Тагир Киреев - Метро 2033. Белый барс
– Необходимо добраться до Ометьевского леса. Там мне нужно завершить одно дело, не терпящее отлагательств. По пути я обучу тебя всему, что знаю. Тому, что не знаю, научишься сам…
Тагир кивнул, однако не был уверен, что старик это заметил.
Улица Родины была мертвой, убитой, исполосованной земляными надрывами, от которых вздымались былые постройки. Смертью было заражено каждое ответвление и каждый перекресток. Минут двадцать они шли, не проронив ни фразы – ведущий и ведомый. Ведущий шагал так, словно уже миллионы раз проделывал это именно в компании с Тагиром. А ведомый старался уловить в этом безмолвном движении хоть какой-то смысл.
– В этом лесу живут разные люди. И хорошие, и плохие. Как, впрочем, и у вас, в метро. Единственное, что их объединяет, – все они сбежали от вашего общества, не найдя достойного пристанища своим мыслям. Своей жизни. Как ты понимаешь, из-за столь дальнего расположения, никто из вас сюда не суется. И отсюда – никто не высовывается. Только в этом и состоит баланс, которого на самом деле нет…
У Тагира чуть не сломался мозг от этого бреда. Он подумал о том, что еще хоть минута такого общения со старцем, или, точнее сказать, его отсутствие, сделает его таким же безумным. Однако три физиономии, крутившиеся вокруг телеги, спасли положение. Старик остановился около прогнившего деревянного приспособления на четырех разных колесах и обратился к людям:
– Прошу прощения. Не составит ли вам труда довезти меня и моего ученика до Ометьевского леса?
Физиономия, которая первой высунулась из телеги, не показалась Тагиру такой уж дружелюбной. Ответ таким вопросом на вопрос тоже оказался вполне ожидаем:
– А заплатить есть чем?
Старик вопросительно посмотрел на Тагира, который тут же захлопал по просторному костюму «химзы». Опомнившись, что карманов в костюме нет, он развязал сумку с припасами и достал из нее четыре кристалла меда.
– Этого хватит?
Хозяин телеги без особого энтузиазма рассмотрела вытянутую ладонь юноши и вынес вердикт.
– Грузитесь…
Скрепя практически каждой деталью, телега катилась совсем небыстро. Видимо от того, что в нее были запряжены два таких же обычных человека. Тагиру казалось, что даже затянутые болты издавали ржавые стоны, но это было все равно лучше, чем тащиться по неизвестной ему улице пешком. А еще с каждым мигом Тагиру все больше казалось, что его везли куда-то на край света. И не просто на край света, а еще и прямо, и немного влево. То есть, как можно глубже…
– Историю хотите расскажу? – раздался, наполненный энтузиазмом голос управляющего повозкой.
Тагир посмотрел на старца в ожидании хоть какого-то ответа. Но тот был нем, как рыба. Поэтому Тагир сам произнес:
– Валяй.
Мужик улыбнулся и раскрыл рот.
– Возвращаемся мы, значит, вчера в поселение. А там бабай один есть. Мутную хлещет, только шум стоит! В общем, приезжаем мы, а он синий весь. Но трезвый. Я его спрашиваю – «Бабай, ты чё трезвый-то? Нычка закончилась? Может, тебе плеснуть?». – Он отказался, что было странно. Раньше никогда, ни при каких обстоятельствах не отказывался, а тут такое. Я ему опять: «Ты чё, мол, дед, холеру подцепил? Пить бросил?». Не ответил. Едем, значит, дальше. Смотрю, малаи наши над чем-то уссываются. Спрашиваю: «Ау, чё ржете?». Ну один мне, значит, и рассказывает. Идут, значит, эти молодцы по поселению, а там этот бабай, о котором я говорил, пьяный валяется. Они, недолго думая, под руки-ноги его и на кладбище понесли. А кладбище большое – наших только человек двести уже похоронили. В общем, приносят они его на кладбище, находят там пустой гроб и туда его. Заваливают его кустиками, венками всякими и только их и видели. Я, короче, посмеялся над этой историей вместе с ними. А потом, дай, думаю, бабая послушаю – его версию узнаю. Возвращаюсь к нему. Тот уже вроде отошел немного. Спрашиваю, что случилось? И он мне рассказывает. Просыпается он, значит, ночью. Бухой еще. Понять толком ничего не может. Да только видит, что в гробу он. Вокруг венки, кустики и ночь! Все думает – сдох! Похоронили! И как давай орать! АААААА!
Рассказчик заорал, что было мочи, а затем перешел на смех и продолжил:
– Выскочил он из гроба! Смотрит – точно на кладбище! И опять орать! Бежит! Ветки ему по лицу цлещут! Тут мелкая шваль какая-то под ноги попалась. Думает дед: все, твари по его душу пришли – жрать, пока не закопали. Споткнулся он об нее. Тапок потерял. Так и побежал до дома, в одном тапке. А когда прибежал и жену увидел – снова заорал! Оттого, что живой! В общем, когда я это все слушал – он так в одном тапке и сидел. На следующий день все ходил, искал – кто же это мог сделать, чтоб им люлей навешать. Ну я пацанов, конечно, не сдал. Молодые еще. А жена его, кстати, тоже ходила искала, кто это сделал. Но только чтоб отблагодарить их. Ведь мужик до сих пор не пьет! Завязал!
