Митчел Сканлон - Сошествие Ангелов
Как только армейские экзакторы набрали достаточное количество рекрутов, по всему Калибану были организованы тысячи лагерей, где мастера муштровки и сержанты начали обучать взрослых жителей Калибана имперским способам ведения войны.
В течение невероятно короткого времени поверхность планеты из царства непроходимых лесов и замков превратилась в мир, подчиненный нуждам военной промышленности, звенящий от грохота заводских кувалд и топота ног. Население активно готовилось к войне.
Это было время великих чудес и надежд, время перемен, но никакие перемены не проходят безболезненно.
Захариэль и Немиэль не спеша обходили крепость Алдарух по наружной стене. Они широко шагали и держали спины идеально ровно. Оба, казалось, стали немного выше и держались с большей гордостью, чем накануне.
Доспехи юношей сверкали свежей полировкой, и черные пластины брони слепили глаза отраженным светом, а оружие было так тщательно вычищено, словно от этого зависела их жизнь. Не были забыты ни кожаные сапоги, ни белоснежные стихари, наброшенные поверх доспехов, и оба рыцаря, прогуливающиеся по стене, представляли собой внушительное зрелище.
— Интересные времена настали, ты не находишь? — спросил Немиэль, поглядывая вниз, на группу новобранцев, марширующих по обширному плацу, построенному механикумами к прибытию Императора.
Десятки других таких же отрядов под лучами полуденного солнца занимались строевой подготовкой, отрабатывали приемы боя, а несколько групп проводили занятия внутри крепости, что еще месяц назад даже невозможно было себе представить.
Захариэль кивнул, затем спросил:
— Разве не ты говорил, что эти дни были сплошным мучением?
— Ну, говорил. А как еще можно было назвать те дни?
— Удивительными, — ответил Захариэль. — Волнующими, захватывающими.
— Что ж, я не стану этого отрицать, брат, — согласился Немиэль. — Но разве тебя немного не тревожит, как быстро все меняется?
— Нет, — сказал Захариэль и указал на просторную площадку, расчищенную от леса. — Ты только посмотри, что с нами происходит. Мы воссоединились с Террой, о чем мечтали… Не могу сказать, как давно, но с тех самых пор, как появились первые легенды, все, чего мы так сильно желали, воплотилось в жизнь, а ты все еще сомневаешься?
— Нет, не то чтобы сомневаюсь, — взмахнул руками Немиэль в примирительном жесте. — Просто… Не знаю… Призываю к осторожности. Это ведь разумно, не более того.
— Думаю, да, — не стал спорить Захариэль, скрестил руки на груди и наклонился над парапетом.
На горизонте высоко к небу поднимались столбы дыма, и он знал, что там расчищаются громадные пространства для строительства гигантского производственного комплекса и рабочих поселений.
Несколько дней назад он съездил верхом к одному из таких сооружений и был поражен размахом работ, производимых механикумами: склоны гор разорвали глубокие шрамы траншей и тысячи акров леса бесследно исчезли, уступив место перерабатывающему комбинату.
Нравится им это или нет, но Калибан уже никогда не будет прежним.
— Да, — наконец заговорил Захариэль. — Я согласен, все происходит очень быстро, но это ради нашего же блага. Став частью Империума, мы должны посильно участвовать в Великом Крестовом Походе.
— Конечно должны, — согласился Немиэль, подходя ближе. — Но мне стыдно, что все происходит именно так.
С этими словами он показал на приземистые сооружения, разбросанные вокруг крепости: казармы, оружейные склады, столовые и ангары для военных машин. Там же стояли уродливые коробки на гусеницах, которые имперцы называли «Химерами». Эти шумные и неудобные для езды машины мгновенно превращали землю в грязное месиво.
В них не чувствовалось никакого благородства и даже само название после многих лет страхов перед подобными существами, обитавшими в темных лесах Калибана, вызывало у него смутное беспокойство.
— Не станешь же ты утверждать, что счастлив делить Алдарух с этими старыми крестьянами? Новый лорд Символ от одной этой мысли готов взорваться.
— Не стану возражать, это кажется мне немного странным, но я искренне верю, что все идет к лучшему. Ладно, разве ты не рад, что нас выбрали для финальных испытаний Астартес?
Немиэль сверкнул улыбкой, и к нему сразу вернулось все его высокомерие.
— Конечно рад. А разве я тебе не говорил, что так и будет?
— Говорил, братец, — усмехнулся Захариэль. — И ты снова оказался прав.
— Это уже входит в привычку, — не удержался от колкости Немиэль.
