Андрей Годар - Под тенью Феникса
Возле него сидел Муха из посёлка Спасский. Уникальный человек, общению с которым поначалу приходилось учиться отдельно. Это был человек среднего роста, с впалыми щеками, угловатыми скулами, извечной жидкой щетиной и колючим взглядом чёрных глаз. В обсуждениях Муха больше молчал, ведя себя неприметно и храня свои аргументы до последнего момента. Такое его поведение по привычке можно было принять за слабость и бесхарактерность, но при первых же признаках спора Муха демонстрировал своё истинное лицо жёсткого и непримиримого бойца. Пререкания, пренебрежение сказанным и прочие попытки неосознанного психологического давления приводили к тому, что он в своих речах прямо на глазах будто сжимался, становясь твёрже и жёстче в своей манере общаться. В таких случаях его аргументы более походили на контрвыпады человека, вооруженного коротким ножом – краткие, точные и болезненные. Муха относился к людям, возраст которых на глаз можно определить лишь примерно, в диапазоне от тридцати пяти до пятидесяти лет. Ходили слухи, что в своё время он успел посидеть в колонии для малолетних, а затем в тюрьме общего режима, откуда, якобы, и вынес свою психологическую несгибаемость, а также хитрые приёмы рукопашного боя. Я так и не набрался бестактности расспросить его об этом периоде лично.
Рядом с ним, как правило, садился Влодек, статный молодой поляк с породистыми чертами лица. Экзотичность его имени лишала всякого смысла выдумывание дополнительных кличек, чем Влодек молчаливо гордился. Удивительным образом этот человек пронёс через хаос первоначального выживания такие качества, как обходительность и честность. За уральские горы его, ещё совсем юного пацана, занесло вместе с семьёй, решившей вложиться в какое-то перспективное и авантюрное строительство в Магнитогорске, откуда он бежал вместе с компанией товарищей после истребления в Приморский. Лидерскими качествами Влодек не блистал, но зато показал себя талантливым технарём, в связи с чем был поставлен главой инженерных работ.
Ещё был у нас Палыч – уже совсем немолодой дядька лет шестидесяти с лишним. По образованию Палыч был фельдшером, и видит Бог, в былые времена мог бы стать именитым светилом медицины: настолько значительными были его эрудиция и любовь к своему делу. У себя в Подгорном, в пятнадцатом или шестнадцатом году, он совершил маленький военный переворот. Палыча у нас уважали за мудрость и трезвомыслие. Поговаривали даже, что он имеет странное свойство предвидеть развитие многих событий, то есть фраза: «Палыч считает», у нас была далеко не последним аргументом. Внешне Палыч со своей седой бородой здорово походил на немолодого партизана с иллюстраций в книгах про Великую Отечественную. Как-то в карты он проиграл фант подкрутить усы, так чтобы сфотографироваться с ним – очередь выстроилась.
Помимо вышеупомянутых, были ещё я, Томми и… Мира. Никаких особенных функций в нашей небольшой армии она не выполняла, кроме того, что могла вести за собой штурмовой отряд. Однако её мнение ценилось, и, надо заметить, заслуженно. Эта молодая женщина держалась на равных с опытными вояками так, что никто и никогда – ни прямым словом, ни туманным намёком – не мог упрекнуть её в том, что она «баба». Особого к себе отношения она не ожидала, потому что совершенно в нём не нуждалась. Выдавала разумные уместные суждения, при необходимости могла несколькими не самыми грубыми словами осадить любого, кто начинал пороть горячку. Первое время работы штаба настоящим составом у Миры возникали прямо-таки оглушительные конфликты с Мухой, наблюдать за которыми было очень интересно, но позже им удалось прийти к некоему компромиссу и перевести свой конфликт в невыраженную, вялотекущую форму.
По правде говоря, Мира настолько уверенно держалась среди атаманов, что женщину в ней просто не замечали. Все вместе и каждый в отдельности… кроме меня. Я же, встречаясь с ней взглядом, будто проваливался в серо-зелёную бездну её глаз, теряя способность думать, говорить и дышать. Удивительное ощущение, с которым я сталкивался последний раз лет двадцать назад. Позже, конечно, у меня были женщины, но происходило как-то чересчур деловито, прагматично. Думал, что все подобные переживания остались в юности, и вот на тебе. Не знаю, было ли заметно замешательство со стороны: скрывал я его, кажется, довольно эффективно. Надо что-то с этим делать, ох надо.
