Евгений Филенко - Гигаполис
– С-сука! – завывает Леша. – Запомни, ктырь, ты враг мне!..
– Ты мне тоже! – ору я и тычу стволом в его перекошенную рожу. – Ненавижу вас паскудных! Откуда вы взялись, кто вам позволил?!.. Загадили всю нашу землю, истоптали своими дерьмовыми копытами!
Из подсобки бесшумно выплывает просторная тень. Должно быть, второй бодигард. Не глядя палю из шок-гана в его сторону. Тень пропадает, как и не было.
– Я ничего не знаю, – упрямо бормочет Тунгус. Он потрясен. – Я не понимаю, что вам нужно…
– Один час на то, чтобы вы вернули Авилова и Флавицкую! – говорю я раздельно. – Не управишься – трассеры, что стоят в оцеплении, начнут расчищать территорию. Такая у них нынче оперативная задача.
– Если бы вы дали мне часа три, – начинает он торговаться, – возможно, мне и удалось чем-то посодействовать вам…
– Видимо, ты снова не понял, – мой голос превращается в змеиный шип. – Здесь будет ровное место. Позже построят домик. Поселят людей. Жилья не хватает людям… А в катакомбы, что под Гигаполисом – я слышал, есть такие, – сначала напустят газа, чтобы потравить всякую нечисть. Потом зальют бетоном. Чтобы Гигаполис не проседал. А может быть, сразу зальют, чтобы газ не расходовать… Понимаешь, Тунгус, я – Ерголин. Не слыхал про меня? Я самый смирный, самый незлобивый, самый трусоватый инспектор ДЕПО. Такая у меня слава. Поэтому к тебе послали меня. Другие вызывались, а послали все же меня, Ерголина. Говорят: вот если Ерголин не договорится с Тунгусом по-хорошему, тогда уж мы пойдем… Ну, все, Тунгус, время затикало.
Я покидаю забегаловку. Ноги слегка подсекаются, но никто не должен этого замечать… Иду прямо, не сворачивая. Мебель, что попадается на дороге – столы, кресла, все летит вверх тормашками. Напоследок старательно хлопаю дверью.
Похоже, бенефис удался.
Сажусь в элкар рядом с водителем.
– Ждем аплодисментов.
– Что?! – изумляется тот.
– Я хотел сказать – ждем результата.
Водитель тычет пальцем в один из множества экранов и экранчиков, которыми оснащена кабина (и как только трассеры в них ориентируются?!):
– В объекте заработал фонор с незарегистрированным номером. Глушить?
– Нет, пускай поболтают.
Сердце понемногу отходит.
И наступает тягучее, тошнотворное, всю душу выматывающее ожидание.
3. Игорь Авилов
Я падаю на дно лаза одновременно с Люцифером. С трудом подавляю в себе почти рефлекторное желание отвечать огнем на огонь. Потому что все переменилось, сместились привычные полюса, и вот я прикрыт телом собственного смертельного врага. А значит, того, кто вогнал в Люцифера пол-обоймы, по всем статьям следует полагать союзником. Кем бы он ни был – десантом «кайманов», брошенным на выручку угодившему в беду коллеге, кодлой ли пекельников, избравшей момент для сведения счетов с конкурентом, или даже дозором инкубов, которым вдруг обрыдли незваные гости…
– Суки, – ясным голосом говорит Люцифер. – Подстригли-таки меня. Почему? Такого еще не бывало.
– Кто это был? – отваживаюсь наконец на вопрос, хотя грешно расспрашивать о чем-то человека, густо нашпигованного пулями.
– Инкубы. Спятили они, что ли?
Люцифер пытается извлечь из-под себя фонарь и впервые издает стон. До этого момента он, казалось, не испытывал страданий.
– Паршиво, – бормочет он, смахивая с лица разбитые окуляры. – Кажется, сейчас отъеду.
– Куда? – не понимаю я.
– На тот свет, естественно… Не пучь глазки, ктырь, мне не больно. У всех, кто входит в Малый Круг, заглушены болевые реакции. Чтобы, значит, не отвлекаться в трудную минуту. Десес… седен… десенсибилизирующая терапия.
Он стискивает зубы, рычит, гримасничает, но вытаскивает-таки фонарь.
– Вот что, Авилов… К элкару пойдешь один. На разговоры не откликайся, лупи из своей кочерги на звук. Если они не грохнули Маврикия – он доставит тебя на поверхность. Иначе врубишь «кошачью память». Найди у нее режим, закриптованный паролем «Вальхалла». Запомнил? Повтори.
– «Вальхалла».
– Перепутаешь хотя бы буковку – полный тебе блис. Ссука, не надо бы отдавать вам нашу машину. И чего они взбеленились?.. Ну все, вали отсюда. Не забудь про видеодиск.
– Ага, – говорю я. – Сейчас повалю.
Привстаю на колено и чиркаю лучом фонаря по клубящемуся мраку перед собой.
– Эй! – кричу я. – Здесь инспектор Авилов!
И тут же откатываюсь в сторону.
