Кассандра Клэр - Город падших ангелов
Клэри покачала головой.
— Я не знал, — сказал он. — Не знал, что был нужен тебе.
Его голос дрогнул.
— Ты всегда нужен мне.
Он наклонился и поцеловал ожог на ее запястье. Вспышки тепла пронзили ее, как горячий шип, который прошел от ее запястье вглубь живота.
— Я не осознавал, — сказал он. Он поцеловал следующий ожог, на ее предплечье, а затем следующий, двигаясь вверх по руке к ее плечу, давя на ее тело, пока она не лежала на подушках, глядя на него. Он оперся на локти, чтобы не раздавить ее своим весом, и посмотрел на нее.
Его глаза всегда темнели, когда они целовались, как будто желание коренным образом меняло их цвет. Он коснулся белой метки в форме звезды на ее плече, обладателями которой были только они двое. Так были отмечены дети тех, кто был связан с ангелами.
— Я знаю, что странно себя вел, — сказал он. — Но дело не в тебе. Я люблю тебя. И это никогда не изменится.
— Тогда что…?
— Я думаю, что все случилось в Идрисе — Валентин, Макс, Ходж, даже Себастьян — я пытался затолкать все это в себя поглубже, старался забыть, но оно настигает меня. Я… я исправлюсь. Я стану лучше. Обещаю.
— Ты обещаешь.
— Клянусь ангелом. — Он склонил голову, поцеловав ее в щеку. — Черт с этим. Я клянусь нами.
Клэри запустила свои пальцы в рукав его футболки.
— Почему нами?
— Потому что нет ничего, во что бы я сильнее верил. — Он склонил голову на бок. — Будь мы женаты, — начал он, и не мог не почувствовать, как она напряглась под ним, потому что улыбнулся. — Без паники, я не делаю сейчас предложение. Мне просто интересно, что ты знаешь о свадьбах сумеречных охотников.
— Никаких колец, — сказала Клэри, водя пальцами по тыльной стороне его шеи, где кожа была очень нежная. — Только руны.
— Одна здесь, — сказал он, нежно коснувшись пальцем руки, где у нее был шрам. — А другая, здесь. — Он скользнул пальцем вверх по ее руке, провел по ключице, и пустился вниз, пока не остановился там, где стремильно билось ее сердце. — Ритуал берет свое начало из Песни Соломона: «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо любовь крепка, как смерть».
— Наша, сильнее, чем все это, — прошептала Клэри, вспоминая, как вернула его к жизни. И на этот раз, когда его глаза потемнели, она потянулась и наклонилась к его рту.
Они долго целовались, пока большая часть света не исчезла из комнаты, и они не стали лишь тенями. Хотя Джейс не убрал свои руки, он не пытался и коснуться ее, у нее было ощущение, что он ждет ее разрешения.
Она поняла, что должна быть единственной, кто пойдет с ним дальше, если она захочет — и она действительно хотела. Он признался, что что-то не так и что она не имела ничего общего с этим. Это был прогресс: положительный шаг вперед. Он должен быть вознагражден, верно? Ее рот изогнулся в небольшой ухмылке. Кого она обманывает? Она хотела намного большего. Потому что это был Джейс, потому что она любила его, потому что он был таким прекрасным, что временами она чувствовала необходимость ткнуть его в руку только, чтобы быть уверенной в том, что он реальный.
Она так и сделала.
— Ой, — сказал он. — К чему это?
— Снимай свою футболку, — прошептала она. Только она хотела ему помочь, как он уже стянул ее через голову и бросил на пол. Он тряхнул своими волосами, и она была практически уверена, что увидит золотые искры в темноте.
— Садись, — сказала она мягко. Ее сердце часто билось. Обычно она не командовала в таких ситуациях, но, похоже, он не был против. Он сел и потянул ее за собой, пока они не уселись на смятом одеяле. Она заползла к нему на колени, обхватив ногами его бедра. Теперь они оказались лицом к лицу. Он потянулся снять рубашку с нее, но она вежливо убрала его руки, и сама прикоснулась к нему. Она смотрела за своими руками, скользящими по его телу, с его груди на его руки, его бицепсы, покрытые рунами. Она провела своим пальчиком от бицепса по его накачанному животу. Они оба тяжело дышали, когда ее рука настигла пряжку на его джинсах. Он не сдвинулся с места, только смотрел на нее с выражением на лице: Делай то, что считаешь нужным.
Ее сердце бешено колотилось, она сняла свою собственную рубашку через голову. Она хотела бы оказаться в более изящном лифчике в этот момент — этот же был обыкновенным хлопковым — но когда она снова посмотрела на Джейса, ее мысли испарились. Его губы были открыты, глаза были черными. Она могла увидеть себя в их отражении. И ей было бы все равно, будь она в белом, черном или ярко зеленом лифчике. Все что он видел — была она.
Она взяла его руки и положила себе на талию, как бы говоря, теперь можешь потрогать. Он повернулся, ее губы снова встретились с его. И они снова целовались. Только теперь это был бешеный, пламенный поцелуй. Они повалились на кровать. Она оказалась под ним. Они соприкасались кожей. Теперь их отделяли только лифчик, трусики и его джинсы. Она запустила руки в его густые шелковистые волосы, и держала его голову, пока он целовал ее шею. Как далеко мы зайдем? Что мы делаем? Маленькая часть ее сознания задавала вопросы, а остальная часть просила маленькую часть заткнуться. Она хотела трогать его, целовать его; она хотела, чтобы он обнял ее и никогда не отпускал.
Его пальцы нащупали застежку ее лифчика. Она напряглась. Его глаза были огромными и светились в темноте.
— Все хорошо?
Она кивнула. Ее дыхание начало учащаться. За всю ее жизнь еще никто не видел ее топлес — никто из парней, во всяком случае. Как будто почувствовав ее нервозность, он осторожно повернул ее лицо. Его губы дразнили, мягко касаясь ее, пока все ее тело не затряслось от напряжения. Его рука начала скользить с ее щеки к плечу, успокаивая ее. Она все еще была на пике эмоций, ожидая, что его другая рука вернется к застежке на лифчике, что бы снова потрогать ее. Но он начал, что то искать за собой. Что он там делает?
Вдруг Клэри вспомнила слова Изабель о средствах предохранения. Она напряглась немного и отстранилась.
— Джейс, я не уверена.
В темноте вспыхнуло, что-то серебряное, а затем что-то холодное и острое вонзилось ей в руку. На секунду она почувствовала удивление, потом боль. Она отдернула руку назад и увидела темную кровь на своей коже.
— Ой! — сказала она, больше от раздражения и удивления чем от боли. — Что…
Джейс одним движением оторвал себя от нее и от постели. Неожиданно он возник посреди комнаты без рубашки и бледный как привидение.
Крепко обхватив рану, Клэри начала садиться.
— Джейс, чт…
Она умолкла на полуслове. В его левой руке был нож — нож с серебряной рукояткой, который хранился в коробке принадлежавшей ее отцу. На нем было тонкий след крови.
Она посмотрела вниз на свою руку, потом снова на него.
— Я не понимаю…
Он разжал руку, и нож упал на пол. На мгновение он выглядел готовым убежать. Потом он упал на пол и схватился за голову.
— Я похожа на нее, — сказала Камилла, как только дверь закрылась за Изабель. — Она напоминает мне саму себя.
Саймон повернулся, чтобы посмотреть на нее. В Святилище было мало света, но он четко видел ее, стоявшей спиной к колонне, с руками связанными за спиной. Дверь в Институт охранял сумеречный охотник, но либо он не слышал Камиллу, либо не был заинтересован.
Саймон приблизился к Камилле. Цепи, что удерживали ее, странным образом манили его. Освященный металл. Цепи, казалось, мягко поблескивали на ее бледной коже, и ему показалось, что он видел несколько струек крови, просачивающихся вокруг наручников на ее запястьях.
— Она совсем на тебя не похожа.
— Ты так думаешь. — Камилла склонила голову набок, ее светлые волосы, казалось, искусно уложены вокруг ее лица, хотя он знал, что она не могла коснуться их. — Ты их так любишь, — сказала она, — своих друзей, сумеречных охотников. Как сокол любит охотника поймавшего и приручившего его.
— Все совсем не так, — сказал Саймон. — Сумеречные охотники и обитатели Нижних Миров не враги.
— Ты даже не можешь к ним домой зайти, — сказала она. — Ты оградился ото всех. Ты жаждешь служить им. Ты встал на их сторону против своего собственного вида.
— У меня нет вида, — сказал Саймон. — Я не один из них. Но и не один из вас. Но скорее я похож на них, чем на вас.
— Ты один из нас. — Она нетерпеливо дернулась, гремя своими цепями, и прерывисто дыша от боли.
— Есть кое-что, о чем я тебе не сказала, тогда в банке. Но это правда. — Она улыбнулась через боль. — Я чувствую человеческую кровь на тебе. Ты недавно питался. Человеком.
Саймон почувствовал как внутри него, что то вздрогнуло.
— Я…
— Это было замечательно, не правда ли? — Ее красные губы скривились. — Впервые с тех пор как ты вампир ты не голоден.
— Нет, — сказал Саймон.
— Ты лжешь. — В ее голосе звучала уверенность. — Они пытаются заставить нас сражаться с себе подобными, нефилимами. Они примут нас, только если мы будем притворяться не теми, кто мы есть — не охотниками, не хищниками. Твои друзья никогда не примут тебя таким, какой ты есть. То, что ты делаешь для них, они никогда не сделают для тебя.