— Не слишком на нее надейся, — предупредил его Захариэль. — У меня такое чувство, что чем больше мы узнаем об Астартес, тем чаще можем ошибиться.
— Как это?
— Не далее как вчера я сказал Исрафаэлю, что Император подобен богу, и его чуть не хватил удар.
— В самом деле?
Захариэль серьезно кивнул:
— Да. Он взял меня за плечи и приказал никогда больше так не говорить. Объяснил, что их миссия частично состоит и в том, чтобы положить конец глупым суевериям и сказкам о богах, демонах и тому подобному.
— Они не верят во все это?
— Нет, — решительно ответил Захариэль. — Не верят сами и не хотят, чтобы верили остальные.
— Это звучит как-то ограниченно.
— И мне так кажется, — признал Захариэль. — Но вдруг они правы?
Немиэль повернулся к брату:
— Может, правы, а может, и нет, но я считаю, что каждый должен относиться к неведомому без предубеждения.
— С каких это пор ты стал таким разумным? — улыбнулся Захариэль. — Обычно ты без оглядки прыгаешь первым.
Немиэль рассмеялся:
— Да, верно, но, видимо, с возрастом я становлюсь мудрее.
— Тебе всего пятнадцать, как и мне.
— Тогда я, вероятно, более внимательно прислушиваюсь.
— К чему ты прислушиваешься? — прищурился Захариэль.
— К разговорам членов Ордена, — пояснил Немиэль. — К словам старших рыцарей.
— И что же говорят старшие рыцари? — спросил Захариэль.
— Тебе лучше послушать самому, — ответил Немиэль, и его серьезный взгляд удивил Захариэля, не раз упрекавшего брата за излишнее легкомыслие.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сегодня ночью будет собрание. И мне кажется, стоило бы на нем присутствовать.
— А где оно состоится?
— Подходи к Монастырским Вратам Круглого Зала после вечернего колокола, и я тебе покажу.
— Звучит загадочно, — заметил Захариэль. — И предвещает неприятности.
— Пообещай, что придешь.
Захариэль задумался, прежде чем ответить, но честное выражение глаз брата помогло ему принять решение.
— Хорошо, — сказал юный рыцарь. — Я приду.
— Отлично, — обрадовался Немиэль. — Ты не пожалеешь.
Как только отзвенело эхо последнего удара колокола, Захариэль остановился у Монастырских Врат. Лампы уже потушили и сенешали, подметавшие коридоры, разошлись. По какой-то неведомой причине Захариэль предпочитал, чтобы его никто не видел, хотя о том, что его вылазка должна сохраняться в тайне, не было сказано ни слова.
Юноша не мог отрицать, что в душе сам испытывает желание принять участие в загадочной встрече, и мятежный дух не был чужд его сердцу. Монастырские Врата казались закрытыми, и Захариэль, оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, пересек проход и прикоснулся к теплому дереву створок.
Он повернул ручку и ничуть не удивился, обнаружив, что замок не заперт. Надавив плечом, он приоткрыл одну створку. Петли скрипнули, и Захариэль недовольно поморщился, а потом проскользнул внутрь и быстро закрыл за собой дверь. Прижавшись к стене, он повернулся лицом к центру зала.
Круглый Зал был освещен всего несколькими свечами, горевшими в железных канделябрах вокруг центрального возвышения. Витражные стекла таинственно поблескивали в сумрачном свете. Казалось, что глаза изображенных на них героев обращены прямо на него и обвиняют в посягательстве на их покой.
Захариэль молча попросил у них прощения и осмотрелся в поисках Немиэля. Большая часть помещения была погружена во тьму, и слабые лучи свечей не дотягивались дальше первых рядов каменных скамей.
— Немиэль? — прошептал юный рыцарь и испуганно замер, когда его голос, усиленный акустикой зала, докатился до самых дальних уголков.
Он снова окликнул брата, но темнота опять ответила молчанием. Захариэль тряхнул головой, ругая себя за согласие принять участие в этой дурацкой затее. Какую бы игру ни задумал Немиэль, пусть теперь обходится без него.
Захариэль отвернулся от каменных скамей и замер, обнаружив на центральном возвышении Немиэля.
— А, вот и ты, — с усмешкой произнес тот.
Немиэль не откинул капюшона, и его лицо скрывалось в тени. И если бы не голос и знакомый силуэт, было бы невозможно определить, кто именно находится на помосте. В руке он держал фонарь с наполовину закрытой створкой, который отбрасывал на пол зала круг теплого света.
