Василий Головачев - Особый контроль
В космодром – если так можно было назвать площадку размером полкилометра на километр – он все же промахнулся и сел в двух километрах от базы.
– Что будем делать? – спросил Богданов, глядя на угрюмый пейзаж в виоме. – Ждать, пока прояснится?
Когг сел в неглубокой низине, заросшей кустарником, напоминающим мотки спутанной проволоки. В бледно-сером свете, сочащемся сквозь лохматую, мчащуюся с дикой скоростью облачную пелену, все вокруг было черно-зеленым: почва, кустарник, гигантские многоходульные деревья, окружающие низину, но в прожекторном свете все изменилось. Почва, похожая на рыхлый шлак, оказалась кроваво-красного цвета, кустарник – коричневого, с фиолетовым отливом, и только молчаливый великаний лес, состоящий из древесных исполинов высотой около полусотни метров, так и остался темно-зеленым, от пупырчато-чешуйчатых стволов до коленчатых ветвей и пучков метровых листьев-игл.
– Тут же недалеко, – пожал плечами Филипп. – Наденем антигравы и через три минуты будем на месте.
– Нельзя на антигравах, – возразил пилот; по настоянию Дария они взяли с собой пилотом одного из старожилов. – Мы давно ими не пользуемся, как и пинассами. Во-первых, диноптеры. Представьте летающую махину с размахом крыльев в двадцать метров! Атмосфера здесь плотнее земной раз в пять, вот и летают. Во-вторых, «лесные стрелки». Летишь эдак на бреющем над лесом, а снизу в тебя вонзается стрела весом до двадцати килограммов, по прочности почти не уступающая бериллиду.
– Мы знаем, – сказал Богданов. – Наш товарищ пошутил. Связи до сих пор нет?
Пилот виновато шевельнулся в кресле, поправил дугу эмкана.
– С базой нет, с вашим спейсером и «Орлом» есть.
Он пошевелил пальцами, и над пультом ожил виом связи.
– Пожалуйста, осторожнее, – сказал им Дарий. – Все же это Триас.
– А с ними не могло произойти чего-нибудь… непредвиденного? – спросил Томах.
– База хорошо защищена. – Дарий помялся. – Если только не случилось что-нибудь с одной из рабочих групп. Тогда резерв с базы мог уйти на выручку.
– Все равно в лагере остаются дежурные, – буркнул пилот.
Дарий ничего не ответил.
Богданов помолчал и встал.
– Выступаем. Скафандры ПС, антигравы – на всякий случай, пистолеты, аптечки, НЗ. Все?
– Я возьму переносной автомед, – сказал врач.
– Еще генераторы поля, – подсказал Бруно. – Будет спокойнее.
Богданов кивнул.
– А может, все-таки легче подскочить на когге? – тихо спросил Филипп, надевая скафандр и пристегивая к энергопоясу необходимое снаряжение. – Надо было взять пилотом Януша.
– Мы только что пробовали, – с обидой произнес пилот, обладавший прекрасным слухом. – При низком ветре подскочить на когге с нужной точностью не удастся. Отнесет еще дальше или побьет машину, несмотря на автоматику. Вы что же думаете, ваши пилоты – боги?
Богданов мельком посмотрел на Филиппа, и тот, покраснев, пробормотал:
– Простите, я не хотел вас обидеть.
– Иди уж, – подтолкнул его в спину Томах. – Что-то ты сегодня не в форме. Эти ребята не раз и не два высаживались на планету в таких условиях.
– Да я не обижаюсь, – смягчился пилот. – Только в ураган не спасает иногда и мыслеуправление. К тому же диноптеры летают в любую погоду, и встретить их даже на ЛК я бы не хотел.
Первым на почву Триаса сошел Богданов, тут же споткнулся и упал на пружинящую «проволоку» кустарника. Поднявшись, включил генератор поля, горбом выделявшийся на спине, утвердился на голой почве, утопая в ней чуть ли не по колено, и махнул рукой остальным.
Филипп вышел последним, вовремя включил поле и стабилизировал себя в вертикальном положении.
Атмосфера планеты действительно была намного плотнее земной, она затрудняла движения почти так же, как и вода, несмотря на некоторую потерю веса из-за выталкивающей силы.
– Маяки не включайте, – посоветовал из люка оставшийся пилот. – Маунты реагируют на свет и на радио моментально, а вы еще не видели их в натуре. Направление запомнили?
– Да, спасибо, – сказал Богданов. – Постараемся не ввязываться в конфликты, в крайнем случае отступим. Я буду держать вас в курсе.
– Эх, на вашем месте я бы все же подождал, – с сожалением признался пилот. – Момма снова спросит за это с Дария. – Он развел руками и скрылся в отверстии люка. Короткая плита пандуса скользнула на место и наглухо закрыла двухметровое отверстие.
