Андрей Щупов - Приглашение в ад
— Ух ты! — Санька восхищенно погладил себя по животу, изучая шелковистую свежесть выстиранной и выглаженной рубахи. — Аж похрустывает.
— Ну вот. Теперь на вас можно глядеть и улыбаться, — Воздвиженов и впрямь был доволен.
— Гляди, — разрешил Вадим. — А заодно рассказывай. И учти, я приехал не просто в душ да на чаи. Можешь считать меня полномочным представителем муниципалитета. И даже чуть более того.
— Ага… Нужна дежурная сводка или что посерьезнее?
— Скорее, последнее. Грядут великие перемены, и потому я должен подробнейшим образом знать ваши ближайшие перспективы.
— Тогда вперед, полномочный представитель! — Борис, бородатый, высокий, вальяжный, приглашающе указал рукой.
Миновав короткий коридор, за стенами которого гудела невидимая аппаратура, благоухающая троица вновь вернулась в знакомый кабинет.
— Будем пить чай. Особый, антистрессовый. С нашими собственной выпечки булочками. Нет возражений?
— Смеетесь, что ли? — у Саньки округлились глаза. — Кто же от чая откажется! Да еще с булочками!
— Вот и славно! За чаем и побеседуем…
* * *Воздвиженов сдержал слово. Очень скоро все четверо сидели за столом и шумно прихлебывали из глянцевито поблескивающего фарфора ароматный чай. К чаю прилагались не только булочки, но и самые настоящие бутерброды — скудненькие, в школьную тетрадку толщиной, но и это показалось им роскошеством. В нынешнем городе в гости обычно не зывали, а если и зывали, то за стол не усаживали.
— Значит, от теории помех ты успел отречься? — Вадим с удовольствием держал в ладонях горячую чашку. — А ведь раньше, помнится, она тебя привлекала.
— Раньше меня много что привлекало. Только какая же эта теория? Так, предположение на уровне измышлений. И кстати, даже в качестве предположения — очень и очень неконструктивное. Мир — не игрушка, и если всерьез предполагать, что он сломался, то починить его мы скорее всего не сумеем, — Борис хмыкнул. — А раз нам его не починить, то…
— То?
— То и следует исходить из классических вариантов, а прежде всего из предположения, что все начиналось исподволь и не враз. Шли десятилетия, таяли и сходили ледники, умирал озоновый слой, учащались землетрясения — словом, все шло на спад, включая и наши спортивные рекорды. Помнишь ту роковую олимпиаду?
— Это когда никому не дали ни одной медали?
— Вот-вот, первый звоночек! Беспрецедентный случай, когда места делили, а рекордов не устанавливали. Потому как снизилась планочка. Даже в мощностных видах состязаний. Пошел человек-человечище по убывающей, несмотря на методики, на суперстадионы и допинговые добавки. Что-то похожее началось с курицами-несушками, с коровами, с волжским осетром и амурской калугой. Гнилое мясо на живом и так далее.
— А может, это американцы? — встрял неожиданно Егор Панчугин. — Или Иран с Пакистаном? Целились ведь, гады! Постоянно!
— Да нет, Панча. Даже для Америки со всем нашим Ближним Востоком — очень уж глобально… — Борис с усмешкой покачал головой. — Хотя идею вторжения тоже можно рассматривать вполне серьезно. Правда, следует чуток скорректировать само определение вторжения. То есть разглядеть в нем новое содержание.
— Ну да! Вторжение — оно ведь разное бывает. Если народно-освободительное, то это одно, а если с целью оккупации, то тогда совсем другое. — Важно поддакнул Панчугин. Ему мало было чая с бутербродом. Очень хотелось участвовать в ученой беседе. Воздвиженов строго глянул на него, края губ профессора чуть дрогнули.
— Разумеется, картина космических кораблей с роботами, вооруженными лазерами и мечами, — смешна и нелепа. Вторжение, если вообще имеет смысл говорить о таковом, могло начаться совершенно незаметно. Простая полицейская операция требует нескольких недель подготовки, оккупация чужой страны — не одного года, а когда речь заходит о войне с целой цивилизацией… — Борис крякнул. — Словом, это война совершенно иного порядка, где, еще раз повторяю, противника, как такового, может не наблюдаться вовсе. Первый этап — изучение — глубокое, всестороннее, с попыткой предсказать всевозможные последствия. Ведь если разобраться, так ли сложно нас всех уничтожить? Как раз — нет! И не надо высаживать десанта с пушками. Зачем? Чуть изменить тепловой климат, запустить быстро мутирующий вирус, поработать над химией воздуха — словом, бездна вариантов. И уже только потом, когда планета очистится, спокойно приступить к транспортировке новых поселенцев.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Я — землянин и патриот, но что мешает мне мыслить абстрактно? Будь я на месте гипотетического агрессора, я бы действовал именно таким образом. Вторгаясь в океанские глубины, человек повергает обитателей дна в шок. Что такое электрический свет для жителей вечной тьмы? Не знаю, но должно быть, что-то чрезвычайно неестественное, совершенно необъяснимое по их понятиям. Возможно, то же самое происходит сейчас и у нас. Кое-что мы успеваем объяснять, а кое-что нет. Так, например, массовый подъем из земных бездн гигантских диапиров, вызывающих цепь землетрясений, нам вроде бы понятен. Чита, Сан-Франциско, Бодайбо… То есть, мы представляем себе отдаленно природу этих глубинных пузырей, но совершенно не понимаем причины столь множественного их появления. Так и во всем остальном. Что мы знаем о грибах и ветряках? Сущую малость! Стрессмутирующая плесень, способная поедать органику, и устойчивое турбулентное образование с огромным потенциальным зарядом — возможно, той же природы, что и у шаровой молнии. Но откуда они здесь и главное — ЗАЧЕМ они здесь? Может быть, основная их функция — это роль уборщиков? Этаких трудолюбивых дворников, подчищающих лик планеты для последующей колонизации?… А что? Вполне допустимо. Как допустимы и иные подобного рода версии. Вот так, Вадим, — Воздвиженов картинно развел руками. — Предположи наличие сверхмощной цивилизации, пустившей слюни по нашему чернозему, и все происходящее вполне впишется в рамки вторжения. Но не сказочно наивного, о чем сочинено превеликое множество боевиков и мультсериалов, а настоящего и вполне реального.
— Черт возьми! Но разве это возможно?
— Как говаривал инспектор Жюв на суде знаменитого Фантомаса: «Все возможно, что не противоречит законам природы…» Добавлю только, что этих самых законов мы не знали и практически не знаем по сию пор.
— И это говоришь ты — ученый со степенями?
— Именно я и должен делать подобные признания. — Борис откинулся на спинку кресла. Заметив, что Санька зевает во всю ширь своего рта, кивнул парнишке на кушетку у стены. — Ложись, Шурка. Чего слушать взрослые бредни, отдохни.
Умные глаза его вновь вернулись к Вадиму.
— Ты ведь читал, наверное, как создавались новые самолеты. Теория, практика — и снова теория, но уже чуток подправленная, потому что в результате испытаний вдруг обнаружился закон какого-нибудь непредсказуемого шлейфа из бурлящего воздушного потока. А потом еще какая-нибудь неясная турбулентность, невыявленная дивергенция и так далее. Даже математика, Вадик, — чистейшая из наук, вторгаясь на территорию физики, бионики или астрономии, начинает пасовать, вибрировать и переходить в разряд наук неточных, способных прогнозировать, давать какое-то общее представление, но не просчитывать. Мир, Вадим, просчитать невозможно. То есть иной раз нам действительно подбрасываются интересные теории, казалось бы, указывающие на центр вселенной, объясняющие все и вся, но… проходит энное время, и обнаруживается, что мы снова обознались, поспешили и споткнулись. И так будет всегда, потому что простых ответов не существует в принципе.
— Выходит, ты веришь в теорию вторжения?
— Да нет же! Я ведь только что пытался объяснить!.. Теория поломки, теория вторжения — я выдам тебе еще дюжину столь же убедительных версий. Беда в том, что определиться мы так, скорее всего, и не сумеем. Егор спросил, может ли это быть попыткой вторжения иных государств? Я говорю: нет, навряд ли. А вот насчет космического вторжения уже сомневаюсь. Возможно — и очень даже вполне. Некоторые аргументы я тебе привел. Но сгодится предположение и поскучнее. Банальное повышение температуры. Это ведь не просто — теплая зима и жаркое лето, — нет. Это ускоренная мутация всех видов бактерий, включая чумные палочки, холеру и так далее. Это повышение уровня океана и существенное изменение его солевого состава. Теплый океан реагирует с атмосферой куда более активно, парниковый эффект тонизирует сам себя, изменяется климат, и мы, попадая в новые условия, уже, оказывается, не в состоянии противостоять окружающему с прежней эффективностью. Иммунная система расшатывается, с антигеном — паролем всех наших клеток начинает происходить форменный кавардак, фагоциты набрасываются друг на дружку, не замечая вирусов, и мы гибнем от банального насморка. Жалкая эвтопия, которой мы, конечно, себе не желали, но к которой тем не менее двигались планомерно, зачастую просто с ожесточением пробивая путь.