Одним из самых важных вопросов, решение по которому было неожиданно принято в рекордно короткий срок, стал выбор площадки для постройки города. Томми поставил задачу поразмыслить над этим вопросом ещё давно, и на одном из совещаний предложил всем присутствующим поделиться своими соображениями. Выдвигались разные предложения: Велес и Муха настаивали на том, что разумнее всего было бы продолжать обустройство лагеря на том месте, где он находился, Влодек с Палычем считали, что нужно переехать на место одного из опустевших посёлков неподалеку. Я, незадолго до того, получил корректировки к плану организации учебки для молодых бойцов в виде далеко отстоящих друг от друга баз и потому догадывался, что замысел нашего убератамана куда более обширен, чем просто обживаться на текущем месте, но всё же поддержал линию Влодека-Палыча. Мира, похоже, знала куда больше, чем все мы, так как в обсуждении она не участвовала, просто слушая все разговоры и делая скупые заметки в блокноте. Томми тоже молчал, давая каждому возможность высказаться. Предмет спора не выглядел таким уж важным, и дискуссия развивалась вяло. В итоге решили, что у каждого варианта есть свои плюсы и минусы, но, по большому счёту, вопрос так уж остро не стоит. Тогда Томми поднялся из-за стола, окинул нас всех взглядом и спросил:
– Господа, а вы не забыли об электроэнергии, которой нам скоро понадобится в десятки раз больше? – и ответом ему было выжидающее молчание. Томми продолжил: – А как же ресурсы? Стройматериалы, энергоносители и прочая… притом держим в уме вопросы обеспечения продуктами питания из поселений и всем необходимым, что пока ещё дают нам заброшенные города. Конечно же, это потребует хорошей транспортной системы, не завязанной на бензине и солярке. Вы почему-то не поднимаете эти вопросы – может быть, потому что давно решили их? В таком случае расскажите скорее, я весь в нетерпении!
Слово взял Палыч – коротко откашлявшись, он заговорил своим низким негромким голосом:
– Пока что у нас получалось совсем недурно. Да, мы во многом стеснены и постоянно испытываем нехватку многого из того, что нам нужно для развития. Но для жизни на текущем уровне у нас есть необходимое. То, что мы делаем, в наших условиях работает, и работает хорошо. Мы полностью контролируем регион, постепенно наращиваем свои силы и естественным образом разрастаемся. С электроэнергией решаем вопрос вполне успешно, с едой и прочим – тоже. Дороги, конечно, говно, но, опять-таки, пока что для наших целей их вполне хватает.
– Ты, прошу прощения, до конца жизни предлагаешь перекручивать бензин на электричество, лазить по мачтам и чинить ветряки, гнать газ из навоза с тухлыми яблоками? – Томми покачивался на каблуках, заложив руки за спину, явно имея, что добавить сверх сказанного.
– Я этого не говорил. Я хочу лишь сказать, что мы отвоевали себе хорошее, стабильное положение и разумнее всего было бы постепенно его упрочнять, не лезть в авантюры. Риск мы себе можем позволить, но он нам сейчас просто не нужен.
– Ты правильно говоришь. Почти. Были бы мы безмятежными бессмертными – так и поступили бы. Но мы – обычные люди, к тому же с большими амбициями. Спокойное и медленное развитие нас не устраивает никак, и, не в последнюю очередь потому, что наши многочисленные враги времени зря не теряют. Вот ты знаешь, что сейчас происходит километров на пятьсот южнее? Или восточнее? Я, например, понятия не имею. Не говоря уже о том, что где-то рядом рыщут наши серожопые друзья… рядом, Палыч! Вот чего-чего, а тормозить нам никак нельзя! Нам необходимо обеспечить себе избыток всего необходимого – в первую очередь электроэнергии – для города на годы вперёд. Сделать так, чтобы скорость строительства упиралась только в количество рабочих рук, которое мы будем наращивать всеми возможными способами!
Палыч хотел что-то ответить, но лишь нахмурился и, отведя взгляд, принялся поглаживать бороду.
– Можно я продолжу? – поднял руку Влодек.
– Подожди, я пока сам, – ответил Томми и отвернулся к своему столу.
– Ты чего раньше молчал, подлец? – прошептал я, воспользовавшись паузой.
– Решили дать вам возможность самим додуматься. Подумаешь, не получилось, – пожал плечами Влодек.
Когда Томми развернулся к карте, у него в руках была пластиковая коробочка с булавками-флажками. Взяв один из них и подняв его над головой, Томми произнёс: «Гидроэлектростанция!» – и воткнул флажок в карту далеко севернее наведённой красным фломастером точки Верхнеуральска. Разом скрипнули стулья подавшихся вперёд атаманов. Кто-то присвистнул. Дав присутствующим пару секунд на то, чтобы поднять на него вопрошающие взгляды, Томми продолжил формально-торжественным тоном:
