Чужие степи 6 (СИ) - Ветров Клим

Вот и выходит что по-хорошему, прежде чем применять, нужно проверить последствия, жаль только что умирающие люди ждать не могут.

Но в итоге всё вышло совсем не так. В тот же день мы выяснили что кровь дворфа не сворачивается, — во всяком случае какое-то время, и ещё раз потревожили Володеньку. Семь доз — так Аня оценила объём добытого. Обычно спокойный как танк, Володенька в этот раз вёл себя иначе. Он вздрагивал, крутил головой, и мне даже показалось что ему больно. Поначалу я не придал этому значения, мало ли что с ним может быть — живое существо всё таки, но когда он зарычал на меня, понял что всё серьёзно.

— Ему не нравится. — озвучила очевидное Аня. — Может он устал? Я не чувствую его мыслей...Очень странно...

Мне и так никогда не удавалось пообщаться с монстром, поэтому для меня ничего не изменилось. Нервничает, злится — это я видел, ну а что там в башке у него, — неведомо.

Тем временем Володенька поднялся на все четыре лапы, и перед тем как растаять в воздухе, огласил округу страшным рыком. Уж насколько мы тут привычные ко всему, а тут даже коленки затряслись. Умом-то я не боялся его, но едва удержался чтобы на месте устоять. — Наверняка воздействие на мозг какое-то.

Судя по реакции Ани — а она буквально вжалась в меня, Володенькин рык и на неё подействовал подобным образом.

— Что это с ним? — когда очертания монстра совсем растворились в воздухе, не сразу смогла произнести она.

Я пожал плечами. Мы настолько привыкли к Володенькиному безразличию, что этот «взрыв непослушания» казался чем-то фатальным.

В этот день мы его больше не трогали, и вызвали лишь следующим утром. Вот только как не просили, как не уговаривали, но поднимать чешуйки — так чтобы можно было взять кровь, он отказывался.

Естественно, это был крах для всей нашей затеи. Люди продолжали умирать, но поделать мы ничего не могли. Последние пять доз крови Аня оставила на всякий случай, и хоть и безуспешно, но продолжала «пытать» Володеньку.

Так прошла целая неделя. День сменялся ночью, а ночь днём. И в этой череде, я с удивлением осознал что могу обходиться практически без сна. Хватало буквально пары часов, чтобы проснуться отдохнувшим и полным сил. Почему так, я не особенно задумывался. Работы сейчас хватало, и умение не спать очень помогало.

Приток больных хоть и значительно уменьшился, но всё ещё был достаточно плотным. Умирали тоже гораздо меньше. Если на пике эпидемии тела вывозили от трёх до шести раз за сутки, то теперь ограничивались одной ходкой. Я не специалист, но объяснение тут простое — группа риска выбыла, люди остались более-менее крепкие, ну и наработались уже какие-то способы лечения.

Сказать сколько умерло конкретно, я пока не мог. Точного числа не было, и можно было лишь предполагать что цифра эта уже четырёхзначная, или близка к такому значению. Но даже если это и не так, после сбора «урожая» по селу, точно перевалит за тысячу. Кто и как это будет делать — собирать тела умерших, я не знал. В одном только был уверен — похоронные команды обойдутся без меня. Жара за сорок, нетипичное для наших краёв отсутствие ветра, превращали передвижение по селу в пытку. Во многих местах воняло так сильно, что приходилось или дыхание задерживать, или нос рукавом «закупоривать». Ну а мухи, это вообще за гранью. Ещё запаха не почуешь, а жужжание отожравшихся на мертвечине тварей слышишь. Они как предвестники, услышал их, затыкай нос. Проходя мимо таких домов, я очень сомневался в их дальнейшей пригодности для жилья. По-хорошему, их бы сжечь, вот только новые строить не из чего, а жить людям где-то нужно. Поэтому, как не хотелось бы, а придётся вывозить покойников, и основательно всё отдраивать.

Причём, что примечательно, почему-то самая высокая смертность (если не считать изначально больных и старых), была у мужчин среднего возраста. То есть у самой боеспособной части населения. Если дети переносят болезнь относительно легко, женщины тяжелее, но тоже менее фатально, то у мужчин из десяти заразившихся умирают семеро. У меня не было точных цифр и не было возможности их получить, но я догадывался что наша оборона за последние дни понесла самые значительные потери. То что не смогли сделать чужие пушки, сделал невидимый глазу вирус. Наверняка напади на нас сейчас кто-нибудь, отпора дать мы не сможем.

Подтверждением были слова Василича; — «Единственное что нам остаётся, ставить под ружье женщин и детей» — сказал он. И у меня не было оснований не верить его словам. Ему стало значительно легче, и хоть и с больничной койки, но он уже включился в работу. Поэтому мог делать определённые выводы.

Глава 23

И уже буквально через пару дней, появился первый взвод состоявший целиком из женщин. Осунувшиеся и похудевшие, они во многом проигрывали мужчинам, но обладали неоспоримым преимуществом перед которым меркли все их недостатки — иммунитетом.

Когда Олег рассказал мне что начал обучать дам управляться с оружием, я отнёсся к этому весьма скептически. Не верил я что слабый пол способен нести службу в таких непростых условиях. У нас же не армия в привычном её смысле, всё куда суровее и проще. Окопы, блиндажи, дышащая на ладан техника, которую прежде чем поехать, необходимо хорошенько починить. Но когда он озвучил сколько осталось мужиков, до меня наконец дошло, что других вариантов попросту нет.

— Это что же получается? На полторы сотни, две с половиной тысячи баб? — произведя в голове нехитрые вычисления, уточнил я.

— Выходит так. — красноречиво вздохнул Олег.

У нас и до этого пропорции были не самые ровные, женщины прибывали, а мужики убывали. Реальность перекраивала всё под себя, и совершенно не считалась с нашими планами.

Помолчав немного, я снова спросил.

— И как они? Учатся чему-нибудь?

Олег ухмыльнулся.

— Ты даже не представляешь как учатся... Я даже когда контрактников натаскивал, такого рвения не видел. Месяц, и эти бабы похлеще любого мужика будут. Зуб даю!

Теперь уже пришла моя очередь ухмыляться.

— Звездишь... — сказал я, отлично представляя как выглядит бабий батальон.

— Пошли, сам посмотришь. — не стал спорить Олег, и приглашающе махнув рукой, поднялся.

Идти оказалось недалеко. Занятия проходили на бывшем аэродроме, там где раньше стоял кукурузник, и ещё на подходе я услышал резкие фальцетные выкрики.

Олег молчал, и когда мы вышли из-за забора, я смог удовлетворить своё любопытство.

На поле перед ангаром расположилась небольшая — человек двадцать, группа женщин. Выстроившись в ряд, они старательно били руками воздух, выкрикивая что-то нечленораздельное.

В основном тут были новенькие, но некоторые дамы были мне знакомы: Молодая женщина с третьей улицы, у которой муж ещё в самом начале куда-то делся, Ольга Петровна — жена бывшего колхозного агронома, тоже уже покойничка, Олеся — безворостная тётенька с десятой улицы, в последнее время она помогала в больнице. Инна — отчество не помню, дородная бабища лет сорока и весом хорошо за центнер. Такая толстая она была тут одна, но двигалась очень активно, при каждом ударе колыхая своими огромными грудями, и тряся необъятным задом. Остальных я не знал, но были тут женщины всех возрастов и комплекций. Лет, наверное, от восемнадцати, и до пятидесяти. Как миниатюрные девочки, так и настоящие русские бабы с пудовыми кулаками и суровыми лицами.

Руководила занятием высокая длинноногая блондинка. Лица её я не видел, она стояла спиной, так же сосредоточено лупя воздух.

— И зачем это? — мне казалось что в первую очередь обучать надо владению оружием, а то чем они занимаются, вообще ни к чему. — Какой боец может быть из бабы? Я слышал что даже боксерш-чемпионок мужья дома лупят. А вот огнестрел, это другое дело. Тут без разницы кто пулю посылает, эффект будет одинаков.

— А почему нет? — удивленно посмотрел Олег. — Здесь собраны те кто уже знаком с единоборствами, а тренирует их мастер спорта по карате.