На этих словах управляющий повозкой остановился, засмеялся и громко крикнул:
– Меняемся!
Спрыгнув с повозки, мужик подошел к передней части телеги и, сменив одного из товарищей, впрягся сам. Тот, что освободился, соответственно, взобрался в телегу и схватился за поводья.
– Это еще что! Вот я тебе историю расскажу, закачаешься!
Услышав эти слова, Тагир уже не обрадовался своему желанию выслушать россказни мужика. Теперь он понял, почему старик все время молчал. Прав был хан: «Язык твой – враг твой». Поймав себя на этой мысли, Тагир сдался. А второй мужик начал.
– Значит, похороны, – заговорил он.
– А порадужнее у вас историй нет? – перебил его Тагир.
– Паря, мы в таких условиях года по два, по три живем, – оскалился мужчина. – Мертвых у нас больше, чем живых. У нас ведь таких костюмов, как у тебя, нет. Там тварь сожрет, тут водой отравишься. Еще где подцепишь чего.
– Так почему вы в метро не переберетесь?
Мужик заржал:
– Ха! Слышали, чё говорит? В метро! А кто нас там ждет? Да и потом – лучше два года на свободе пожить, чем сто лет как крыса в подземелье. Верно?
Тагир проигнорировал вопрос.
– Хорошо, давай свою историю…
– В общем, так, – снова начал мужик. – Идут, значит, похороны! Всем поселением женщину одну хороним. Народу – тьма! Все ж сначала попрощаться пришли. Гроб. В гробу, значит, женщина. А рядом с ней муж ее сидит, горькими слезами заливается! «Лю-ю-ю-ська!», говорит… – начал изображать извозчик плачущего мужчину. – На кого ж ты меня-а-а-а-а!». И все прощающиеся тоже, значит, подходят! Рыда-а-а-ают! Только слезы и видно. Один подходит, рыдает. Другой подходит, рыдает. Третья подходит – тоже рыдает! Где-то десятой подходит, значит, соседка этой пары. Тоже слезы вытирает. Горюет. И тут как-то странно смотрит на усопшую, глаза кругом и выдает: «Так это ж не Люська!». Все, значит, смотрят на нее, говорят: «Ты чё, дура что ли? Как не Люська? Посмотри, Люська же!». Та глаза протирает, всматривается и повторяет – «Да точно не Люська!». Тут глаза протирает муж. Смотрит на свою жену. «Точно!», говорит, «Не Люська!». И это человек, который уже полдня на ее груди слезы льет! Вот умора! Ну, оказалось короче, что действительно не Люська это была. Просто два придурка гробы перепутали. Там еще одна тетка, оказывается, сподобилась!
Аналогично управляющему, двое запряженных людей тоже заржали. Тагир смотрел на этих странных людей и не мог понять, правду они рассказывают или нет. Но смысла врать никакого не было. А значит, ехали они в страшное место…
– Приехали! – громко объявил человек, который забрал у Тагира кристаллы, когда телега остановилась. Тагир первым соскочил с нее, но старик придержал его за руку.
– Подожди, улым. Что-то мне нехорошо, – старец посмотрел на хозяев телеги. – Можно я еще немного посижу. Старость все-таки…
– Сиди, дед, сколько тебе надо. У нас все равно дела есть, так что обратно мы пока не торопимся. Парни, вперед…
Старец дождался, когда все трое скроются из виду, утопая в лесу, а затем с легкостью спрыгнул с телеги, вынул нож и проткнул все четыре колеса.
– Вы что творите? – Тагир действительно не понимал, что происходило. – Вам что, жить надоело? Они же сейчас вернутся и наши бошки сюда прикрутят, вместо колес…
Старик спокойно отошел от телеги и спрятал нож в глубины мантии.
– Что-то не похоже, что вам плохо? И ради чего все это? Они же нам помогли?
Кефер серьезно посмотрел на Тагира.
– Помнишь условия нашего обучения? Всему свое время, Тагир. Кроме того, у них и так полно дел. Так что, поломку они нескоро обнаружат. Пойдем…
Кефер спокойно пошел в сторону леса по той же тропке, по которой удалились мужчины. Тагир засеменил следом, чтобы как можно скорее уйти от места преступления, пока не случилось ничего плохого. Пройдя немного вглубь, он собственными глазами увидел поселение, от которого так и веяло нищетой. Около десяти рваных палаток, пара землянок и чуть больше самих людей в ужасных обносках – вот и все, чем было богато это место. Где-то в глубине расположилось и кладбище, надгробными плитами на котором служили большие, торчащие из земли камни. Старик продолжал свой уверенный путь, направляясь к одной из палаток у которой, сгорбившись, сидела немолодая женщина и размешивала что-то в казане над костром. Отвратный запах сразу ударил Тагиру в нос, и тот невольно поморщился.
