Джеймс Гарднер - Отряд обреченных
Расходный материал — нет, самые ценные члены экипажа, СЦ. Мне нравилось, как это звучит.
СУДНО СПОСОБНО ЛЕТЕТЬ?
Весло стояла у стены ангара, широко распахнув глаза при виде всей этой суеты. Я подошла к ней и спросила:
— Впечатляет, правда?
— Мне не нравятся машины, которые движутся, — ответила она. — В особенности такие маленькие. Они похожи на глупых мелких животных.
— Они не глупые. Они подготавливают аппарат к полету.
— Мы полетим внутри этой птицы?
— Да.
— Как далеко мы можем улететь, Фестина? Например, до твоего дома на звездах?
— На вид это судно предназначено для полета лишь в атмосфере, но ты задала интересный вопрос. — Я повернулась к голограмме. — Если я попрошу тебя построить космический корабль, сможешь сделать это?
— Нет, моя добрая королева. Мне это запрещено. Тем, кто обитает на этой планете, дарована власть над здешними морями и сушей, но если ты захочешь выйти за эти пределы в безбрежные глубины ночи, тебе придется рассчитывать только на собственные силы.
— Жаль, — вздохнула я, хотя его ответ меня не удивил.
Лига рассматривает космическое пространство как нечто священное — закрытое для не заслуживающих этого дара рас. Если вы не достигли того уровня развития, чтобы самостоятельно выйти в космос, со стороны Лиги вполне логично не помогать вам. Одно дело — переправить древних людей в безопасное убежище, на Мелаквин; и совсем другое — дать им средства, чтобы шататься по всей галактике.
— Через сколько времени птица сможет взлететь? — спросила я.
— Совсем скоро, — ответил голографический коротышка. — Думаю, вам уже стоит войти внутрь.
Я посмотрела на Весло:
— Готова сесть в самолет?
— Мы что, действительно полетим?
— Надеюсь.
— Миледи, — проворчал человечек, — какие могут быть сомнения? Мое сердце бьется в ритме Лиги Наций; как могу я причинить вред разумному существу?
Я не отвечала. Да, ИИ Лиги в принципе не мог пригласить разумное существо занять место на борту самолета, если не считал его безопасным… но этот ИИ явно был не в лучшем состоянии. Откуда ему знать, способно судно лететь или нет сейчас, спустя четыре тысячи лет после того, как оно было построено? А может, эти крылья отвалятся еще до того, как мы разовьем крейсерскую скорость?
«Как будто ты когда-нибудь рассчитывала умереть в постели», — сказала я себе и добавила, обращаясь к Веслу:
— Пошли. Поднимаемся на борт.
РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ
В кабине имелось два вращающихся кресла; между ними хватало места, чтобы пассажиры не мешали друг другу смотреть сквозь стеклянный фюзеляж в любом направлении. Всякие неуклюжие устройства — рукоятки, педали, рычаги, штурвалы и выключатели — отсутствовали. Это меня не обрадовало; голосовое управление — это одно, но отсутствие возможности управлять вручную — совсем другое. Вообще-то я не умела управлять летательным аппаратом, но все-таки было бы приятно сознавать, что, если мы начнем падать, появится хоть какой-то шанс уцелеть, дергая рычаги и нажимая наугад кнопки.
По крайней мере, будет чем заняться.
Весло плюхнулась в правое кресло; я помогла ей пристегнуться, прежде чем сесть во второе.
— Какие интересные пояса, — она подергала х-образную застежку у себя на груди. — Можно сделать еще туже?
— Если затянуть слишком туго, будет неудобно.
— А что значит «слишком туго»? — Она щелкнула застежкой, с такой силой натянув ремни, что ее прижало к спинке кресла. — Это похоже на то, как носишь одежду?
— Смотря какую одежду, — дипломатично ответила я.
— Может, мне тоже нужно носить какую-то одежду. Другие проклятые разведчики говорили, что одежда — признак цивилизованности. — Стеклянная женщина снова щелкнула застежкой.
Я отвернулась, глядя, как кипит работа вокруг самолета, и стараясь сосредоточиться на этом. И все же время от времени слышала хлопки — это Весло затягивала свои ремни все туже и туже.
ВЕНТИЛЯЦИЯ
Внезапно рядом со мной снова возникла голограмма человечка, он парил в сантиметре над полом. «Плохой признак, — подумала я. — Вот доказательство того, что ИИ неточно откалибровал изображение в соответствии с высотой расположения кабины».
— Птица готова к полету, — доложил старик.
— Как это будет происходить? — спросила я.
— Птица довезет вас до следующего помещения, — он указал на дальний конец ангара. Там уже начали открываться двери, за которыми сгустилась тьма. — Оттуда вы попадете в воду, которая окружает все это жилище.
Очевидно, в дальнем конце комнаты находилась шлюзовая камера.
— Насколько хорошо «жаворонок» движется под водой? — спросила я.
— Он поднимется на пять морских саженей, вынырнет из воды и воспарит в высоту. Как только это произойдет, говори ему, и он полетит, куда желаешь.
— Хорошо. Ты закроешь дверь, ведущую под купол, как только мы улетим?
— Как прикажешь.
— А раньше ты не можешь закрыть ее?
— Увы, нет. Нельзя, чтобы выхлопные газы твоего экипажа накапливались здесь, в замкнутом пространстве.
— Нужна вентиляция… понятно, — я выглянула наружу и увидела, что весь рой обслуживающих механизмов поспешно удаляется. — Похоже, мы можем взлетать.
— Совершенно верно, — человечек поклонился. — «Жаворонок» готов. Ветер вам в помощь. Счастливого пути на юг.
Он замерцал и исчез. В тот же миг в уши ударил рев двигателей.
ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ
Звук был оглушительный. Я инстинктивно хлопнула себя по груди — на защитном костюме здесь имелась кнопка «ЗАГЛУШИТЬ ЗВУК». Если бы на мне был шлем, он начал бы генерировать аналогичный рев с расхождением в 180 градусов по фазе, заглушая шум. Увы, никакого шлема. Оставалось лишь закрыть уши ладонями и широко разинуть рот в попытке уравнять давление.
Весло тоже открыла рот. Может, она кричала, но я не слышала.
Я молилась, чтобы «жаворонок» начал наконец движение в сторону шлюзовой камеры. Как только мы окажемся в воде, грохот снизится до приемлемого уровня.
Однако «жаворонок» не двигался.
«Он просто разогревается», — успокаивала я себя.
Кто знает, что это за тип двигателей; может, им сначала надо достигнуть определенной температуры. Жаль, что в Академии всячески избегали давать нам хотя бы элементарные знания в области авиации; космонавты хотели сохранить за собой монополию в этой сфере.
Рев продолжался. Без сомнения, он был слышен и под куполом.
— Дерьмо, — пробормотала я, не слыша собственного голоса. — Так недолго и Тобита разбудить.
Прижимая руки к ушам, я повернулась в сторону двери, ведущей под купол. Может, Филар подумает, что рев ему чудится — кошмар, порожденный белой горячкой. Может, просто заткнет уши, не пытаясь разобраться, в чем причина. Однако морлоки тоже проснутся и начнут спрашивать: «Что это за шум?»
Вот тогда-то Тобит и поймет, что все не так просто.
— Закрывайся, черт тебя подери, — сказала я, обращаясь к двери. — Закрывайся.
«Жаворонок» пришел в движение, нацелившись носом в сторону шлюзовой камеры. Я повернула кресло, чтобы видеть другую дверь. Если она закроется до того, как Тобит добредет до нее, он никогда не поймет, что произошло, просто выкинет все это из головы и глотнет еще из своей фляги. Однако если он увидит потайную дверь в стене купола…
Он, конечно, пьяница, но тем не менее разведчик. У него хорошая голова, сколько бы нейронов он ни загубил своим пьянством. Со временем он докопается до истины, а если отсоединит протез… Тогда ИИ станет воспринимать его как человека полностью из плоти и крови, начнет раболепствовать перед ним и положит все ресурсы города к его ногам.
Филар Тобит получит в свои руки воздушный флот.
Если он подойдет к двери сейчас, то успеет разглядеть даже ракеты. Неважно, что они разряжены. Он велит ИИ изготовить новые. И тогда следующая высадившаяся на Мелаквине команда разведчиков обнаружит, что здесь далеко не так уж спокойно и безмятежно.
ВТОРОЕ ПРОЩАНИЕ
«Жаворонок» медленно катил вперед. Свет внутри ангара сменился тьмой шлюзовой камеры. «Наконец-то мы скрылись из вида, — подумала я. — Пусть теперь Тобит злится сколько угодно — за то, что я утаила от него этот секрет. Нас он теперь не поймает».
Дверь шлюзовой камеры начала закрываться.
«Может, и в самом деле успеем», — подумала я.
Ох!
Филар ворвался в ангар — отнюдь не в одиночестве. Кто-то из морлоков указал пальцем на наш самолет — источник шума. Лицо Тобита исказилось от ярости. Я же позволила ему впасть в заблуждение, будто мы с Веслом покидаем город в брюхах «акул». Он вытащил «станнер» и прицелился в нашу сторону.
Его рука вздрогнула; то ли это была просто бессмысленная дрожь, то ли он нажал на спусковой крючок.
Я хорошо помнила, что мой «станнер» сделал с «акулой».
«Жаворонок» завибрировал.
Попал?
Дверь шлюзовой камеры плотно закрылась, перекрыв свет ангара. Мы оказались в полной темноте.
