проникал в самую душу, запускал в нее зловещие щупальца Тьмы. — На задних лапах ходят, шары ловят, с акробатами вместе номера показывают.
— Почему клетка накрыта?
— Простите, господин, — коренастый циркач нервно сглотнул, — просто один из медведей нездоров. Мы купили его совсем недавно, взамен околевшего Савраса, но проклятый торговец подсунул нам больного медведя, чтоб черви сожрали его печень…
— Покажи, — потребовал воин Тьмы, не убирая меч, а напротив, перетекая в боевую стойку. Его напарник тоже вытащил меч и обернулся в сторону жреца.
Сутулая фигура в черном как ночь балахоне стояла поодаль. Широкий капюшон низко нависал, скрывая лицо жреца в тени, а затянутые в тончайшие перчатки пальцы непрерывно перебирали четки. Зловещую силу, исходящую от него, ощущали даже звери в клетках, которые забились в самые дальние углы и лишь тихо скулили.
Мэт, ожидавший своей очереди, беспокойно поглядывал то на жреца, то на Ингвара, низкорослого хозяина цирка. Вряд ли темный сумеет распознать остаточные следы воздействия на разум карлика, но ожидать можно было что угодно.
Ингвар одним рывком сорвал с клетки часть укрывавшей ее ткани, и медведи начали шумно сопеть, свирепо поглядывая на незнакомцев в черных одеждах. Они бегали из одного угла клетки в другой, то скрываясь из виду, то снова выбегая на солнечный свет. И лишь один из них лежал на месте, с трудом ворочая голову и злобно поглядывая на людей.
— Открывай клетку.
— Но господин! Это же медведи, лютые звери! И дорогие…
— Открывай!
Тяжело вздохнув, карлик открыл замок и распахнул ворота клетки. Немного, ровно настолько, чтобы в них мог протиснуться человек. Он взялся руками за прутья, готовясь в любой момент захлопнуть клетку.
Дарк без страха вошел в клетку, по-прежнему сжимая клинок в руке. Звери отпрянули в стороны, словно перед ними стоял не человек, а ужасный монстр, и одна из самок испуганно застонала. Воин подошел к лежащему медведю и поводил мечом над ним, склонив голову и словно прислушиваясь к чему-то.
— Как давно у тебя этот зверь?
— Двое суток. Мы успели с ним всего одно представление дать, а потом он слег, господин.
Дарк повернулся к жрецу, и тот утвердительно кивнул, подтверждая слова циркача.
— Зверь сдохнет через два дня, — обратился воин к Ингвару. — Торговец что-нибудь рассказывал тебе об этом медведе? Как выглядел человек, продавший тебе его?
— Он ничего не сказал мне об этом, темный господин. Обычный торговец. Смуглый, черноволосый такой, нос с горбинкой…
— Хеонец?! — резко перебил его дарк.
— Да, господин. Но он не колдун, это точно.
— Откуда тебе это знать?
— Я увидел это по товару, господин. Его звери были самые обычные. Будь тот торговец магом, то привез бы не медведей с гармами, а что-нибудь более диковинное.
Со стороны жреца раздался тихий скрипучий смех, который сразу же оборвался.
— Ты что-нибудь знаешь о пыльце сонной феи, смертный? — спросил вдруг он. Голос его был дрожащий и хриплый.
— Конечно, господин. Вчера, когда больной медведь вдруг набросился на нашего Маркуша, самого умного из медведей, мне пришлось усыпить всех зверей, чтобы не было беды. Я держу с собой немного сонной пыльцы специально для таких случаев.
Жрец Тьмы потерял всякий интерес к циркачу и его животным, и махнул рукой. Дарк сделал короткий шаг назад и одним ударом меча снес голову умирающему медведю. Вытерев лезвие о его шкуру, воин вложил меч в ножны и вышел из клетки.
— Проезжай. В твоем звере был яд от клинка Тьмы.
— Спасибо, господин, — карлик выглядел удивленным. Страха в его глазах не было — всякое доводилось повидать на своем веку. — Лайон, Эрина, давайте, проезжайте! — отдал он приказ своим людям и забрался в телегу. Цирковые повозки тронулись с место, и толпа ожидающих своей очереди людей вздохнула с облегчением.
И лишь одному человеку в этот миг стало плохо, очень плохо. Разумеется, это был Айвен. Во-первых, при приближении дарка к тайнику, где он скрывался, боль в ране стала просто чудовищной. Лишь благодаря полученным от предусмотрительного геоманта семенам розового лотоса удалось ему вынести эту боль. Забросив в рот сразу несколько штук, юноша жевал и жевал, растворяя в наркотическом дурмане свои чувства и реальность окружающего мира.
К сожалению, одно из побочных действий этих семян — утрата значимости. Вещи важные, вроде разрывающей грудь боли или сильной вони, становятся незначительными и отступают на задний план, а вот какие-нибудь совершенно мелкие проблемы приобретают воистину вселенские масштабы.
И именно поэтому вор вспомнил одну ма-аленькую деталь плана, совершенно упущенную ими из виду. Осознание всего ужаса своего положения настолько затмило рассудок несчастного узника медвежьей клетки, что он едва не выскочил из своего убежища с диким воплем. Они забыли обсудить когда и, главное, каким образом Айвен выберется из тайника! Такая вот крохотная деталь, которая грозила вполне серьезными последствиями. Разумеется, неприятными, как же иначе?
— Как думаешь, он сделал это специально?
"Разумеется. И везет тебя или в Даркилон, или на рынок рабов. Иначе с чего бы это ему с тобой возиться и рисковать своей шкурой?"
— Проклятье! Ты-то откуда здесь взялся?
"Странный вопрос. Во-первых, я никуда и не пропадал, а во-вторых, я берусь из твоей собственной головы. Мог бы уже и привыкнуть… И разве ты не рад меня слышать?"
— Рынок рабов, говоришь? Почему ты так думаешь?
"Вопрос неверный. Почему ТЫ так думаешь. Не забывай, что я — это ты…"
— Да уж, об этом вряд ли забудешь. От тебя не убежишь и уши не заткнешь.
"Ты можешь меня отрезать. Способ несколько болезненный, но ты и так головой крайне редко пользуешься."
— Я ей смотрю, ем и бьюсь в стену, когда жизнь становится совсем паршивой! — огрызнулся сам себе юноша, — вот как сейчас, например.
"Да не волнуйся ты так. Уверен, что этой ночью Мэт тебя вытащит. Или следующей. А я скрашу твое одиночество, как смогу…"
— Только не это! Уж лучше туда, к медведям. И вообще ты кто такой, чтобы вторгаться в мое личное пространство?
"Мы же уже выяснили этот момент. Оно такое же мое, как и твое… И с этим ты ничего поделать не можешь."
— Ну почему же. Могу вылечиться. Я слышал, что это лечится. А прямо сейчас я собираюсь немного вздремнуть!
"Хочешь оставить меня одного в темноте и в унынии?"
— Ага. Именно так.
"И как же ты это собираешься сделать? Кстати, оказывается, мы знаем такие любопытные песенки… Хочешь послушать?"
— Извини, но это уж как-нибудь без меня, — ухмыльнулся Айвен и шумно втянул в ноздрю немного пыльцы, "позаимствованной" у Мэта. — Второе Я, можешь пожелать своему первому спокойной ночи!
"Каббров хитрец! Ладно, попробую покопаться в твоем подсознании. Может, удастся отыскать парочку страхов для чудесного ночного кошмара!"
— Пошел вон… — юноша сладко зевнул и улегся поудобнее…
…Остро и неприятно запахло паленым. Айвен непроизвольно глубоко вдохнул и закашлялся.
— Какого каббра… — он проснулся и открыл глаза. Новоприобретенное ночное зрение не подвело, и лицо криво ухмыляющегося Мэта выступило из предрассветных сумерек.
— Ну, как спалось? Не надумал в циркачи податься?
— Не дождешься. Все спят, или ты угнал повозку с медведями? Сколько я спал?
— Почти сутки. Давай выбирайся, пока звери не подняли шум.
— Хоть бы руку подал, нахал, — подражая женскому голосу пропищал вор.