Над моей головой, шевеля волосы на самой макушке, проходит тугая череда пуль и растворяется в Инкубаторе.
Не мешкая ни секунды выпускаю несколько пуль наугад, каждый раз смещая ствол чуть ниже и вбок. Видимо, попал – промахнуться в тесном лазу мудрено, – потому что впереди с шумом рушится что-то тяжелое. На четвереньках возвращаюсь к Люциферу и, поднатужившись, взваливаю его на плечо.
Люцифер хрипит.
– Трассер… сука… охренел, что ли? Бросай меня, дай спокойно отбиться, тарань стенку один…
– Я так не умею…
Согнувшись почти до земли, приникая к стене, я понемногу продвигаюсь вперед. Через пару десятков шагов натыкаюсь на тело инкуба, грудой тряпья лежащее поперек прохода. В пыльной густой темноте мерещатся смутные тени, доносятся слабые голоса.
Я утираю рукой с зажатым в ней «швессером» потный лоб. Липкие струи ползут и по спине, щекоча между лопаток, но это, кажется, вовсе не пот. Люцифер, до того бормотавший какую-то невнятицу на варварском жаргоне пополам со сквернейшей бранью, молчит уже несколько минут. Не хотелось бы думать, отчего это он вдруг притих.
– Трассер, – доносится до меня глуховатый голос. – Не стреляй пока.
– Чего тебе? – спрашиваю утомленно.
– Надо кое-что тебе объяснить.
Набираю в грудь побольше мертвого, застойного воздуха.
– Ладно, покажись…
В дохлом лучике фонаря, словно родившись из камня стены, возникает плоская тень. Я палю навскидку в самую середку тени, инкуб опрокидывается на спину и больше не шевелится. Жмурюсь, ожидая ответной пальбы. В меня не так хитро попасть сейчас… Но тоннель безмолвствует.
Элкар стоит на прежнем месте, спокойно горят фары, сквозь щель из-за приоткрытой двери пробивается безмятежный желтый лучик. «Вот мудак, сказано же было – не жечь свет…» Я хромаю к кабине, тяну руку к двери – и застываю.
«Знаем мы такие фокусы! Сейчас открою дверь, и – привет из гроба…»
Стараясь не производить шума, опускаю Люцифера на грунт, привалив спиной к бронированному боку. На цыпочках обегаю машину и заглядываю в круглое смотровое окошко, похожее на иллюминатор. За толстым слоем непробиваемого стекла отчетливо различим профиль Маврикия – тот сидит на прежнем месте, загодя держа руки на руле. «И такие фокусы нам знакомы. Водитель якобы готов тронуться в путь, подходи-садись, но за его спиной маячит этот… как его?.. зарф с ганом наизготовку и ждет-пождет, когда клюнет рыбка!» Я возвращаюсь, крепко стиснув влажной ладонью рукоятку «швессера», и левой рукой резко толкаю дверь.
Маврикий даже не шевелится. От толчка голова его вскидывается и неестественно заваливается назад, оголяя глубокий страшный срез с почти запекшейся уже кровью.
«Ясно…» Я сгребаю водителя за рукав и волоку наружу. Склоняюсь над Люцифером – тот не дышит. «Ясненько…»
– Трассер… выслушай…
Оборачиваюсь и дважды стреляю на голос. Рывком вскакиваю в кабину, тянусь, чтобы задвинуть дверь. И тут же получаю пулю в предплечье. Рука заламывается до хруста и сразу немеет. «Говорят, Гафиева они убили отравленным зарядом. Если так – мне конец». Дверь закрыть все же удается. Пули, словно градины, долбят по бортам, по крыше, высекают искры из узких смотровых полос. Я перемещаюсь на самый краешек напитавшегося кровью водительского кресла и отыскиваю пульт «кошачьей памяти». Тычу пальцем в сенсор загрузки.
– Enter password, please[21], – поет нежный девичий голосок.
Болезненно скривившись, набираю на клавиатуре слово «walhalla».
– Password denied, – щебечет «кошачья память». – First attempt accounted. Reenter, please[22].
– Холера, – бормочу я.
И наобум выстукиваю: «walgalla».
– Second attempt accounted. Remember, you’ve got the last chance. Reenter, please[23].
– Вежливая, гадюка…
Стрельба прекратилась. В призрачном свете фар неуклюже, будто сомнамбулы, расхаживают инкубы. В просторных мешковатых одеждах, все как один – в надвинутых на лица шляпах. Бессмысленно, почти растерянно слоняются вокруг элкара. Заглядывают внутрь, складывая ладони подзорными трубами.
– Трассер… выйди…
Лихорадочно прокручиваю в уме все возможные варианты написания проклятого пароля – насколько мне достает фантазии в рамках небогатых языковых познаний. Ничего нового на ум нейдет. «Чье же это слово? Немецкое? Скандинавское? Небось, с какой-то закорючкой под буквой в самом неожиданном месте. Или, что еще подлее, над буквой. Затейники у них тут, в Пекле. Полиглоты сраные…»
Еще раз набираю первый вариант. Но разноображу его тем, что ввожу слово с заглавной буквы.