– Не отставать. – Богданов оглянулся и шагнул вперед, выбирая дорогу. За ним гуськом потянулись остальные: Томах, Бруно, Лихолетов и Филипп.
Поднявшись из низины, они миновали петлистый, цепляющийся за ноги кустарник и вступили в лес, чуть ли не целиком скрывший небо над головой. Ветер здесь притих, путаясь в миллионах ветвей, идти стало легче, хотя ноги вязли в почве до колен. Видимость из-за нехватки освещения ухудшилась, и Богданов приказал перейти на инфразрение и снять с поясов «универсалы».
Филипп лишь в Школе стажеров познакомился с этим оружием, оказавшимся родственником антиграву. Пистолет «универсал» мог излучать гравитационное поле в виде импульсов различной пространственной формы, и привыкнуть к оружию, способному пробить, как пулей или шпагой, любое материальное тело или опрокинуть и раздробить скалу, было непросто.
Богданов останавливался два раза, сверяясь со светящейся нитью путеуказателя на руке. Трижды из чащи леса слышался какой-то громыхающий клекот, перекрывающий звуки бури. А когда они спускались по косогору к небольшому ручью с черной водой, над ними со свистом и уханьем пролетела громадная бесформенная масса, исчезнув из глаз прежде, чем люди схватились за оружие.
Пройдя около двух километров, группа без приключений выбралась на опушку леса, за которой начинался плоский прямоугольник космодрома базы, освещенный инфракрасными прожекторами из четырех бронеколпаков по углам поля. В центре прямоугольника высился одинокий когг, безмолвный и черный. За полем шла освещенная вертикальными фонарями дорожка, обегающая строения лагеря, видимая, как сквозь бликующую прозрачную пленку, и Филипп понял, что видит дорожку и строения сквозь защитную энергетическую завесу.
– Дошли, – угрюмо пробормотал Бруно. – А войти как? Сквозь энергостену не пройти даже в наших ПС.
– Никки, – позвал Богданов. – Связи все еще нет?
– Нет, – отозвался пилот мгновенно. – Пока не снята защита, ее не будет.
– По-моему, у них все нормально, на вид все цело, все на месте, тихо и спокойно.
Филипп осторожно приблизился к полю космодрома, нагнулся – это был спрессованный до плотности бетона грунт, и вдруг краем глаза уловил какое-то движение на опушке леса. Он мгновенно развернулся и, еще толком не рассмотрев, что это, дал предупреждающий сигнал.
То, что они приняли за холм в ста метрах от них, слева от космодрома, оказалось живым существом! Оно одним движением покрыло расстояние до людей и замерло, возвышаясь над ними черной массой. В полутьме трудно было что-нибудь разглядеть, Филипп видел только два каких-то светлых косых треугольника в застывшей громаде и что-то непрерывно шевелящееся невысоко над почвой, как сжимающиеся и распрямляющиеся пальцы…
– Не стрелять! – тихо и жестко проговорил Богданов. – Поле на максимум, поменьше движений!
Люди сдвинулись тесней, не дыша разглядывая чудовище, в свою очередь разглядывающее их. Так прошла минута, вторая, пятая…
Гигант не шевелился, словно решая, что ему делать с незваными гостями. Медленно текли минуты, людьми постепенно овладевало беспокойство, стремление двигаться, что-то делать, прыгать, кричать – лишь бы не стоять на месте и не молчать… Потом ощущения резко изменились: нахлынуло безразличие, равнодушие ко всему на свете, захотелось лечь и спать, ни о чем не думать и не вспоминать…
«Об этом Дарий не рассказывал, – подумал Филипп. – Похоже, что маунты излучают пси-поле… Только этот экземпляр почему-то не нападает. Стоит ему шевельнуться, и он втопчет нас в землю, несмотря на «универсалы»! Чего он ждет? Пытается загипнотизировать, а потом сожрать?»
– Пси-индукция, – пробормотал Лихолетов, – близко к волне «омега семьсот тридцать»: ощущение сонливости, усталости.
– Ну хватит, что ли, – прошептал Томах. – Поглядели друг на друга и хватит. Долго еще мы будем терпеть это равновесие? Надо что-то делать, или бежать, или…
– Стрелять?
– Не стрелять, но действовать. Отпугнуть, например.
Словно в ответ на слова Станислава черная громада вытянулась вдруг в высоту, чуть ли не дотянувшись до низких стремительных облачных струй, попятилась так, что дрогнула почва, и с низким урчанием, от которого завибрировали скафандры, поползла в тень близкой горной гряды. Еще несколько раз дрогнула почва, и все стихло, только ветер продолжал бесноваться в вышине, иногда словно срываясь с цепи и раздавая весомые оплеухи тем, кто внизу под ним цеплялся за неровности почвы.
